Город бездны
Шрифт:
Лагерь, который нам предстояло разбить этим вечером, должен был играть роль базы в нашей операции, поэтому я не пожалел времени и нашел оптимальное место для размещения палаток. Стоянка не должна просматриваться с дороги — и при этом находиться достаточно близко, чтобы с нее можно было атаковать группу Рейвича. Мне не хотелось, чтобы мы оказались слишком далеко от склада боеприпасов. Значит, палатки следует разместить между деревьев, не более чем в пятидесяти-шестидесяти метрах от дороги. До наступления ночи мы могли выкосить стратегически важные участки, чтобы растительность не мешала вести огонь из подлеска, и подготовить пути для отступления — на тот
В ту минуту, когда я мысленно чертил перед собой карту, нанося на нее скрещенные линии смерти, на просеке показалась змея.
Я почти перестал следить за дорогой, и только резкий оклик Кагуэллы заставил меня сообразить, что происходит нечто неладное.
— Стой! — скомандовал он, и наши машины шлепнулись брюхом оземь.
Метрах в двухстах впереди, там, где дорога уходила за поворот, из зеленой завесы высунула голову гамадриада. Над бледной головой тошнотворного зеленоватого оттенка нависали оливковые складки светочувствительного капюшона — он действительно напоминал раздувшийся капюшон королевской кобры. Змея пересекала дорогу справа налево — она ползла к морю.
— Почти взрослая, — заметил Дитерлинг, словно речь шла о жужелице, приземлившейся на лобовое стекло.
Голова гамадриады была немногим меньше нашей машины. За ней уже показались первые несколько метров извивающегося тела. Шкуру покрывал узор — такой же, как я видел на спирали, обвивающей дерево гамадриад, — совсем как у обычной змеи.
— Как думаешь, сколько в ней метров? — поинтересовался я.
— Тридцать — тридцать пять. Я видел и покрупнее. Если не ошибаюсь, в семьдесят первом году мне попалась шестидесятиметровая. Но эта тварь уже почти взрослая. Если она сможет найти дерево подходящей высоты, которое достигает полога, то, вероятно, вступит в слияние.
Голова достигла кустов на другой стороны просеки. Тварь медленно проползала мимо нас.
— Подъезжай поближе, — произнес Кагуэлла.
— Вы уверены? — возразил я. — Здесь мы в безопасности. Она скоро проползет. Я знаю, что у нее нет инстинкта самосохранения, но она может решить, что мы годимся в пищу. Вы уверены, что хотите рискнуть?
— Поближе, — повторил он.
Я завел турбину, выставил минимальные обороты — так, чтобы машина только приподнялась над землей, — и немного подал ее вперед. Считается, что у гамадриад нет органов слуха, но вибрации почвы — совсем другое дело. А если змея, почувствовав отраженный от земли стрекочущий звук воздушной подушки, решит, что к ней приближается добыча?
Пересекая дорогу, «кобра» постоянно держала переднюю часть тела приподнятой над землей. Движения огромной твари были медленными и плавными. Ничто не говорило о том, что она заметила наше присутствие. Возможно, Дитерлинг прав: змея занята поисками подходящего дерева, вокруг которого можно обвиться, чтобы забыть об изнурительном «шевелении мозгами» и необходимости куда-то двигаться.
Теперь ее отделяло от нас метров пятьдесят.
— Стой, — проговорил Кагуэлла.
На этот раз я повиновался охотно. Когда я обернулся, он уже выпрыгивал из машины. Теперь мы слышали непрестанный низкий гул, с которым рептилия проталкивала свое тело сквозь заросли. Никакое животное не могло издавать подобные звуки. Больше всего это напоминало грохот танка, сминающего все на своем пути.
Кагуэлла прошел за машину и извлек из багажника с оружием свой арбалет.
— О нет… —
Он уже вставлял в арбалет дротик с транквилизатором, доза которого была рассчитана на тридцатиметровую взрослую особь. По большому счету, эта штука только изображает из себя оружие, но для данной задачи она вполне подходила. Для того, чтобы обездвижить взрослую змею — то, что мы уже проделывали с молодой особью, — необходима огромная доза транквилизатора. Наши винтовки просто не предназначались для подобной цели, в отличие от арбалета, из которого можно стрелять массивными дротиками. Что касается очевидных его недостатков — ограниченной дистанции и точности — они едва ли имеют значение, когда имеешь дело с глухой и слепой тридцатиметровой тварью, которая покрывает длину своего тела за минуту.
— Заткнись, Таннер, — рявкнул Кагуэлла. — Я приехал сюда не для того, чтобы полюбоваться на эту красотку и убраться восвояси.
— Вайкуна мертв. У нас нет никого, кто сможет вживить ей имплантаты.
Я просто сотрясал воздух. Он пошел по дороге, держа в руке арбалет, и могучие мышцы на его спине, облепленной промокшей от пота рубахой и перетянутой патронташем, так и перекатывались.
— Таннер, — сказала Гитта. — Остановите его, пока не поздно.
— Ему ничто не угрожает…
Это была ложь, и я это знал. Будь это молодая «кобра», он действительно был бы в безопасности, но поведение взрослых змей пока недостаточно хорошо изучено. Выругавшись, я открыл дверцу со своей стороны, трусцой пробежал к багажнику машины и снял с держателя лазерную винтовку. Убедившись, что аккумулятор боезапаса заряжен, я бросился за Кагуэллой. Услышав мои шаги, хозяин раздраженно оглянулся.
— Мирабель! Отправляйся в машину, к чертовой матери! Я не хочу, чтобы кто-то портил мне удовольствие!
— Я буду держаться в стороне! — пообещал я.
Голова гамадриады исчезла в лесу. Теперь дорогу пересекало лишь тело, изогнутое элегантной дугой. Я стоял достаточно близко, чтобы услышать оглушительный шум, который она производила — треск веток, ломающихся под ее весом, и ровное шуршание ее сухой кожи о древесную кору.
И точно такие же звуки доносились с другой стороны. Вначале мой разум лениво отмахивался от очевидного и восхищался акустическими эффектами, порожденными джунглями. Я все еще пребывал в оцепенении, когда справа от меня зеленый полог пробила голова второй змеи. Она ползла так же медленно — полметра в секунду, но была гораздо ближе, отчего ее движения казались куда более энергичными. Ее размеры были чуть скромнее, но по любым меркам это было настоящее чудовище. Мне вспомнился неприятный факт из биологии гамадриад. Чем мельче змея, тем быстрее способна двигаться…
Вскоре клиновидная голова змеи, украшенная капюшоном, застыла в нескольких метрах от меня — и высоко надо мной. Безглазая, она, казалось, парила на фоне неба подобно жуткому воздушному змею, украшенному могучим хвостом.
Ни разу за все время моей солдатской службы мне не доводилось испытать, что значит быть парализованным страхом. Меня всегда интересовало, что чувствует при этом человек. Теперь я познакомился с этим явлением на собственном опыте. Рефлекс бегства от опасности не был полностью отделен от воли: частица моего разума сознавала, что бежать не менее опасно, чем неподвижно застыть на месте. Пока змея не выбрала цель, она слепа. Но это не мешает ей прекрасно различать перепады температуры и запахи. Несомненно, эта гадина знала, что я стою под ней, иначе она бы не остановилась.