Город чудес
Шрифт:
— Нет! — кричит девушка в пижаме. — Я тебя не подпущу! Я не могу удерживать его долго, просто выведи их, выведи отсюда!
— Таваан! — не унимается Мальвина. — Умоляю, позволь помочь тебе…
От нового удара дверь едва не ломается, но какая-то незримая сила удерживает ее целой.
— Делай, что говорю, мать твою! — рычит девушка в пижаме. В этом странном месте ее голос доносится отовсюду: от камней и от кроватей. — Выведи их отсюда!
Мальвина падает на пол, потрясенная. Она быстро моргает. Ее лицо сохраняет стоическое выражение,
— Вы, обе, — говорит она дрожащим голосом. — Поднимите этих детей и выведите через дверь. Немедленно!
Ивонна мчится к ближайшей кровати, где мальчишка лет двенадцати с удивительной чешуйчатой кожей в ступоре трет глаза. Она не тратит время на знакомство: просто хватает его за руки, вытаскивает из постели, бормоча: «Ты намного тяжелее овцы…» — и быстро тащит к камину, в который и пихает, как мешок с мукой. Смотрит на Тати, которая все еще ошарашена происходящим.
— Тати! Сосредоточься и помоги мне, сейчас же!
Тати встряхивается и бежит к следующей кровати с Ивонной, а Мальвина вытаскивает одного из сонных детей из постели, словно выволакивает пьяного друга из бара.
Снова грохочущий удар, снова звон. Двери дрожат. С той стороны доносятся ужасные звуки: треск деревьев, и стрекот насекомых, и пронзительное завывание холодного ветра. Ивонна непонятно почему чувствует себя так, словно заблудилась в темном и глухом лесу и ждет рассвета…
«Это он, не так ли? — понимает она. — Существо, с которым Сигруд все это время сражался».
Она встряхивается, вытаскивая еще одного ребенка из кровати. Пока они уносят его прочь, по пути им попадается кресло, которое кажется до странности неуместным в этой комнате: мягкое, потертое, обращенное к ним спиной, лицом к окнам, как будто в санатории.
Когда они огибают кресло, Ивонна видит, что в нем кто-то сидит.
И этот кто-то — мертвая женщина. Точнее, женщина, которая должна быть мертвой.
Ивонна ахает и едва не роняет спящего ребенка. В кресле сидит Шара — она смотрится больной, она тянет голову, выглядывая с другой стороны, чтобы лучше видеть дверь. Она как будто не осознает, что впереди нее стоят два человека, и поворачивается к ним, лишь услышав возглас Ивонны. Она моргает, как сова, глядя на них. А потом у нее приоткрывается рот.
— О нет… — говорит она. — Тати?!
Татьяна Комайд смотрит на нее.
— Мама? Мама! Ты… ты… ты жива?! Ты действительно жива?! — она роняет ноги ребенка и почти смеется. — Я это знала! Я не понимаю как, но я знала, знала, знала!
Шара пытается встать, но ей, кажется, не хватает сил. Она в панике сглатывает.
— Ты не можешь быть здесь, дорогая, ты не можешь! Не здесь, не сейчас! Он придет, он убьет тебя! Здесь небезопасно!
Ивонна смотрит на дверь, которая содрогается от нового яростного удара.
— Я начинаю думать, — говорит она, — что мы, наверное, пришли слишком поздно.
Руки и ноги Таваан
В уши ей льются звуки ночи: потрескивание листьев под невидимыми ногами, тихие крики далеких птиц, шуршание высокой травы. Теперь ей трудно сосредоточиться. Она использует всю свою силу, чтобы проверить спящих детей позади себя.
Двенадцать проснулись, только двенадцать. Остальные все еще борются со сном, в который она сама их погрузила.
«Как же все пошло кувырком? Как он проник сюда? Как мы это допустили?»
Новый удар. Таваан отлетает от дверей, падает на каменный пол, распластавшись. Створки приоткрываются.
— Нет! — кричит она и делает так, что пол поднимается, бросает ее обратно к дверям. Захлопывает их и вынуждает все кусочки оставаться на месте.
Двенадцать проснувшихся. И Мальвина, Комайд и вновь прибывшие.
Таваан стискивает зубы от гнева и отчаяния. Слезы текут из ее глаз и падают на пол.
«Какой ужасный выбор, — думает она. — И какой ужасный конец».
Таваан собирает все силы, переводит дух и кричит.
Ивонна, Шара и Тати вздрагивают, когда девушка у дверей начинает кричать.
— Да что происходит? — говорит Ивонна, но больше ничего не успевает, потому что кресло Шары начинает двигаться само, скользя к камину, и подхватывает Ивонну и Тати, которые обе падают на Шару с глухим ударом.
Ивонна вскрикивает от изумления, но видит, что в комнате движется не только кресло: все кровати с детьми возле камина тоже едут к выходу, как будто всю комнату перевернули набок, сбросив мебель в угол, и Мальвину заодно.
Пока они скользят к выходу, Ивонна замечает, что многие кровати не шевелятся. Дети в них еще спят — значит, движутся только те, кто уже проснулся.
Ивонна думает: «Но что случится с остальными?»
У нее нет времени на удивление, потому что в следующую секунду кресло выкидывает ее, Тати и Шару через камин, и они кувырком летят по странному проходу обратно к будке, пока не…
Ивонна приземляется на траву возле будки, за нею следуют Тати и Шара, которые валятся на Стройкову, вышибая из нее дух. Они откатываются в сторону за миг до того, как наружу кувырком вылетает горстка детей — все, кого успели разбудить.
Мальвина не собирается лежать без движения. Едва ударившись оземь, она вскакивает и, шатаясь, бредет обратно к проходу, как будто сражаясь с невидимым ветром.
— Нет! — кричит она. — Я тебе не позволю! Только не так, не так!!
Ивонна все еще видит далекий голубой квадрат каминного входа на другом конце «коридора». Свет внутри него дрожит, как пламя свечи на ветру. Ивонна не понимает, откуда она это знает, но ей очевидно, что в далекую комнату что-то просачивается через выбитую дверь и заполняет помещение, словно ядовитый газ, — что-то невидимое и ужасное…