Город грехов
Шрифт:
Послышался странный подземный гул, напоминающий глухое рычание.
Толпа замерла.
— Единожды умрем за грехи наши и воскреснем из мертвых, чтобы уже не умирать, а нечестивцев пускай бесы водят по кругу… — пробормотал незнакомец в плаще.
Толпа в сквере у театра поредела, остались только старики и женщины, у которых не хватило духу слепо идти в полную неизвестность. Они верили в равновесие между милостью и карающей справедливостью и терпеливо ждали страшного суда. Участь их была плачевной, но вели они себя как герои…
Ночь прошла спокойно.
Утром
Вскоре стало известно имя архитектора, автора проекта переноса города, и на него посыпались обвинения и упреки. Выдвигались они в весьма резкой форме.
Академики от архитектуры, которые черпали свои идеи из источников давно обмелевших и заброшенных, что называется, не стеснялись в выражениях. Газеты пестрели их статьями и опровержениями. Писались они без риторических ухищрений, которых авторы не знали, и без логической аргументации, поскольку с нею они не были знакомы.
Появились сторонники и противники переноса города в другое место, которые выступали как герои-одиночки.
То там, то здесь возникали диспуты сторон, нередко весьма острые, окрашенные неподдельной искренностью и взволнованностью ораторов.
Герои гибли, защищая честь города, и воскресали. Правда, воскресали не всегда они, а другие.
Одним словом, торжествовала риторика.
Архитектор читал газеты и размышлял:
«Чему учат эти идиоты, приспосабливая разные извлечения к своим выдумкам?.. как распять этот мир и не оказаться самим распятыми…»
В одной из газет архитектор наткнулся на свое изображение. В гордом одиночестве он восседал посреди адской ямы, на дне которой в дыму разгоралось пламя…
Архитектор невольно улыбнулся фантазии автора изображения и отложил газету.
Он стоял у окна и смотрел на город, когда раздался стук в дверь.
Явился посыльный, который сообщил, что мэр собирает совещание по вопросу переноса города…
Наступил момент, когда из множества предложений и мнений о переносе города пришлось выбирать одно и не обязательно самое лучшее и правильное.
Прислушиваясь к шуму на площади, мэр спросил секретаря:
— Почему они бунтуют?..
— Не выспались, наверное… или плохой сон увидели… бог посылает им сны, но иногда и кошмары, когда он раздражен…
— Чем же он может быть раздражен?..
— Мало ли чем… посмотрите, кто у власти… наглецы и негодяи… им почет и слава, о них говорят… стыд пропал и совесть… мельчает порода…
— Разрешите мне высказаться… — заговорил помощник и встал.
— Можешь говорить сидя и все, что тебе заблагорассудится…
— Воспользуюсь вашим разрешением… волнения начались после публикации романа известного поэта…
— И что о нем известно?..
— Из событий его жизни нам известно немного… он из провинции, переселился в город, женился, но вскоре развелся… в настоящее время живет на вилле в горах… оттуда созерцает жизнь…
— Что он может оттуда видеть?..
— Не знаю… известность он получил благодаря примадонне… она оказала ему помощь… когда примадонну арестовали по обвинению в заговоре, поэт откликнулся… написал
— Это мнение не совсем нелепо… — пробормотал мэр. — Поэта арестовали?..
— Нет… он исчез…
— Вот как…
— Говорят, он умер, но скорее всего, это мистификация… попытка ввести нас в заблуждение… художники это любят… — сказал прокурор и взглянул на автора проекта. — И ценят они себя выше, чем стоят, и любят больше, нежели должно… воображают себя избранными…
— А чем занималась примадонна?..
— Пела, пока у нее не пропал голос…
— Ну да, конечно… а вы что можете сказать о поэте?.. — спросил мэр и повернулся к академику от литературы. Он был холост, но женщин не сторонился. Ему нравились мягкие, податливые и уступчивые женщины. Они очаровывали его, но, получив наслаждение, он не задерживался на одном месте. Женщины приносили ему усладу, а потом отвращение. Ему открывалась вся их суть, все пустое и показное, и как только роман превращался в затянувшуюся драму, он исчезал.
— Сознаюсь, этот роман, наделавший столько шума, я не читал… но все, о чем пишут писатели, уже тысячу раз было написано, только иными словами…
— Говорят, в романе нет имен…
— Да, это так… есть лишь намеки, понятные только автору…
— Он женат?..
— Он был женат на некой легкомысленной особе, истеричной и склонной впадать в отчаяние…
— Простите, но мне хотелось бы вернуться к теме переноса города… — вмешался в дискуссию академик от архитектуры.
Выслушав мнение академика от архитектуры, автор проекта попытался оправдаться. Он заговорил и таким голосом, что мэр невольно прослезился. Внешне автор проекта мало чем отличался от творца сущего, замысел которого трудно понять.
Автор проекта умолк.
Слово взял академик от архитектуры, потом прокурор.
В речи прокурора было много обманного и театрального. Он умел задавать вопросы, остающиеся без ответа, играл словами, которые подсказывало ему вдохновение.
В обычной жизни прокурор увлекался театром и женщинами. Женщины его и погубили, но принял он смерть с улыбкой. Смерть не существует для того, кто умирает с надеждой жизни.
Ораторы сменяли друг друга, и настроение мэра менялось.
Он подошел к окну, выходившему на площадь.
Он был поражен зрелищем, открывшимся ему. Его объяло какое-то печальное оцепенение…
Голос очередного оратора вывел мэра из оцепенения.
— Город — это живое существо и как всякое живое существо он имеет свое лицо, позу, осанку…
— О чем это вы?.. — спросил мэр и взглянул на оратора, обладающего женской грацией. Адвокат был человеком изнеженным. Будучи еще мальчиком, он играл женские роли, выступал в женской одежде и обуви. Получив образование, он стал адвокатом, вел дела в судах. В 27 лет, воспользовавшись этим опытом, он стал писателем и поэтом. От природы он картавил и отличался робостью, до такой степени смущался перед шумным криком толпы, что сходил с трибуны, и мало дельного мог сказать сразу без подготовки.