Город и его ненадежные стены

Мураками Харуки

— Ты стоял у лампы, — пояснил незнакомец, который приводил меня в чувство нашатырем. — Потом, когда эфир только начался, вдруг упал.

Я пригляделся. Незнакомец. Таких техников я не припоминаю.

— Ты кто?

Тот удивленно глянул на меня.

— Акира, кажется, ты крепко ударился головой. Нужно скорую вызвать!

— Постой, — остановил его я. — Не нужно скорую. Я пошутил. Просто пошутил. Помоги лучше подняться.

Но я не шутил. Вот всегда так со мной. Как только случается абы что, начинаю нести

околесицу, лишь бы внимание отвлечь.

Азиат с осторожностью, словно я мог его укусить, помог мне встать.

— Уверен, что в порядке? — глаза азиата смотрят с подозрением. Хотя, это, наверное, так кажется из-за разреза глаз.

— Да, все нормально, — кивнул я и попытался подняться.

Я пригляделся к парню. И вдруг в голове, словно само собой всплыло его имя — Исао. Очень странное имя, но попробовать надо. Внутри была уверенность, что именно так его и зовут.

— Все в полном порядке, Исао, — сказал я, внимательно следя за реакцией парня.

На удивление тот не посмотрел на меня как на идиота и имя действительно принадлежало ему. Он кивнул, мол, окей.

Я, тем временем, прислушался к себе.

Что происходит? Я вновь задал себе этот вопрос. И вдруг обратил внимание, что уже не в костюме тараканища. Да и грим с рук стерли. Когда успели? Неужели я так долго пребывал в беспамятстве? И зачем притащили на какую-то студию с азиатами?

Я подошел к монитору, посмотрел на него, пытаясь разглядеть отражение. В черном стекле показалось странное лицо, явно не принадлежащее мне. Азиат. Угловатые скулы, чуть вытянутое лицо, черные волосы, спадающие на глаза. На вид лет двадцать.

Нет глупость какая-то. Потрогал пальцем лицо, оттянул веко. Отражение повторило за мной.

Мне захотелось закричать в панике, но я не дал эмоциям вырваться наружу. Тут что-то происходит, пока мне непонятное, но пока я не кричу — никто не бросается на меня и не надевает на меня смирительную рубашку. А дело, кажется, в перспективе пахнет именно этим. Нужно сначала все выяснить. И чем быстрее, тем лучше. Как говорят психиатры, если ты признаёшь проблему то уже идёшь на поправку. Значит и без крепких санитаров разберусь.

— Работать можешь? — спросил меня другой незнакомец, с неприятным до крайности лицом. В глазах его читалось бегущей строкой слово «бездельник».

Этот был постарше, рубашке с коротким рукавом, в кармане которой блеснула серебром ручка. По виду человек важный, а то самое внутреннее чувство подсказывает, что это начальник. По крайней мере с именем Исао оно не подвело, и я решил довериться. От серебряной ручки отвлекла огромная бородавка на носу.

— Могу, конечно — ответил я, не сводя глаз с носа, хотя соврал — работать я точно не мог и едва не терял сознание от происходящего вокруг.

— Тогда чего стоишь? — проворчал тот. — Иди, настраивай заново свет — все уронил! Бездельник! Уволить бы тебя! Хорошо,

что не разбил ничего дорогостоящего, а то так бы я тебе все с твоей зарплаты списал бы живо! Давай, успевай, — он глянул на часы, — через час шоу «Краски» будет, нужно успеть к этому времени все подготовить во второй студии.

Я интуитивно пошел к осветительным приборам. Первая волна удивления прошла, и я принялся осторожно оглядываться. Где я? Куда меня утащили? Какие к чертям осветительные приборы?

Судя по оборудованию, я находился в телевизионной студии. Тут что, какие-то розыгрыши снимают? Только вот студия явно не наша. Кругом одни иероглифы. Которые, что еще более удивительно, я понимал и мог читать. Из них стало понятно, что мы находимся в студии программы «Улыбнись, Токио!»

— Токио… — совсем тихо прошептал я. Значит, я в Японии?

И тут меня осенило! Всё это время ко мне обращались не по-русски. Более того, я отвечал на том же языке. Больно ущипнул себя за бедро, едва не ойкнув. Ничего не изменилось. Я по-прежнему тут.

Я принялся анализировать случившееся. Итак, я выступал на сцене. Потом сильно заболело сердце. Стало плохо. Я упал. Потом темнота. И… я тут.

Меня обдало ледяным ветром. Так ведь я умер! Как бы это дико и неправдоподобно не звучало, но я и в самом деле умер. И оказался здесь, в Токио, в теле какого-то работника телевидения, которому тоже, кажется, было плохо. В голове заплясали хаотичные мысли. Посмертие. Реинкарнация. Переселение души…

Чтобы не свихнуться от невероятных мыслей, я отвлекся на порученную работу. Художник по свету, или просто осветитель — вот кто я теперь такой. И нужно что-то подготовить к какому-то шоу.

Не то чтобы я тосковал по гриму и пятачку Таракана, но как же моя карьера? И сцена?..

Я подошел к стойкам, на которых были прикреплены огромные лампы, принялся их передвигать, руководствуясь только собственным вкусом прекрасного.

— Ты что делаешь?! — удивленно воскликнул Исао.

— А что не так?

Исао подошел ко мне ближе, пристально посмотрел.

— Ты точно в порядке? Софиты ставь в дальний конец студии, а зонты ближе операторской линии. Отражатели ты вообще убрал не в ту сторону! На то они и отражатели, чтобы отражать. Что с тобой, Акиро?! Соберись!

«Кто он такой? — подумал я. — Командует тут. Постой…»

Я незаметно глянул на бейдж парня. «Старший осветитель» — значилось на ней. Ага, значит этот самый Исао мой начальник.

— Со мной все в порядке, — рассеянно ответил я, схватив длинные, похожие на цаплю штуковины и поставив в нужную сторону.

— Ладно, помогу, — буркнул Исао, видя, что ее немного растерян. И принялся расставлять осветительные приборы.

Я смотрел на работу и парня со странным чувством. Я вроде бы это все и знал, но знания эти не хотели пробиваться наружу.