Город темной магии
Шрифт:
Саре попалась на глаза заметка на итальянском, посвященная отравлениям в Венеции. Шарлотта Йейтс упоминалась мельком: какая-то чепуха насчет черной пищи. В заголовке было слово «fuoco», которое, как знала Сара, означало «огонь». Она воспользовалась гугл-переводчиком, но результат оказался далек от совершенства. «Люди мертвые гондольер сказать орать огонь», сообщалось в статье, а точнее, в ее компьютеризированном переводе. Сара с изумлением обнаружила упоминание некой персоны, без церемоний названной «La Lobkowicz»… Согласно приведенной цитате, La Lobkowicz буквально рыдала от счастья, что не задержалась на приеме и рано покинула благотворительную вечеринку. Маркиза Элиза Лобковиц де Бенедетти, кузина Макса… Значит, она тоже там
Сара нашла вторую статью, посвященную отравлениям, на сей раз на родном английском. Сенатор Шарлотта Йейтс сопроводила на родину тело выдающегося американского деятеля, ставшего жертвой террористического акта во время мероприятия по сбору пожертвований в Венеции. Ответственность за трагедию взяла на себя «Аль-Каида». Йейтс, разумеется, возмущалась жестокостью террористов и призывала всех, кто выступает за закон и порядок, продолжить упорную борьбу с мировым врагом.
Саре не удалось найти ни одной фотографии, где Шарлотта Йейтс и Элиза были бы запечатлены вместе. Но Сара рыскала по интернету и в конце концов вышла на тот самый сайт, про который говорила ей Полс. Там упоминалось, что сенатор – бывший член Совета по американско-чешским культурным связям… Именно эту организацию консультировало чешское правительство в процессе реституции. Ну а маркиза Элиза Лобковиц де Бенедетти наверняка проявляла чрезвычайную заинтересованность в наследии Совета.
А потом Сара обнаружила искомое, прямо на странице Википедии, посвященной Шарлотте Йейтс: «В 1970-х гг. Шарлотта Йейтс на протяжении недолгого времени работала на ЦРУ».
Никаких дополнительных деталей не сообщалось.
Сара огляделась по сторонам, поспешно выключила компьютер и откинулась на спинку кресла, чтобы хорошенько подумать.
Доказательства были исключительно косвенными. Сара ничем не могла бы подтвердить, что Шарлотта Йейтс вообще бывала в Праге, являлась двойным агентом – или вообще была агентом. Вдруг ее работа на ЦРУ сводилась к рядовой аналитике и не выходила за пределы Вашингтона? Однако в глубине души Сара чувствовала, что Полс, вероятно, права. Или почти права. Полс пыталась предупредить Сару, что маркиза Элиза хочет заручиться помощью сенатора и тем самым добраться до богатства Лобковицев. Но, возможно, все было наоборот: Шарлотта стремилась сделать маркизу наследницей состояния, на случай, если всплывут любовные письма. И похоже, что под нажимом Шарлотты Йейтс Майлз старался выставить Макса неуравновешенным типом. Оставалось неясным, насколько много знала Элиза о своей могущественной подруге и мотивах, побуждавших Шарлотту помогать ей в отвоевании утерянных фамильных сокровищ. Единственное, в чем Сара не сомневалась, – что если Шарлотта Йейтс действительно была двойным агентом, она способна пойти на убийство, дабы заполучить письма к Юрию в свои руки.
Сара проскользнула обратно во дворец, помимо воли оборачиваясь через каждые несколько шагов, чтобы убедиться, что за ней не следят. Закрывая за собой тяжелую дверь, она попыталась успокоить сердцебиение. Она должна завтракать вместе с коллегами и вести себя как обычно. Боже, с каким ужасом она предвкушала веселый щебет Элеоноры! Однако, по крайней мере, он отвлечет внимание от ее собственного рассеянного молчания.
Однако все было мирно. Годфри решал кроссворд, Бернард обшивал мелким жемчугом костюм к предстоящему маскараду, Дафна методично снимала шкурку с сосиски. Николас – полностью одетый – штудировал древнее издание Orlando Furioso [58] в жестком переплете. Фиона Апшоу, специалист по дельфтскому фарфору, изучала карту Праги, а Сюзи маячила за ее плечом, внося свои предложения. Мозес Кауфман набивал рот яичницей и одновременно вычитывал вслух отрывки из «Геральд Трибьюн». Дуглас, никогда не упускавший возможности побыть возле Сары, протянул ей тарелку.
58
«Неистовый
– Сосисочку? – похотливо спросил он.
– Кофе, – твердо отрезала Сара.
Сюзи не глядя налила ей чашку.
Вошел Макс с Морицем и сразу же затеял с Годфри разговор о диких кабанах. Годфри увлеченно отвечал на вопросы. Макс не встречался с ней взглядом.
Сара пыталась привести мысли в подобие порядка. Кого сегодня не было за столом? Янека. Майлза. Элеоноры. Тех троих, кто знал о содержании писем.
– А где Майлз? – поинтересовался Дуглас. – Мне бы перекинуться с ним парой слов по поводу того, как выставлять моего Кролла. Если я что выставляю, это должно быть незабываемо, – добавил он, с двусмысленной ухмылкой взглянув на Сару.
Макс яростно захрустел тостом.
– Майлз с утра улетел в Вашингтон, – отозвалась Дафна тоном собственника. – По семейным делам.
Вот незадача, мрачно подумала Сара. Ее подозрения относительно сенатора удвоились или даже утроились. Получается, Майлз решил отдать послания законной владелице? И если так, то закончится ли на этом история? Шарлотта Йейтс получит свои улики, и отныне во дворце воцарятся гармония и покой? И не обязана ли она, из каких-либо моральных соображений, рассказать о том, что знает? А какие у нее есть доказательства?
– Надеюсь, Майлз вернется к маскараду, – заявила Сюзи. – Берни сделал для него костюм Ладислава.
– Ладислав… парень, который в желтом? – спросил Мозес Кауфман. – В пышных штанах, из которых торчит ключ?
Дафна вздохнула так, словно ее окружали одни идиоты.
– Да. Ладислав был братом Зденека. Он устроил заговор против Рудольфа Второго и умер в изгнании.
Теперь Сара вспомнила картину. В фигуре Ладислава было нечто зловещее. Ладислав замер, небрежно накинув плащ на плечи, в позе современной кинозвезды – с одной рукой на рукояти меча и крупным медальоном на шее.
Сара вздохнула. Ее мучили новые вопросы: что из того, о чем она догадалась, ей следовало рассказать Максу? Что Максу известно о своей кузине?
– Если Майлз не успеет ко времени, Ладиславом могу быть я, – дружелюбно предложил Макс.
Вдоль стола прокатился возбужденный шепоток. Они не привыкли, чтобы князь выказывал благосклонность по отношению к их планам. Каждый из них, поняла Сара, недоумевал, что это может значить. Так же, как и она сама.
Мозес повернулся к Максу, сверкая толстыми бадди-холлиевскими очками в лучах утреннего солнца, которое как раз добралось до окон столовой.
– Я вчера нашел кое-что. Поскольку Майлза нет, полагаю, я должен отдать вещицу вам лично? Если вы собираетесь быть Ладиславом, вас она может заинтересовать. Сейчас принесу.
Мозес вышел, и обсуждение предстоящего маскарада возобновилось. Дуглас готовил какую-то музыкальную феерию. Годфри ныл, можно ли пригласить местных – он подружился с несколькими членами чешского Агентства по охране природы. Фиона спросила у Берни, не поможет ли он ей с костюмом, но Бернард лишь молча покачал головой, нахмурился и продолжил корпеть над вышивкой.
Мозес вернулся, неся маленькую деревянную шкатулку. Он открыл ее и достал большой золотой ключ, сверкающий на солнце.
Все тотчас встрепенулись. Мозес с улыбкой протянул свою находку Максу.
– Я обнаружил его в одном из отделений алтаря из черного дерева, который Рудольф подарил Поликсене и Зденеку к свадьбе, – сообщил он. – Очень похоже на ключ, который торчит из-за пояса у Ладислава, не правда ли, Дафна? Хотя я считаю, что вряд ли ключик – тот самый. Макс, вам надо будет заказать копию. Этот будет тяжеловат, хотя он на самом деле не золотой. Вероятно, он сделан из свинца и покрыт золотой краской.