Город темной магии
Шрифт:
Музыканты наконец появились на сцене, но кое-кто из аудитории продолжал увлеченно их отчитывать, пока те поспешно настраивались. Министр культуры, багровый от смущения из-за постыдной задержки концерта на четыре минуты, настолько потерял самообладание, что предложил Шарлотте мятный леденец. Тед, ее любимец из Секретной службы, прищурился, и министр, опомнившись, вовремя отдернул руку.
– Программа должна вам понравиться, – простодушно сказал министр, засовывая леденец в карман пиджака. – Конечно, четвертая симфония наименее популярна из девяти и, по правде говоря, тематически следует за второй, однако
– Мне не терпится ее услышать, – ответила Шарлотта.
Что за чепуху он мелет?… Ах да – музыка. Шарлотта опустила взгляд на программку. Четвертая симфония Бетховена. Боже милосердный, ей предстоит проскучать чуть ли не два часа!.. Ее взгляд упал на строчку из описания: «Четвертая симфония была впервые исполнена в 1807 году во дворце Лобковицев в Вене».
…Лобковицы, всюду Лобковицы! Шарлотту уже тошнило от этого имени.
Между тем завтра ей предстояло присутствовать на церемонии открытия музея в пресловутом дворце Лобковицев. В последний раз Шарлотта посещала дворец в тот день, когда убили Юрия.
Шарлотта смежила веки – это было позволительно, поскольку предполагалось, что она наслаждается несущимся со сцены тарарамом, – и перенеслась в прошлое.
Она вспоминала вечер, когда они с Юрием занимались любовью. Конечно, тогда ей было невдомек, что это их последний раз, иначе она бы нашла для утех что-нибудь получше, чем покрытое марлевым чехлом кресло в Нелагозевеском дворце. Вдобавок они умудрились поссориться. Юрий намеренно довел ее до белого каления, как это умеют исключительно русские – строил из себя бог весть кого, трепался, что обладает неким запретным знанием… Тряс перед ней дурацкой побрякушкой – золотым ключом, который якобы должен открывать тайник, где спрятано сокровище. Шарлотта сразу решила, что он собирается подарить ей один из семи ключей от комнаты, где хранились Чешские коронационные регалии.
Это помещение, расположенное в соборе святого Вита, прославилось тем, что его дверь запиралась на семь замков, для каждого из которых требовался отдельный ключ. Коронационные регалии включали в себя собственно корону святого Вацлава, скипетр, усыпанную драгоценностями державу, распятие и королевское одеяние, состоявшее из пояса и плаща. Реликвии очень редко выставлялись на публике и, разумеется, быстро обросли легендами… про наложенное проклятие и навлечение всяческих несчастий на того, кто присвоит их себе.
Однако Юрий уверял, что его ключ не имеет с коронационными регалиями ничего общего. Он даже пытался сбить Шарлотту со следа, настаивая, будто этот ключ связан с орденом Золотого Руна и отмыкает «дверь, которая не должна быть открыта». Их секс в тот вечер был более яростным, чем обычно, и они расстались чуть ли не в гневе друг на друга.
Несколькими днями позже Юрий ей позвонил, но как-то странно – используя один из множества их секретных кодов. Он попросил Шарлотту встретиться с ним «как бы случайно» после полудня. Когда он назвал местом встречи собор святого Вита, Шарлотта окончательно уверилась в том, что была права насчет бесценных регалий. Она надеялась, что он сумел собрать все семь ключей. К чертям суеверия – она жаждала наложить свои лапы на корону святого
Была зима, стояли лютые морозы. Шарлотта, игравшая роль скромного историка искусства, мерзла в куцем пальтишке. В Праге семидесятых в таких одежонках «красовались» практически все – хотя на определенного рода вечеринках женщины щеголяли мехами. Шарлотта прибыла к собору полузамерзшая и взвинченная, а Юрий куда-то запропастился. Минут пятнадцать она околачивалась возле входа, потом зашла внутрь.
Краем глаза она заметила темный силуэт, метнувшийся по лестнице, ведущей в Королевскую усыпальницу. Юрий?… Она направилась в ту сторону, чтобы все выяснить. Ей показалось, что до нее донесся запах его одеколона.
– Крипта сегодня закрыта, – сказал по-русски охранник позади нее.
Шарлотта торопливо кивнула. У нее вовсе не было намерения спускаться в тесную крипту, где, скорее всего, царил еще более жуткий холод, чем в главной части собора. Да и Юрий оттуда уже вышел. Она вгляделась в глубину нефа и заметила того же самого человека. Да, Юрий поворачивал в левый трансепт. Шарлотта последовала за ним и догнала Юрия возле южного выхода. Он вытащил ее на солнечный свет и принялся страстно целовать, хотя здесь их мог увидеть кто угодно.
– Мне надо с тобой увидеться, – прошептал он. – Ступай во дворец и жди меня. Я приду.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он, нахмурившись, покачал головой и отступил назад, в сумрак собора – который, казалось, тотчас поглотил его целиком.
…И Шарлотта отправилась во дворец и принялась ждать своего любовника. Он не пришел даже спустя несколько часов. На другой день в газетах появилось оповещение, что директор Национального музея Юрий Беспалов улетел в Москву для важной работы и вскоре будет названо имя его преемника. Правду Шарлотте рассказал шеф ее подразделения ЦРУ, который показал ей фотографии тела Юрия.
Труп Юрия выловили из Влтавы.
– Самоубийство! – фыркнул шеф. – Они, конечно, пытаются все замять… Ведь суть не только в том, что он скомпрометировал партию. Мы уверены, что он агент КГБ довольно высокого ранга.
– Был, – поправила Шарлотта, оглушенная известием.
– Верно. Подозреваю, теперь мы уже никогда ничего не узнаем наверняка.
Шарлотта надеялась, что КГБ свяжется с ней, но этого не случилось. Она покинула Прагу через три месяца, увозя с собой ворох благодарностей от шефа. Управление видело в ней ценного работника, образцового агента. Ей предрекали, что она далеко пойдет.
Они не ошиблись. Она действительно пошла очень далеко…
Но еще недостаточно далеко. Пока…
После концерта Шарлотта вернулась в свой номер в отеле «Четыре Сезона». Спать совершено не хотелось. Она вышагивала из угла в угол, яростно грызя соломинки, предусмотрительно упакованные Мэдж, и внимательно пересматривала свой график на завтрашний вечер. Не официальную скучную версию, а частное мероприятие, церемонию открытия музея, которую Шарлотта почтит лично – в качестве дани уважения чешскому национальному наследию. Явится, попозирует для фотографий и улетит домой.