Город заблудших

Блэкмур Стивен

– Что ж, молодец. Мое предложение все еще в силе. Принеси мне камень, и я верну тебе жизнь.

Прикидываюсь, будто размышляю. Делаю глоток скотча. Немного пялюсь на шоу.

Куда, черт побери, запропастился Фрэнк? Уже не знаю, смогу ли еще тянуть время.

– Ну что ж, – говорю я, – все верно, камень у меня. – Показываю ему руку. На ней ни пятнышка. – Не с собой, конечно. Но ты же знаешь, что происходит, когда я долго нахожусь не рядом с камнем? – Смотрю ему в глаза и вижу там удивление. –

Ага, так я и думал. А потому придется тебе предложить мне кое-что получше.

– Я не торгуюсь.

– И хрен с тобой. У меня есть еще один покупатель. Не хочешь камень, я пойду к нему. – Вливаю в себя остатки скотча и встаю.

– Погоди. – Джаветти машет на мой табурет, заказывает мне еще скотча. – А знаешь, сынок, ты, наверное, единственный мужик в этом сраном городе, с которым приходится считаться. Хочешь торговаться – будем торговаться. Что тебе предложил твой «покупатель»?

– Мы оба знаем, что сделать меня снова живым тебе не по зубам. Так что кончай пудрить мне мозги. Но, если ты сможешь сделать так, чтобы я больше не гнил, камень твой.

– Ладно, – говорит Джаветти, – это я могу.

– И я знаю, что ты попытаешься меня наколоть. Поэтому камень ты получишь только после того, как исправишь свой косяк.

– Ох уж эти детки! Никакого уважения к старшим. Если бы я хотел тебя наколоть, сынок, то за секунду придумал бы с десяток способов. Видишь ли, у меня было время поднатореть в таких делать. Мне…

– Почти семьсот лет. Я в курсе.

Джаветти смотрит на меня точно так же, как в санатории, где приковал меня наручниками к трубе. Явно не знает, что со мной делать.

– Значит, – говорит он, и от чикагского акцента не остается ни следа, – ты знаешь обо мне больше, чем я думал. Мои поздравления. – Теперь его голос становится глубоким, итальянский акцент – слишком заметным. Понты гангстера из Чикаго испаряются, на их место приходит гладкая культурная речь. Он даже хрипеть перестает. – Не многим людям удавалось это выяснить.

– А я особенный. Как рок-звезда. Знаешь, я ведь видел записи с видеокамер в морге. Ты в курсе, что один из интернов имел тебя, пока ты был в отключке? Серьезно, нанимают на работу всяких дятлов.

– Закончил? Или еще что родишь? – В голосе снова отчетливо слышится чикагский выговор.

Интересно, сможет ли Джаветти когда-нибудь по-настоящему от него избавиться. Сколько личин ему пришлось примерить? Помнит ли он, кто он вообще такой?

Опять прикидываюсь, будто задумался, и говорю:

– Ага, закончил.

– Вот и славненько. Значит, я тебя подремонтирую и получу камень.

– М-мм, нет.

– В смысле «нет», твою мать?

– Я передумал. – Где, черт возьми, Фрэнк?

– Бред собачий. Какого хрена тебе надо, а? Мне

что, упасть на колени и отсосать тебе прямо здесь?

– А это мысль.

– Достал ты меня, – говорит Джаветти. – В последний раз спрашиваю: какого хрена тебе надо?

– Наличные. Огромный, мать его, мешок налички. Хочу тонну бабла и начать все с нуля в другом городе. Ты, Нейман, гребаный коп, творящееся вокруг дерьмо – ей-богу, это была худшая неделя в моей жизни. Так что я поднимаю ставки и валю отсюда к чертовой матери.

– О какой сумме речь?

– Четверть лимона. Плюс ты избавляешь меня от необходимости разлагаться, и камень твой.

– Да ты, мать твою, из ума выжил.

– Такие у меня условия.

Джаветти стучит пальцами по стойке – крепко, видать, задумался.

– Мне нужно время, чтобы достать такое количество налички. Сегодня не выйдет. Смогу к завтрашнему вечеру. Я приношу деньги, ты – камень. По рукам? Завтра тебе подходит?

Чую в воздухе запах лосьона после бритья и успокаиваюсь. Пора заканчивать.

– Завтра подходит, – говорю я.

– Подходит для чего? – встревает Фрэнк, стоя позади нас. Не очень эффектно, но сойдет.

– Надо же, – говорит Джаветти, – к нам пожаловал шериф. Добрый вечер, офицер.

– Вы вдвоем, здесь – забавно, – говорит Фрэнк.

Одет он по-простому – гавайская рубаха и слаксы. Но все в нем так и орет о том, что он из полиции. Попросил бы, что ли, совета у нечистых на руку копов, которые тут постоянно трутся.

– Потому что я трупом в морге не валяюсь? – интересуется Джаветти.

– Присаживайся, детектив, – говорю я. – Потрещи с нами.

Джаветти бросает на меня взгляд, в котором ясно читается «Какого хрена ты творишь?», но я не обращаю на него внимания. Меня интересует другое: где долбаные дружки Фрэнка, и почему они не ворвались сюда и не загребли Джаветти. Наверняка Фрэнк мог придумать какую-нибудь чушь, чтобы арестовать старпера. Видит бог, со мной он такое сто раз проделывал.

У Фрэнка в руках желтый конверт. Тот самый, который он показывал мне в закусочной.

– Не думал, что ты меня помнишь, – говорит он.

– Я помню всех мудаков, – отзывается Джаветти. – Особенно тех, которые меня убивают. А ты, похоже, не удивлен.

Фрэнк открывает конверт и вытряхивает документы, фотографии – все, что показывал мне. Подсовывает бумажки Джаветти. Тот копается в них, над чем-то ржет, над чем-то хмурится.

– Ого! Симпатичным я все-таки был ублюдком. Хорошо поработал, сынок. Я впечатлен. Не хочешь рассказать, к чему это все?

Фрэнк достает из конверта последний снимок, кладет перед Джаветти. Тот несколько секунд пялится на фотку, потом смотрит на Фрэнка.