Город золотых теней
Шрифт:
– Что ты тогда сказал… насчет умершего рыцаря?
Гэлли потер лицо, оставив на нем полосы грязи.
– Они все сражаются снова и снова. Воюют, пока кто-то не побеждает, потом все начинается сначала. Это уже третья партия с тех пор, как мы сюда пришли.
– А люди разве не гибнут?
– Конечно, гибнут. Но лишь до окончания партии, как это тут называется. Потом начинается новая. А люди даже ничего и не помнят.
– А ты помнишь, потому что нездешний?
– Наверное. – Мальчик нахмурился, потом задумался. – Как думаешь, может, малыши тоже потом оживут, а?
– А такое уже
Гэлли покачал головой.
– Ну, тогда не знаю, – пробормотал Пол, помолчав. Но ответ у него, пожалуй, имелся. Он сомневался, что любая магия, оберегающая местных жителей, защищала также и чужаков пришельцев.
Когда он смог подняться, Гэлли повел его дальше. После короткого перехода через густой лес они протолкались через рощицу корявых деревьев и увидели перед собой длинный травянистый склон, спускающийся к реке. Но наслаждаться видами у Пола возможности не оказалось. Гэлли повел его вниз по склону, но, не доходя до реки ярдов двухсот, свернул в направлении гряды холмов. Они шли, торопясь изо всех сил, по песчаному лугу, поросшему редкой травой; оранжевое солнце светило им в глаза, пока они не вошли в отбрасываемую холмами тень.
Пол рассматривал реку и ряд деревьев на другом берегу. Там, где у ближнего берега на воду падала тень, синяя вода казалась очень глубокой, а чуть дальше, за границей тени, переливалась в закатных лучах лентой расплавленного золота. Непонятно как, но река выглядела одновременно и более, и менее реальной, чем ландшафт, который пересекала, – словно фрагмент одной знаменитой картины оказался вставлен в другую.
Пол даже ненадолго замедлил шаг, потому что его мысли все глубже погружались в облако смутных воспоминаний. Знаменитой картины? Какой именно? Где он мог ее видеть или слышать про нее?
– Поторопись, губернатор. Нам надо укрыться в пещерах до темноты, или они нас найдут.
– А почему бы нам просто не переплыть реку?
Гэлли обернулся и сверкнул глазами.
– Ты что, свихнулся?
– Если река очень широка, можно построить плот – бревен тут хватает.
– Да зачем нам это делать?
Пол вновь вступил на концептуальную территорию, где обрывки его возвращающихся знаний не вписывались в окружающий мир.
– Чтобы… спастись. Выбраться из Восьми в Квадрате.
Гэлли остановился, уперся руками в бока и нахмурился.
– Во-первых, я тебе уже говорил: по реке нельзя плавать, потому что тогда нас найдут. А во-вторых, другого берега попросту нет.
– Как это?
– А вот так – нет, и все. Это любому придурку известно. Таким путем из Восьми в Квадрате не выбраться – река попросту протекает мимо.
Пол так и не смог представить себе подобное.
– Но… это что такое? – Он указал на дальний берег.
– Это… Не знаю. Зеркало, наверное. А может, картина. Но там ничего нет. Так мы потеряли одну из взрослых. Она решила, что сумеет переплыть на ту сторону, хоть мы ее и предупреждали.
– Не понимаю. Как там может ничего не быть, если я там что-то вижу?
Гэлли повернулся и пошел дальше.
– Можешь мне не верить, губернатор. Хочешь помереть – дело твое. Но мы с тобой не воскреснем для
Пол еще немного постоял, разглядывая далекие деревья, потом стал догонять мальчика. Увидев, что Пол идет следом, Гэлли взглянул на него с облегчением и одновременно с отвращением, но тут широко раскрыл глаза, уставившись куда-то за спину Пола. Тот обернулся.
Что-то двигалось по лугу в их сторону – пока еще находясь очень далеко и перемещаясь слишком быстро для ясного рассмотрения, – и оставляло дымный след на обугленной траве.
– Бежим! – крикнул Гэлли.
Несмотря на усталость, Пол уже не нуждался в понукании. Они рванули бегом к гряде пурпурных холмов, до подножия которых оставалось не более тысячи шагов. Видневшийся неподалеку каменный шпиль, сперва показавшийся Полу природным образованием, вблизи оказался творением человеческих рук. Треугольный шпиль, превышающий рост человека, стоял в центре широкого круга из плоских каменных плиток со странными резными узорами. Пробегая по гладкой твердой поверхности – как решил Пол – огромных солнечных часов, они сумели резко прибавить в скорости, и на мгновение Полу подумалось, что им все же удастся добраться до пещер вовремя. Из-под ног у них выскакивали какие-то зверушки с длинными искривленными мордочками, разбегались и прятались в ближайших кустах.
Спутники уже пересекали каменистую осыпь у подножия холма, когда мимо с шумом и мощью небольшого грузового поезда промчалось что-то красное.
«Грузового поезда? – изумился Пол, несмотря на панику. – Что за…»
Обогнав их, непонятное существо затормозило, выбросив из-под ног фонтан горячего гравия. По лицу и груди Пола забарабанили камешки.
Королева оказалась как минимум на голову выше него и ярко-красной от макушки до пят. Каждый кусочек ее тела, даже капризное лицо и растрепанные волосы, был глянцевито-красным. Просторное расклешенное платье выглядело так, словно было сшито не из ткани, а более плотного и жесткого материала. Из-под него еще выползали струйки дыма.
– Эй ты! Мне доложили, что ты отклонил предложение стать моим вассалом! – Голос ее был громким, как звук работающего мотора, но настолько ледяным, что вполне мог замораживать птиц на лету. – Это скверный способ обрести мою благосклонность.
Гэлли тяжело осел рядом с Полом, потеряв сознание. Пол медленно набрал в грудь побольше воздуха – чтобы говорить, а не пищать.
– Мы не намеревались оскорбить вас, ваше величество. Мы хотели лишь…
– Молчать! Будешь говорить, когда к тебе обратятся, но лишь когда я скажу, что к тебе обратились. Ну вот, к тебе обратились. Можешь говорить.
– Мы не намеревались вас оскорбить, ваше величество…
– Ты это уже говорил. Я уже не уверена, что мне нужен такой вассал, – ты поразительно туп. – Она подняла руку и щелкнула пальцами – громко, словно выстрелила. Из-за деревьев на вершине холма выскочили три солдата в доспехах и начали, скользя и спотыкаясь, спускаться по склону, торопясь на зов своей госпожи. – Думаю, проще всего будет отрубить вам головы. Не самое оригинальное наказание, но я убедилась, что по старинке действовать лучше всего, верно? – Она смолкла и уставилась на Пола: – Тебе что, нечего сказать?