Город Звёзд
Шрифт:
К счастью, Дэвид Мулхолланд, хорошо, как выяснилось, знакомый с Мортимером Голдсмитом, начисто отверг саму мысль о том, что старик может быть замешан в какие-то темные делишки.
— Мистер Голдсмит ко всему этому не имеет никакого отношения, — вяло проговорила Джорджия. — Можно мне пойти и лечь? Я страшно устала.
— Нельзя же исчезать из дому на целые сутки и ожидать, что это просто сойдет тебе с рук! — взорвалась Мора. — Я чуть с ума не сошла от беспокойства. Не хочу хоть когда-нибудь пережить еще один такой день. — Она расплакалась.
Джорджия отвратительно чувствовала себя.
— Прости меня, мама, — сказала Джорджия. — Мне необходимо было кое-что сделать. Ничего незаконного, опасного (она вновь скрестила пальцы) или такого уж глупого. Но рассказать тебе об этом я никак не могу. Ты должна просто поверить мне. Я сказала, что буду у Мулхолландов для того, чтобы ты не беспокоилась. Но то, что я должна была сделать, отняло больше времени, чем я предполагала, вот и всё. Больше, я обещаю, такого никогда не случится. А теперь можете ругать и наказывать меня как только захотите, но мне надо лечь — я не спала, сама уже не помню, с каких пор.
— Оставь ее, Мора, — сказал Ральф. — Пусть отдохнет. Завтра еще раз поговорим обо всем.
— Что ты имеешь в виду, говоря о помолвке? — спросил Никколо голосом человека, еще не вполне пришедшего в себя, когда Гаэтано и Франческа вернулись в комнату и сообщили ему о своем решении. — А как же герцогиня?
— Я просил ее руки, отец, — ответил Гаэтано, успевший уже объяснить всё своей кузине. — Я сделал то, что ты велел, но она отказала мне. Она сказала, что навсегда останется моим другом, но что сердце ее принадлежит другому. А затем она велела мне пойти и отыскать Франческу.
— Я же свободна принять его предложение, дядя, — сказала Франческа. — Мой беллецианский брак уже расторгнут.
Герцог Никколо долго смотрел на них. Все его планы рушились один за другим. Он видел, что молодые люди любят друг друга, и начал уже мысленно строить новые проекты. Гаэтано не получит Беллецию, но вполне может после смерти старого Жакопо унаследовать титул герцога Фортеццы. У Жакопо ведь нет сыновей, а дочерей можно выдать за других сыновей или племянников Никколо, чтобы осчастливить их, а заодно гарантировать, что у них не появятся нетитулованные мужья, готовые воспротивиться притязаниям Гаэтано.
— Хорошо, — сказал он. — Я благословляю вас. А теперь идите и сообщите всем о своей помолвке. Я останусь здесь с Фалько.
Арианна принимала гостью. Уснуть ей так и не удалось, и она уже переоделась в дневной костюм, когда слуга ввел в ее покои эту женщину.
— Синьора Беллини, — объявил он и вышел из комнаты.
— Сильвия, — проговорила Арианна, когда за слугой затворилась дверь. Матерью она никогда ее не называла. Это имя она сохраняла для тети, воспитывавшей ее в безвестности на одном из
— Доброе утро, дорогая моя, — сказала Сильвия, отбрасывая вуаль.
— Полагаю, не стоит говорить о том, как опасно тебе приходить сюда? — заметила Арианна.
— Ничего страшного. Никто здесь, кроме тебя и твоего отца, не знает меня в лицо.
— Но ты же не оставалась здесь на ночь? — спросила Арианна, побледнев от одной мысли о подобном риске.
— На какую ночь — после всего этого праздника? Нет, я была в Овне. И разговаривала там с твоим молодым человеком.
— Которым? — с кислым видом поинтересовалась Арианна.
— Тем, который намерен просить тебя выйти за него замуж. Тем, которому нужна Беллеция.
— Ты имеешь в виду Гаэтано, — кивнула Арианна. — Что ты сказала ему?
— Предложила хорошенько подумать, прежде чем бросать старую любовь и обращаться к новой.
— Ну, похоже, что твои слова не произвели особого впечатления. Он сделал мне предложение на самом рассвете, когда мы возвращались во дворец.
Несколько мгновений Сильвия молча смотрела на дочь, азатем проговорила:
— Слишком раннее время дня для такого серьезного разговора. Что же ты ответила ему?
— Я отказала ему.
— Из каких соображений?
— Из тех соображений, что я не чувствую любви к нему и, более того, полагаю, что и сам он любит другую девушку. Вполне, на мой взгляд, достаточная причина.
— Да, для простой девушки с островов Лагуны, — сказала Сильвия. — Только ты перестала быть ею. Ты знаешь, что на выбор должны влиять не чувства, а иные соображения.
Арианна широко раскрыла глаза.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мне следовало принять его предложение? Предложение ди Кимичи? Он стал бы герцогом Беллеции, и его семейство не успокоилось бы до тех пор, пока не заставило бы меня присоединиться к их республике. И тогда он стал бы настоящим герцогом — не мужем герцогини, а единовластным правителем. Беллеция потеряла бы свою независимость, свои традиции — всё, за что ты сама так долго боролась.
— Ты уверена, что отвергла его из столь возвышенных соображений, а не потому, что хотела сохранить свою свободу для кого-то другого? — спросила Сильвия.
— А если даже так? — ответила уязвленная вопросом матери Арианна. — Ты говоришь о долге и ответственности, но сама-то вышла замуж по любви. Ты не можешь запретить мне сделать то же самое.
— Я не собираюсь ни запрещать, ни разрешать тебе делать что бы то ни было, — сказала Сильвия. — Хочу лишь ясно представлять причины твоих поступков.
В дверь постучали, и слуга ввел в комнату Гаэтано. Молодой человек вошел, широко улыбаясь и ведя под руку Франческу.
— Прошу простить меня, ваша светлость, — церемонно поклонившись, произнес он. — Беседуя с вами сегодня утром, я не знал, что вы уже помолвлены. — Гаэтано бросил полный любопытства взгляд на свою вчерашнюю таинственную собеседницу.
— Мне кажется, это вы помолвлены, — улыбнувшись, ответила Арианна и протянула руки Франческе. — И еще мне кажется, что мы гораздо лучше поладим теперь, когда вы перестали быть беллецианкой!