Город. Хроника осады
Шрифт:
"Мы проигрываем, – рассматривая конскую гриву понурой головой, признает Григорий. – Мы опять терпим поражение"
Высота, Федоровка. Теперь и улица за улицей сдаются врагу. Вот сейчас заноет труба и драгуны повернут лошадей вспять. Повернут, уйдя побитой колонной в город, вновь переживать по подвалам артобстрелы. И лишь в минуту уныния, когда шеренги всадников заколебались подобно волне, небо озаряется вспышкой.
– Сигнал! – раздается, перебивая друг друга, многоголосье.
Розумовский, вальяжно развалившись в седле, неспешным шагом выходит на середину строя.
– ШАШКИ! – гаркает во всю мощь широкой груди ротмистр, сжимая эфес. – К БОЮ!
Григорий, а вместе и десятки других лязгают клинками, изымая оружие из ножен. Плеча привычно касается закаленная сталь, знавшая кривые сабли курхов, а теперь и готские палаши.
– В атаку, шагом марш!
Сводная группа драгун двигается с места, сохраняя строй и интервалы. Пусть лошадка под Григорием мелко дребезжит копытами, все ярче разгорается огонь в груди. Наконец! Добраться до врага, взглянуть в лицо подлой войне, приходящей незримо, из далеких позиций. Сойтись в рукопашной и наконец смять.
В ответ на чаяния, тут и там горнисты передают сигналы.
– Внимание! – слышит драгун, привстающий на стремени и пытающийся разглядеть угрозу. – Кавалерия противника!
Вот и Григорий уже видит вражеских всадников, выдвигающихся идеально ровным взводом по фронту. Могучие скакуны готов огибают редкие деревца, вновь смыкаясь в единую коробку. Стальной кулак. Республиканцы выходят на бой величаво, с гордо выпрямленными спинами и каменными лицами. Синие мундиры обрамляют красные канты на рукавах и вороте.
– Рейтары, – узнает Григорий врага по особой форме.
– Сейчас начнется, – пыхтит рядом Вячеслав.
Розумовский бесстрашно поднимается во весь рост, призывно вздымая оружие.
– Вперед, касатики! – он размахивает клинком над головой. – Вперед, раздавим их!
Дикое симерийское "ура!" вырывается из глоток. Пятки ударяют о конские бока, пуская в галоп. Григорий наклоняется к холке, выискивая возможные цели в надвигающихся шеренгах. Рейтары и не намерены уступать, так же ускоряясь. Странно, но готы готовы принять лобовой удар, без ухищрений.
Сшибка!
Все смешивается. Чередующиеся человеческие лица с распахнутыми ртами и слюной на усах, конские морды. Бой наполняется ржание и лязгом стали. Отборная брань и мольбы к небесам на разных языках заглушают трубачей и команды.
Григорий не в силах разглядеть как следует врагов, сменяющихся один за другим. Успевает вовремя отвести тянущиеся палаши и иногда делать встречные выпады. Бой мгновенно разрывает столкнувшихся и уволакивает все глубже, в самую гущу. Там унтер-офицер видит широкую спину Розумовского, раздающего удары во все стороны.
Шашка с глухим стуком опускается на каску зазевавшегося гота. Рейтар качается, глаза плывут от удара. Но он сохраняет равновесие и инстинктивно тянет поводья, разрывая дистанцию. Григорию, чей конь увязает в давке, приходится вступать в
– Бейте их в морду и затылки! – доносится по рядам на симерийском.
Уж больно крепки у готов каски, не пробить. Григорий уже дважды касается клинком головы противников, оцарапывая сталь. К драгунам тоже начинает поступать защита. Отдаленно напоминающие пожарные, шлемы можно увидеть даже тут. Но как же их мало.
Оттянув шашку, Гриша с силой выбрасывает руку в длинном уколе. Острие пробивает грудную клетку и входит в плоть. Охнув, рейтар заваливается на конскую шею, цепляясь судорожно за узды и гриву. Унтер заносит оружие и добавляет по открытому загривку, отправляя очередного незваного гостя в Тартар.
Драгун вертит головой, но лишь встречается взглядом с Вячеславом. Давление с боков ослабевает, повсюду видны раскрасневшиеся, покрытые царапинами лица швецовцев.
– Дрогнули! – слышно ликование.
– Вперед! – кричит Розумовский. – Нужно зайти им во фланг и поддержать пехоту.
Готская кавалерия отступает, остатки ее в спешке рассеиваются, не искушая судьбу в новой стычке. Уж где, а в рукопашной Симерия Республике не уступит. Век еще гордые черные гусары, опьяненные славными традициями уланы и могучие рейтары будут помнить блеск симерийской шашки. Вот они, вышколенные сыны Запада, показывают спины и в спешке теряются среди деревьев.
Кусты оживают пулеметным огнем. Столб дульного огня и крик раненных лошадей гасит задор наступающих симерийцев. Первые ряды косит серпом. Каково же ужасное зрелище для секунду назад празднующих победу!
"Заманили, – только сейчас понимает Григорий, вкус слишком легкой победы сменяется желчью. – Сделали вид, что отступают и завели прямо в ловушку"
Он сливается с лошадью, как и другие пытаясь уйти скорее от очередей. Драгун поднимает голову и глаза расширяются от ужаса. В этот миг конь под Розумовским падает ...
Кавалерия в поспешности разбегается. Какое уж тут отступление. Будто тараканы при виде тапка, бросаются в стороны, кто куда.
Перископ открывает для Швецова все детали разгрома. Сердце офицера забывает стучать и удушающий ком сдавливает горло. Проходят считанные секунды, сливающиеся для застывшего штаба в полосу бесконечности. Будто душа вырвана из тела и брошена в горнило бойни. Ад и царство смерти. Алексей почти наяву слышит крик израненных лошадей, чувствует смешавшийся запах животного и человеческого страха.
"Они всегда были сильнее, – штаб-офицер от злости царапает мешок, рассыпая из дыр песок. – У них лучше оружие, лучше выучка. Что значит храбрость симерийского солдата, когда мы даже добраться до них не можем"
Кто-то усиленно трясет за плечо ушедшего в себя командира.
– Барон! – пытается докричатся начальник штаба сквозь грохот. – Нужно уводить людей! Промедлим еще немного и всех потеряем ...
Майор Максим продолжает кричать, не добиваясь реакции. Подполковник, не шевелясь и практически не дыша, смотрит на поле боя. Горят кусты, торчат наружу уродливые раны на коре деревьев. Люди стреляют, кричат и мечутся в дыму.