Город
Шрифт:
– Но как вы, священник, можете смеяться над подобным богохульством?! укоризненно проговорил Максим.
– Создатель учит нас терпимо и с уважением относиться к чужой вере, даже если она зиждется на заблуждениях.
– Да брось ты со своим Создателем!
– пренебрежительно махнул рукой священник.
– Наш Линитим сам не прочь пошутить, и любит шутки других. Вдруг, лицо его налилось подозрительностьюя, а глаза недобро засверкали. А ты кто такой, чтобы тут допросы мне учинять?!
– Извините, если я вас ненароком обидел, брат. Я вовсе этого не желал. Просто, хотел сказать, что каждый
– Храма, - пробурчал священник, остывая.
– Я - настоятель храма Линитима Искусителя отец Валаам.
– И большая у вас паства?
– Почитай - весь город. На праздничные богослужения, к примеру, в день Сластены и лежебоки святого Козьмы или Великой грешницы Праскевьи Пятницкой, приходят даже нечистые, - с гордостью проговорил отец Валаам.
– Кто?!
– удивленно спросил Максим, посчитав, что либо ослышался, либо не понял священника.
– Нечистые, - повторил отец Валаам.
– Ведьмы, черти, бесы, болотные лешие. Правда, демоны нас не посещают, считают это для себя недостойным. А все, кто рангом поменьше, бывают, как же.
И Максим понял, что перед ним никакой не священник, а один из представителей мира тьмы, посланный ему, как испытание, в самом начале его Великого пути.
– А как называется ваш город?
– спросил он спокойно.
– Город Великого Пантокрина.
– Никогда о таком не слышал.
– Ничего, ещё услышишь. Все услышат и узнают, - убежденно проговорил отец Валаам, и в голосе его прозвучала явная угроза, Вдруг, он заискивающи заулыбался и торжественно объявил: - А вот и наш старший бес города прибыл!
Максим оглянулся. В салоне у входа стоял высокий худой субъект с некрасивым, узким желтым лицом и подозрительно его рассматривал. Взгляд темно-карих глаз беса был мрачен, даже зловещ. Это продолжалось, по меньшей мере, с минуту. У Максима возникло даже неприятное ощущение, будто тот читает его мысли. Затем, старший бес упал на колени и, гримасничая, благим матом закричал:
– Отец Максим! Какое счастье! Неужто я сподобился увидеть сына самого Создателя?!
И Максим понял, что то было не ощущение, бес действительно читал его мысли. Но это открытие не устрашило его, а лишь наполнило сердце ещё большей отвагой и мужеством. Нет, никакие могущественные силы тьмы не заставят его свернуть с избранного пути.
Между тем старший бес, вихляясь худым телом и страшно выкатывая глаза, кричал остальным:
– На колени, негодяи! На колени, нечестивые, перед сыном Создателя! Молите у него, грешники, прощения!
Все, кто был в автобусе, включая водителя с кондукторшей, бухнулись на колени и заголосили:
– Простите нас, отец Максим!
Отец Валаам также хотел упасть на колени, но застрял между кресел, и теперь тужился высвободиться. Старший бес вскочил, щелкнул каблуками, раздался мелодичный звон. Максим с удивлением посмотрел ему на ноги. Вместо обычных туфель, они сейчас были обуты в красные сафьяновые сапоги с серебряными шпорами.
– Разрешите представиться, - торжественно проговорил старший бес. Почетный гражданин города, кавалер ордена Красного дракона
– Чего вы добиваетесь, Корреандр Викторович?
– как можно спокойнее спросил Максим, но почувствовал, что спокойствие это далось ему с большим трудом.
– Лелею мечту быть представленным Самому. Не откажите, Божественный, в такой малости, представьте Отцу небесному нашему. А то наш Хозяин слишком строг, за малейшую провинность грозится сослать на первый уровень, в это, я извинясь, пекло. А у вас там, я слышал, большое послабление таким, как я. Райские кущи и все такое. Это как раз по мне. С детства мечтал об этом.
Максим понимал, что бес пытается вывести его из себя, унизить, высмеять. Поэтому спокойно, но строго сказал:
– Прекратите ёрничать!
– Ни-ни, Боже упаси! Как вы ко мне несправедливы, святой отец! Как несправедливы!
– бес принялся заламывать руки, кривляться и гримасничать пуще прежнего, разыгрывая отчаяние.
– Как же я мог! У меня и в мыслях ничего такого. Мы что ж без понятия, что ли? Весь мир сейчас живет по понятиям. И мы - по понятиям. А как же! Я ведь и сам здесь, в Остальном мире, возглавляю секту Адвентистов гроба брата вашего и его мощей. Да-с. Ждем-с его второго пришествия. Мы даже дату назначали, но маленько ошиблись в расчетах и двадцать наших сектантов заживо сгорели. Сейчас все они на пятом уровне трудятся под началом старшего демона Бархана, грехи замаливают. А мы новую дату определяем. Может быть, вы, святой отец, подскажите - когда батяня ваш вновь отпустит Иисуса на Землю?
Это было уж слишком. Максим вскочил, сжал в гневе кулаки.
– Не сметь! Не сметь порочными устами упоминать светлое имя Создателя нашего!
Старший бес сделал вид, что здорово испугался. Стал жалким и разнесчастным. Весь скукожился, даже уменьшился в росте. Затем, вновь упал на колени, зарыдал с подвываниями и всхлипами. Причем, слезы из его глаз буквально фонтанировали, как у клоуна в цирке. Принялся целовать руки Максиму.
– Прости-и-и, Максим Петрович! Прости, родной, мя, недостойного! Две тысячи лет без малого живу, а ума так и не нажил, старый дурак! Все, как дитя малое, - не ведаю, что молвлю. О, горе мне, горе! Пусть пепел заживо сгоревших сектантов моих падет на мою дурную головушку-у-у! Пусть отсохнет грешный мой язык и навек закроются бесстыжие глазыньки-и-и!
– И он принялся биться головой об пол, да так, что автобус заходил ходуном.
Максим растерялся совершенно и не знал, как ему поступить.
– Прекратите! Сейчас же прекратите! Кому говорят. Ну зачем же вы эдак?! Сейчас же встаньте, - беспомощно бормотал он.
– Не-не, и не уговаривайте, святой отец!
– продолжал фарисействовать старший бес.
– "И вырвал грешный свой язык!" - торжественно провозгласил он, высунул язык, ухватился за него рукой и потянул. Раздался отвратительный хруст и язык оказался у него в руке. Картина была ужасной. Язык извивался, с него струйкой стекала кровь. Бес протянул его Масиму.