Город
Шрифт:
"Это мэрия или как там у них", - решил Григорий.
Посреди площади стоял гранитный памятник - огромный человек с самодовольным лицом верхом то ли на коне, то ли на осле. Памятник был таким же нелепым, как и все в этом городе.
– Кто это такой, шеф?
– спросил Орлов у водителя.
– Кто?
– опять не понял тот.
– Ну этот, на ишаке?
Лицо водителя вдруг покрылось трупными пятнами и стало прямо на глазах разлагаться. Но Григорий не испытывал страха. Нет. Он понимал, что вся эта фантасмагория вовсе не случайна. Кто-то бросал ему вызов и он решил его принять.
– Ды ты что?!
– прошипело то, что осталось от шофера.
– Это же наш Мудрый, Лучезарный
– Надо же, ну и имечко! Он что, из аптечных работников?
Но ответить водитель уже был ни в состоянии. Кожа и мышцы вместе с волосяным покровом медленно стекали к нему на колени, обнажая ослепительно-белый череп. Зрелище было не для слабонервных.
Автобус, видно, почувствовал неладное, заржал, остановился и открыл двери. Пассажиры и кондукторша, не обращая внимания на водителя, вышли из автобуса. Орлов был вынужден сделать то же самое, поняв, что придется добираться пешком. Обратился за помощью в молочной знакомой.
– Венера, как мне добраться до дома Агапкина?
Она отчего-то испуганно и сочувственно посмотрела на него, потеряно и виновато улыбнулась.
– Это просто. Вот этим проспектом Пантокрина Великого пройдете три квартала и свернете налево на Ведьминскую улицу, через квартал будет Первый бесовский переулок. Свернете налево. Третий дом справа и будет дом Агапкина.
– Спасибо.
Орлов медленно брел по центральной улице города, названной в честь местного правителя, пытаясь хоть как-то понять случившееся. То что это был не Горновск - очевидно. Но откуда взялся этот город, со странными, если не сказать больше, обитателями? И что все это значит? Родители воспитали его законченным атеистом. Он не верил ни в Бога, ни в черта и прочую чепуху. И вот впервые столкнулся с чем-то совершенно непонятным и необъяснимым. Если это была нечистая сила, во что воспитанный на безверии ум Орлова все ещё никак не мог поверить, но даже если это и нечистая сила, то зачем он ей понадобился? Весьма странно. А может быть, не он ей, а она ему необходима? Для чего? Пока трудно во всем этом разобраться. Но он обязательно попытается это сделать. Обязательно.
То, что Григорий видел до этого, было просто эталоном чистоты и порядка в сравнении с тем, что представлял собой Первый бесовский переулок. Грязь просто непролазная. Причем, похоже, что она здесь никогда не просыхала, так как распространяла вокруг ужасающую вонь. Пока он, как кузнечик, прыгал с кочки на кочку, чтобы не утонуть в этой зловонной луже, пошел снег. Натурально! Большими хлопьями. Холодный и колючий. Орлов был почти уверен, что снег идет только в этом чертовом переулке.
Дом Агапкина долго и подозрительно рассматривал его грязными подслеповатыми окнами, раздраженно хлопая, болтавшейся на одной петле дверью. Когда-то, в молодости, он был оштукатурен, но штукатурка уже давно "стекла" с него, как кожа с лица водителя автобуса, обнажив корявые красно-бурые кирпичи. При виде дома хотелось бежать куда подальше. Но поразмыслив, Орлов понял, что бежать ему некуда. Может быть завтра утром что-нибудь и придет в голову, а пока нужно как следует выспаться. И он решительно взялся за ручку двери.
В квадратном большом зале, куда он попал, стояли в несколько рядов столы, засланные линялыми замызганными клеенками. За столами сидело человек десять угрюмых преимущественно молодых людей в рабочих спецовках, методически черпающих алюминиевыми ложками из алюминиевых чашек какую-то серую массу и отправляющих её в рот. На Орлова никто из них не обратил ни малейшего внимания.
За стойкой с большим половником в руке стоял грузный человек лет пятидесяти. Одет он был в клетчатую, с засученными по локти рукавами рубаху и черный клеенчатый,
– Милости прошу, дорогой шпион! Добро пожаловать! Чего желаете?
"Они что, принимают меня за шпиона что ли?!" - удивился Орлов и понял, что его разговор с толстяком в автобусе, стал достоянием города.
"Завтра же надо бежать из этого города, не то угодишь в такое, что не выберешься", - решил он.
– Ты что, козел, - услышал Григорий горячий шепот Агапкина-младшего, это ж секретная информация!
– Да пошел ты!
– зашипел в ответ отец.
– Пусть знает, что он у нас на крючке.
– Извинете, что позволяю себе перебить ваш содержательный диалог, милейший, но не найдется ли у вас что-нибудь поужинать?
– спросил Гроигорий.
– Как же не найдется? Конечно найдется! Дорогому гостю мы сообразим кое-что с хозяйского стола. Что предпочитаете: индейку с рисом, эскалоп с картошечкой фри или запеченного по-бесовски осетра?
От названия блюд у Григория потекли слюнки.
– А нельзя ли всего понемногу?
– Ну отчего же нельзя. Конечно можно. В кои веки мы видим у себя живого шпиона! Разве мы можем вам в чем-то отказать? Сынок, живо организуй все что пожелал дорогой гость.
Агапкин-младший ушел. Орлов не стал разубеждать хозяина в отношении своей персоны. К чему? Он все равно не поверит ни единому его слову. К тому же, посвящение его в шпионы сулило большие преимущества.
– Кто это такие?
– спросил Орлов хозяина, кивнув в сторону зала.
– Хлюндявые, - ответил тот равнодушно.
– Чем же они занимаются?
Лицо Агапкина стало удивленным и осуждающим, будто Григорий сказал что-то очень неприличное.
– Хлюндявят конечно.
– А что они конкретно делают?
– По разному. Кто на стройке хлюндявит, кто на заводе.
– Работают что ли?
Агапкин-старший закатил глаза, немного подумал и, вспомнив вероятно полузабытое слово, кивнул в знак согласия головой.
– Ну да. Я и говорю - хлюндявят.
– И много их у вас живет?
– Прилично.
– Они что же, все холостые?
– Нет, холостые только самые хлюндявистые. Прилежным хлюндявым разрешено жить с куклявками.
– С кем, с кем?
– не понял Орлов.
– С кук-ляв-ка-ми, - ласково, растягивая слоги, проговорил Агапкин. Похоже, что он уже давно решил, что имеет дело со слабоумным.
– А! Это тоже хлюндявые, но только женщины, - "догадался" Григорий.
Агапкин-старший видно стал уставать от бестолковости нового посетителя, сказал несколько раздраженно:
– Да нет, хлюндявыми могут быть только мужики, понял? Года три назад ещё было несколько хлюндявок, но наш Наисветлейший Правитель Пантокрин Великий, да пусть пребывает с ним всегда его прародитель Линитим Искуситель, приказал их вывести.
– Извести что ли?!
– спросил Орлов, поряженный.
– Вроде того, - кивнул хозяин.
– Из кого сделали куклявок, а кого отдали бесам для балдежа. Им же, бесам, тоже праздников хочется, правильно?