Город
Шрифт:
– Но я ничего такого. Извините!
– вконец растерялся правитель, не зная, как ему себя вести с демоном.
– Молчать, огрызок!!
– затопал ногами демон. Ему доставляло огромное удовольствие издеваться над Пантокрином.
– Ишь разговорился, "Цицерон", слова не дает сказать. Зачем вызывал, негодяй? Опять Таньку свою потерял? Забудь её, душегуб. Не для тебя девка. Она Грише Орлову предназначена.
– Помоги, Бархан! Спаси город, - униженно попросил Пантокрин.
Статс-секретарь с ответом не спешил. Сел в кресло, достал сигару, раскурил
– Если бы я даже мог, то не стал бы этого делать, Иуда ты Искариот. Потому, как надоел ты мне и твой гнусный городишко хуже горькой редьки. Но, к счастью, я этого не могу, не в моей это компетенции.
– Но почему?!
– чуть не плача, проговорил правитель.
– Вы ведь старший демон, вы все можете.
– Дурак ты, Пантокрин, и не лечишься. У Орлова слишком прочная связь с Космосом, порушить которую даже сам сатана не в состоянии.
– У этого парня? Шутите?!
– усомнился правитель.
– Поверь мне на слово, огрызок. За ним стоят такие силы, что одного их желания достаточно, чтобы от нас с тобой лишь мокрое место осталось.
– Но почему?! Чем это он заслужил подобного покровительства?
– А тем, параноик, что парень знает о жизни такое, чего нам с тобой никогда не узнать. Потому, ему покровительствует сам Создатель, а нам с тобой - всего навсего сатана. И вообще, притомил ты меня, Пантокрин. Век бы тебя не видеть. Я очень рад, что все так случилось. До встречи, злодей! Лелею надежду, что ты попадешь ко мне на пятый уровень. Вот там я тебе и покажу, где раки зимуют. Впрочем, за все свои мерзости, ты достоен большего - минимум, третьего уровня.
И демон исчез. А Пантокрин окончательно понял, что это конец. Больше ему уже никто не в состоянии помочь.
10. Конец города-призрака.
Свобода! Нет, что ни говорите, а в этом слове есть какая-то особая прелесть, можно даже сказать - магическая, завораживающая сила. И что с того, что свободы, в прямом смысле этого слова, никогда не было и быть не должно, что слово это чаще использовалось подлецами в борьбе за место под солнец, нежели - романтиками. Что с того. Уж больно красивое слово! Оно поднимало людей на баррикады. Оно заставляло их идти прямиком в пасть дракона. Вот такое это слово, такая могучая сила заключена в нем.
Григорий с Таней ступили наконец-то на твердую землю, которая если и плавала, то вместе с этой симпатичной и такой родной планетой в нескончаемом и мудром Космосе. Но к такому положению вещей, к такому путешествию люди уже давно привыкли. Орлов оглянулся. Город постепенно погружался в болото. С него с радостными улыбками на лицах бежали люди. Много людей. Сотни, а может и тысячи, таща за собой нехитрый скарб. А хлюндявые... Простите великодушно. Рабочие так вообще шли налегке. Как некогда говорил классик марксизма - им нечего было терять. Среди них Орлов увидел рослого Астахова. Тот издали помахал ему рукой, что-то прокричал. Но Григорий не расслышал и, сцепив руки, поднял над головой, приветствуя Астахова.
Березин опустился на колени и поцеловал землю.
–
– говорил он ей ласково. По лицу его струились обильные счастливые слезы. Но он не замечал их.
На востоке медленно карабкалось на небосклон вялое ото сна, ещё дремотное солнце. Зачинался новый день. Это будет самый замечательный день в жизни Григория с Таней и их многочисленных друзей.
И здесь Орлов увидел стоящего неподалеку вихрастого подростка лет двенадцати. Он с удивлением смотрел на невесть откуда взявшиеся толпы людей. Он, вероятно, и о городе-то слыхом не слыхивал. Григорий с Таней подошли.
– Привет, приятель!
– поздоровался Орлов.
– Здравствуйте! А откуда их столько?
– спросил он, кивая на беженцев. На симпатичном широкоскулом лице его было написано любопытство.
– Долго, парень, рассказывать. А ты куда это такую рань собрался?
– На рыбалку.
– На рыбалку? А где же удочка?
– Здесь, - он потряс большой матерчатой сумкой.
– А удилище я на берегу срежу.
– Ясно. Тебя как звать-то?
– Григорием, - солидно ответил парнишка.
– Правда что ли?!
– удивился Орлов.
– Ну.
– И меня Григорием. Первый раз тезку встречаю. А фамилия твоя случайно не Орлов?
– Не-а. Соколов.
– Тоже неплохо. А как нам, Гриша, добраться до маршрутного автобуса?
– Здесь автобусы не ходят. Только электрички.
– Постой-постой, а ты ничего не путаешь? Не должно здесь быть никаких электричек.
– Ну как же нет, когда есть!
– возмутился парнишка недоверию Григория.
– Вот по этой дороге, - он указал рукой, - через полкилометра будет станция. Сколько сейчас времени?
Орлов посмотрел на часы.
– Половина седьмого.
– Ровно через час будет электричка.
– Спасибо тебе. Ну, будь здоров, Григорий Соколов! Удачи тебе на рыбалке!
– Спасибо. До свидания!
Парнишка повернулся и споро зашагал своей дорогой.
Григорий недоуменно пожал плечами. Электричка? Гм. Похоже, город этот, как блуждающий форвард, появляется то в одном , то в другом месте. Может быть они сейчас вообще где-нибудь в Подмосковье? Ничего, Орлов очень надеялся, за время его пребывание в городе-призраке Россия ещё не распалась окончательно. А если так, то они с Таней доберутся и до дома.
В толпе Григорий заметил Кулинашенского. Он обнимал стройную смуглую и красивую женщину за плечи. Рядом стояли их дети - девочка и мальчик. Вероятно почувствовав на себе взгляд Орлова, бывший шеф полиции повернул голову, разулыбался, подошел.
– Со свободой вас, Григорий Александрович!
– Спасибо. А вас вроде поздравлять не с чем. Вы больше потеряли, чем приобрели.
– Зря вы так, Григорий Александрович!
– обиделся Кулинашенский - Мы с женой очень даже рады, что все так кончилось. Очень! Я всю жизнь мечтал кроликов разводить. Вот и предоставилась такая возможнеость.