Городок
Шрифт:
Все согласились. Письмо решили принять. Когда приступили к чаю с вареньем, предложенному Тамарой Ивановной, в дом без стука влетел Коля. Вид у него был растерзанный.
Все уставились на него, а Галина Андреевна моментально побледнела.
Коля безумно смотрел на сидевших за столом, нашел глазами единственное нужное и понимающее сейчас лицо Галины Андреевны и крикнул во всю силу, обращаясь прямо к ней:
— Родили! Два с половиной кило родили! — И только в конце членораздельно: — Де-воч-ку!
— Поздравляю
Все присоединились к поздравлениям, стали спрашивать, как чувствует себя Поля, но Коля лишь повторял бессвязно про два с половиной килограмма, а потом побежал разносить свою радость по всему Вор-городку.
Дед Макар тоже расчувствовался. Достал платок и, шмыгая носом, высказался так:
— Первенец как-никак...
— Почему первенец? У нас теперь детей столько, что...
— Родился-то первый? — громко, велеречиво повторил он.— Вот когда родится человек да умрет человек, начинается настоящее селенье!
— Типун вам на язык,— воскликнула в сердцах Галина Андреевна и покачала головой.
— Так ведь смерть бывает только там, где есть жизнь, милейшая Галина Андреевна,— добродушно усмехнулся дед Макар, стал ложечкой подкладывать себе варенье.— И почему бы (со временем, конечно) не вашему покорному слуге положить свою буйну голову во имя нашего городка и начать этот грустный счет... Тоже — первым, а?
— Перестаньте, пожалуйста, Макар Иванович, не играйте у нас на нервах... Живите, ради городка, а за письмо вам спасибо.
Все стали благодарить деда Макара, а потом разошлись. Договорились на завтра, что после работы Шохов и Галина Андреевна пойдут собирать под письмом подписи, если удастся к этому времени его перепечатать.
Обход они начали с крайней к реке времянки по улице Сказочной. Потом уже спланировали обойти Болотную, Лесную и Западную.
Погода была так себе, то изморозь, то мелкий дождь вперемежку со снегом. Но Галина Андреевна в своем красном плащике, в резиновых сапожках, тоже цветных, выглядела не только представительно, но и женственно.
Шохов подумал, что она все-таки поразительно сочетала в себе какую-то строгость, даже величавость в разговоре, но одновременно и обаятельность и простосердечность. Люди, к которым они сегодня приходили, хоть и знали в большинстве своем Шохова, но обращаться старались к ней, понимая, что найдут в ней ответный отклик... Сам Шохов находился при ней как бы на вспомогательной роли. В нем было скорей любопытство к чужому хозяйству, чем к хозяину.
В первой времянке (номер девятнадцать) дверь отворила молодая женщина, растрепанная, в халатике, накинутом на комбинацию. Она смотрела на гостей и зевала. Большие, бледноватые губы, чуть припухшее лицо и безразличные голубые,
— Как поживаете? — спросила, заходя и оглядываясь, Галина Андреевна.
— А как видите,— произнесла молодуха и стала на их глазах не спеша прибирать постель.
— Вы что же, на работу не ходите?
— Я в декрете.
— А муж, простите, кто?
— Сварщик, в Гидромонтаже.
— Как фамилия? — спросил Шохов. В Гидромонтаже он знал всех.
— Шегунин,— ответила женщина и ушла во вторую половину комнаты. Оттуда раздались детские голоса и вместе с матерью появились двое детишек, девочек, одна — едва начинала ходить, а другой — не было и года.— Тихо! — крикнула она детям.— Сейчас кормить буду!
— Шегунина я знаю,— подтвердил Шохов. — Он у меня на участке работает.
Женщина занималась детьми и не обращала на гостей никакого внимания.
— Подождите, я вам помогу,— сказала Галина Андреевна и взяла ребенка в руки. Пока Шохов оглядел времянку (построена наскоро, но обставлена добротно: телевизор, холодильник, ковер), женщины нашли общий язык и о чем-то доверительно разговаривали.
Письмо хозяйка прочитала не очень-то внимательно, лишь поинтересовалась: «Так, думаете, снесут?»
— Неизвестно,— сказала Галина Андреевна.— Будем надеяться...
— А чего нам надеяться? У нас и очереди на квартиру нет...
— Почему? — спросил Шохов.
— А он у меня такой, растяпа... Кстати, как та женщина, что отвезли в родилку?
— Поля-то? Родила. Девочку, — сказала Галина Андреевна.
Молодуха покопалась в комодике и достала цветную распашонку:
— Вот, отдайте.
— Но вам и самим... Скоро...
— Я с запасом купила, — произнесла молодуха и снова занялась своими делами.
Во времянке номер двадцать — тоже молодая хозяйка, худенькая, тонконогая, и тоже двое детишек. Но постарше, чем у предыдущей. Времянку купили за восемьсот рублей. Сама хозяйка, как объяснила, кончила радиоучилище по морзянке, но работает в детском саду. Из-за детишек. Муж бульдозерист, в автоколонне, а очередь у него на квартиру двухсот семидесятая: на сто лет вперед!
Она с охотой все это выложила и с любопытством ждала, что ей скажут гости.
— А где раньше-то жили? — спросил Шохов.
— В Новожилове, — ответила она.— Дралась с его родней...
Галина Андреевна на прощанье попросила Шохова:
— Запишите его фамилию. Нам бульдозерист в городке пригодится...
Женщина произнесла вслед:
— Соседний дом пустой, не ходите. Там Громовы живут, молодые. Это у него вторая. Но тоже дерутся. Она к матери сбежала. Ему-то двадцать, а ей и того меньше. На мотоцикле любят гонять.
— А где он ее взял?
— Привез с того берега. Всю ночь тут на мотоцикле трещат, детишек пугают...