Городомля. Немецкие исследователи ракет в России
Шрифт:
Желание поучаствовать в маскараде проявлялось время от времени и в дальнейшем. На Новый 1948 год мы пригласили к себе домой небольшой Круг близких друзей на олимпийский праздник богов. Две комнаты нашей квартиры с большими нарисованными на кальке настенными панно и гофрированными занавесками изображали Олимп. Образцы классической одежды гости могли почерпнуть из «Журнала мод для божеств» специально изданным нами для подготовки к празднику. У нас появились Зевс и Гера, Меркурий и Афина, Афродита, Артемида, Церера и многие другие небожители — каждый с литературным выступлением в качестве подарка. Зевс, представляемый Альфредом Клозе, декламировал стихотворение Шиллера об олимпийских богах. Другая группа гостей подготовила отрывки из комедии Генриха фон Клейста «Амфитрион». Причем в этот ранний
Был март 1948, когда мы пригласили Фризеров — Гельмута, Ильзу и их дочь Сабину на кофе. На этот раз я читал Гете, Рильке и из «Книги песен» Гейне. Гельмут предложил в будущем читать с распределением ролей, что мы в последующем и сделали.
Альфред Клозе был организатором нашего театра, а также его управляющим, драматургом и исполнителем в нем различных ролей. В молодые годы он работал в должности профессора в Университете в Дортпате. Позднее был приглашен в Берлинский Университет. Его научными направлениями были математика и введение в механику. В нем очень рано проснулся интерес к истории науки, обычно проявляющийся у преподавателей высшей школы уже в более зрелые годы. Он написал конспект лекций по произведениям Иоганна Кеплера. Клозе прекрасно ориентировался в драматической литературе, и среди его друзей всегда были актеры. В Берлине он посещал каждую постановку великого Макса Райнхарда.
Но тогда, весной 1948 года я еще ничего не знал о его эстетических склонностях и способностях, он был просто моим коллегой по институту. Он возглавлял небольшой сектор по специальным проблемам баллистики.
Однажды после работы он зашел ко мне домой. В его руке был том из собраний сочинений Герхарда Гауптмана. Мы сидели за маленьким столом напротив друг друга. Он открыл книгу там, где у лежала книжная закладка. Я удивленно взглянул на него, когда он передал ее мне. Я прочел заглавие: «Затонувший колокол. Сказочная драма в пяти действиях». «Знаете эту драму?» — спросил он. Я покачал головой. «Жаль, я много раз смотрел ее в Берлинском театре.» Он продолжал с большим энтузиазмом: «Я хочу инсценировать эту драму на открытой сцене. Недалеко от нашей деревни я нашел площадку, которая выглядит как настоящий амфитеатр». Когда он описал это место, я кивнул, так как приблизительно представлял, где оно находилось. Далее он сказал, что пьеса должна быть сыграна как в настоящем театре свободно произносящими свои роли актерами без всяких книг в руках.
Но самым удивительным было то, что я услышал затем. «Я ищу для пьесы исполнителя мужской роли — героя», — сказал он. «Не хотите ли сыграть эту роль?» Я был совершенно изумлен. Мне казалось, что мое свободное время было полностью заполнено живописью и изучением истории. К тому же я опять начал систематические занятия по русскому языку. И господин Клозе услышал мой неохотный отказ: «Я никогда не играл в театре, и, разумеется, я совсем не герой». Ответом Клозе было то, что он прочел мне список остальных исполнителей. Это были люди, которых я знал как инженеров, домохозяек, одним словом, точно таких же актеров, как я сам. «Главную роль будет играть Сабина Фризер». Далее господин Клозе объяснил мне, что из четырехсот жителей нашего коллектива он так выбирал исполнителей, чтобы тип их личности и характер примерно соответствовали действующему лицу в драме. «Выбранные таким образом исполнители вполне будут соответствовать любительскому театру, они будут играть, собственно говоря, самих себя.» Его воодушевление, в конце концов, передалось и мне, и я воскликнул: «Да, я тоже буду играть».
В Городомле весна. В апреле растаял снег. Уже в конце месяца на большом озере вскрылся лед, и под теплым майским солнцем исчезли все следы снега. Луга покрылись нежным покровом травы, на всех кустах появились почки. Из-за северного расположения острова
В мае господин Клозе каждый вечер собирал свою труппу на лесной сцене. Сооружение открытого театра было завершено выкорчевыванием нескольких деревьев на площадке и устройством склона для зрителей. Много труда потребовало рытье колодца, из которого появляется водяной — сам Клозе, и в который должна упасть молодая девушка — Сабина. На сцене были построены также декорации деревянного домика.
Господин Клозе основательно переработал драму Герхарта Гауптманна. Он вычеркнул весь второй акт, действие которого происходит в доме колокольного мастера, и сократил многие длинные монологи первоначального текста.
Все сцены репетировались много раз. На генеральную репетицию были приглашены некоторые зрители. В партере сидела и моя жена с нашей пятилетней дочкой. Девочка с интересом смотрела балетные танцы. Отзвучал печальный вальс. Туман застилает горные луга. Но как только проясняется, все танцующие эльфы исчезают. С гор тихо спускается лесная девушка. Глубоко опечаленная, в раздумьях о пропавшем, она отказывается от жизни и прыгает в колодец. Затем, принесенный оленем, на сцене в поисках возлюбленной появляется колокольный мастер. Напрасно зовет он ее. Но из партера раздается детский голосок: «Папа, посмотри-ка в колодец, она туда забралась».
Провал на генеральной репетиции исполнители посчитали хорошим знаком для удачной премьеры. Так и случилось, 17 июля 1948 года принес нам большой успех. Невестка Лидди праздновала в этот день свое двадцати двухлетие. Актеры были счастливы, зрители глубоко взволнованы.
В это же самое время господин Зигмунд со своей театральной труппой поставил на открытой сцене пьесу Шекспира «Шторм». Зрители подсмеивались над описываемыми в пьесе кораблекрушением и жизнью на острове, в которых они нашли много параллелей с нашим положением.
Да, в Городомле было две театральных труппы. Соперничество за признание зрителей, которого можно было добиться только хорошей игрой, очень подняло уровень мастерства. Обе группы работали с разными исполнителями, только «звезды» играли на обеих сценах. Сабина Фризер, наша «лесная девушка» из «Затонувшего колокола», также принимала участие в спектакле «Шторм».
В ноябре, когда стало совсем холодно, но снег еще не выпал, хмурые серо-коричневые тона природы опять напомнили нам время нашего приезда два года назад. На театральной афише значилось, что 14 ноября в клубе господин Клозе показывает комедию Генриха Клейста «Разорванный круг». Среди исполнителей стояли имена Ульриха Бранке — судебного пристава, господина Яффке — деревенского судьи Адама, Гертруды Альбринг — Марты Руль, Сабины Фризер — ее дочери Евы, Вальтрауды Пауера, одноклассницы Сабины — Бригитты и второго одноклассника Ганса Кирста, он играл роль слуги. Мне досталась роль писаря Лихта.
Опять несколько месяцев репетиций, шились костюмы, мастерились парики, строились кулисы, пока, наконец, не была назначена премьера. В клубе для артистов не было специальных гримерных, все приготовления происходили на сцене за закрытым занавесом. Актеры переодевались дома, а затем, спрятав парики и костюмы под большими шляпами и широкими пальто, спешили в театр. На сцене перед самым началом шла взволнованная суета. Кто-то спотыкался о реквизиты, кому-то понадобилось зеркало, на другом конце спешно дошивали костюм. Из зрительного зала слышно журчание голосов большого количества людей. Я посмотрел в небольшое отверстие в занавесе. Лица были видны смутно, различались только головы зрителей в заполненных рядах, все остальное тонуло в коричневой темноте. «Овободить сцену», — приглушенным голосом командует режиссер. Все спешат за кулисы. Деревенский судья Адам с большой повязкой на голове садится на судейский стул, опускает ногу в ведро с водой. Звучит первый гонг. Зрительный зал затихает. Слышен громкий стон Адама. Второй гонг и занавес раздвигается.