Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Помилте... Какой же у меня потолок? Я с него уже второй год все беру и беру... Уж почти никакого потолка и не осталось... Так только, одна видимость, а не потолок.
– Ну, хватит. Некогда мне с тобой тут разводить теорию брехни. Посмотрим, что ты тут навысасывал...
Геббельс углубился в рукопись Хамке, и вдруг глаза его налились кровью.
– Ба-а-лван! - закричал он. - Разве так пишут?
– А что?
– А вот то, смотри, что ты пишешь. Ты пишешь: "Германское информбюро сообщает, что во время боев
– Это... брехня.
– Я сам знаю, что брехня. Но какая брехня? Бездарная брехня. Старая брехня. А нам нужна брехня вдохновенная, сенсационная, новая брехня. Бери карандаш, я тебе сейчас продиктую. Пиши: "Натолкнулись на огонь зарытых в земле большевистских пулеметчиков. Советские солдаты стояли в вырытых ямах, заваленные землей до плеч. Свободны были только руки, чтобы стрелять. Некоторые из взятых в плен, отрытые германскими солдатами, сообщили, что их принуждали выкапывать в земле ямы и затем прыгать в них, а коммунисты собственными руками утрамбовывали вокруг них землю". Точка. Все. Понятно?
– Вы - гений! - воскликнул Хамке.
– Ну уж и гений, - скромно улыбнулся Геббельс. - Просто небольшой уголовный стаж, отсутствие совести и присутствие нахальства. Главное, Хамке, как надо врать? Врать надо самозабвенно, вдохновенно, беспардонно. И побольше фактов, побольше конкретности. Дураков еще на свете много. На то вся ставка. Ну что у тебя там дальше?..
И Геббельс углубился в рукопись.
Через час фашистский журналист Людвиг Хамке выходил из кабинета Геббельса, держа в руках листки выправленной "информации". Его глаза сияли и губы шептали подобострастно:
– Н-да-с... Геббельс... Вот это да! Вот это врет! И откуда только такой талант у человека? Уму непостижимо!
1941
ДУРНЫЕ СНЫ
Швейцарская газета "Националь цейтунг" сообщает, что германские власти запретили редакторам газет и журналов при оценке войны на Востоке делать какие-либо исторические сравнения. Категорически запрещено сравнивать в какой бы то ни было связи эту войну с походом Наполеона на Россию. Вместе с тем администрации театров предложено снять с репертуара спектакли, в которых фигурирует Наполеон.
Что ж, картина вполне ясная. В медицине это называется мания преследования. Нетрудно себе представить Гитлера в роли сумасшедшего.
Спит Гитлер плохо. Просыпается желтый, опухший, со вкусом жеваной резины во рту. Просыпается и нервно звонит:
– Позвать Геббельса!
Входит Геббельс:
– Изволили звать?
– Изволил.
– Что прикажете?
– Ты что ж это себе позволяешь, любезнейший? - строго говорит Гитлер.
– В каком смысле? - робко спрашивает Геббельс.
– А вот я тебе сейчас скажу, в каком. Ты у меня кто?
– Министр пропаганды-с.
–
– Снов?
– Ну да, снов. Опять мне всю ночь мерзкие сны показывали.
– То есть в каком, так сказать, смысле?
– А в таком самом! Опять мне всю ночь Наполеон снился, будь он трижды проклят. Что ж это такое, любезнейший? Если у тебя самому фюреру такие паскудные сны снятся, то можно себе представить, какая дрянь снится каждую ночь обыкновенному рядовому немцу.
– Помилуйте! Но при чем же здесь я?
– Тебе подчиняются все зрелища?
– Подчиняются.
– А сон, по-твоему, что такое?
– Не могу знать.
– Ну и дурак! Сон видят?
– Так точно! Видят.
– Раз сон видят, - значит, он зрелище?
– Так точно. Зрелище.
– Ну вот и выходит, что ты не можешь для своего фюрера даже зрелище приличное организовать. Тьфу!
– Виноват.
– То-то! "Виноват". Смотри у меня. Еще один раз увижу во сне Наполеона - шлепну на месте. Будешь у меня знать. И вообще что это за безобразие: всюду, куда ни посмотришь, исторические параллели. Пошел вчера в театр, думал малость развлечься, - и что же идет в театре?
– А что-о? - побледнел Геббельс.
– А то самое. Пьеска.
– Так точно... Очень веселое произведение-с...
– Веселое? А кто там участвует? Наполеон там участвует. Понимаешь?
– Н... никак нет.
– Не понимаешь? Я тебе говорю немецким языком! На-по-ле-он. Разве это допустимо? Немецкий зритель видит на сцене Наполеона, и ему в голову лезут всякие вредные мысли: дескать, поход на Россию, разгром, бегство... Некрасиво!
– Так точно. Немедленно прикажу снять с репертуара.
– Давно пора. А автора расстреляй!
– Он уже умер.
– Жалко. А наука проходит по твоему министерству?
– Так точно. По моему-с. А что?
– Так что же ты, сук-кин сын, позволяешь у себя в учебниках писать?
– А что-с?
– Смотри, негодяй!
Гитлер открыл хрестоматию:
– Видишь?
– Где-с?
– А здесь. Читай: что написано?
– Написано: "Четыре времени года: весна, лето, осень и зима".
– Зима? - подозрительно посмотрел Гитлер на Геббельса.
– Так точно-с... зима... А что, разве...
– Идиот! Немецкий мальчик посмотрит в хрестоматию, увидит слово "зима", и ему в голову полезут всякие вредные мысли: дескать, Наполеон, поход в Россию, поражение и так далее... некрасиво! Так?
– Так точно.
– Прикажи выбросить.
– Кого-с?
– Зиму. Пусть пишут не "четыре времени года", а "три времени года". Благонадежным немцам совершенно достаточно трех времен года: весна, лето и осень. Просто, но мило. А зима - совершенно лишнее. Убрать!