Горсть патронов и немного везения
Шрифт:
Обработав тряпкой руль, дверцы, багажник и все прочее, к чему прикасались мои пальцы, я утопил в Москве-реке «майами» и побрел к остановке маршрутного такси, которое и доставило меня через полчаса на Серебряноборскую.
2
В салоне «фисташки» разрывался телефон.
— Бюро детективных услуг «Шериф»!
— Где тебя черти носят? — сердито спросил Горохов. — Обговнял мне выходной, заставил тащиться в морг вместо того, чтобы пригласить в кабак! — язык его заплетался, видимо, причину смерти Балашовой они с экспертом Башиловки устанавливали в пивной. —
— Не серчай, Сергеич. Ну, отлучился по нужде — с кем не бывает.
— У тебя что, понос? По нужде он отлучился… на три с половиной часа!.. Значит, так. Балашова твоя скончалась от инфаркта, но инфаркт был спровоцирован — у нее отечные легкие, какие бывают при сильном отравлении ядовитым газом. Возможно, брызнули в лицо из баллончика с ортохлорбензоломолонодинитрилом…
— Повтори, я запишу!
— А может, с чем другим — сейчас отдали срез легочной ткани на гистологическую экспертизу. Следователь на основании заключения судебного эксперта вынес постановление…
— Правильно сделал, — не дослушал я его. — Спасибо, Саня! С меня причитается. Ты гений!
Гением был не он, а я. Шаткая, недоказанная версия нетипичного убийства, изложенная мной под дулом пистолета, начинала подтверждаться. Оставалось надеяться, что у следователя хватит воображения и улик, чтобы довести это дело до конца. Жаль только, что окурки, спичку и кусочек клейкой ленты от коробочки с пулями «дьяболо» для пневматической винтовки Давыдов изъял из моего кармана вместе с отпечатками своих пальцев. Жаль, жаль, жаль — лазуритовую «капельку», убитого свидетеля Матюшина, несостоявшуюся встречу с Ямковецким. Частично это окупалось информацией о нем, выложенной Матюшиным в отместку за вероломное убийство тетки. Но Майвину информация была не нужна, ему нужен был сам Ямковецкий.
И кажется, я начал понимать зачем.
Дома меня ждал Шериф. От нетерпения он лаял и бросался на стены, так что пришлось бежать без поводка и ошейника. Наверно, он все это время проклинал меня и ностальгически вспоминал, как они с отцом и дедом жили в горах, пасли овец, всегда были при ключевой водичке, свежем мясе и ни от кого не зависели. Что ему Елисейские поля!
Шел пятый час, я начинал волноваться за Викентия Решетникова. Он должен был приехать в три, а позвонить еще раньше, но ни его, ни звонка не было. Впрочем, возможно, он звонил, пока я работал могильщиком.
На площадке для выгула собак за гаражами меня застал телефонный звонок.
— Это ты, сыскарь? — раздался многозначительно-высокомерный голос Майвина.
— Если вы звоните папе в Ватикан, так его нет дома.
— Остришь? — телефон стал нагреваться от напряжения в его голосе. — Ты зачем моих людей положил, придурок?
Я так растерялся, что даже не отреагировал на оскорбление:
— Каких… людей?
— Тех, которые ехали к тебе на выручку?
Черт возьми! Так это были люди Майвина?! Но… откуда мне было знать? И как они меня нашли?
— Они забыли представиться, — не показал я своего изумления.
— Есть какие-нибудь результаты? — спросил он.
— Незначительные. Десяток трупов, несколько раненых, пять единиц техники, ну и так, по мелочам.
Он помолчал, очевидно, сосредоточившись на дисплее калькулятора.
— Что собираешься делать?
— Обедать, — не стал
— Что тебе рассказал Матюшин?
Я понял, что это было основной причиной, по которой он звонил.
— Дошел до того места, как его принимали в комсомол. Хотел назвать адрес комсорга, но тут подоспели ваши люди. Если у вас изменились планы, я готов приехать за остатком прямо сейчас.
— Остаток ты получишь тогда, когда привезешь Ямковецкого.
— Понял. А список расходов прислать в Голутвинский или на Подбельского?
Он снова замолчал. От его готовности финансировать дальнейший поиск многое зависело, я терпеливо ждал.
— Сколько? — выдавил он, наконец.
— Три, — приплюсовав к расходам гонорар Викентия, уверенно ответил я.
— Тебе принесут.
Он отключился, оставив меня в недоумении. Получалось, я проявлял инициативу, а люди Майвина все время следовали за мной по пятам? Не охранять же — положись я на таких охранников, давно бы уже был убит. Вероятно, пока я отдыхал в багажнике, Давыдов засек «хвост» и оторвался, и они блуждали по лесничеству, пока не наткнулись на «Порше».
Итак, Майвин решил поймать рыбку на живца. А живец — это я. И как только рыбка клюнет, меня уберут. Такой расклад я предвидел, но, похоже, его просчитал и Ямковецкий: клевать категорически отказывался.
Куда же запропастился этот чертов мент Решетников?!
Глава третья
1
В том, что стоило тратить время на встречу с братом Потоцких, Решетников уверен не был: лицо заинтересованное, да и работает официантом, если что и знает — понаслышке, а ценную информацию неизвестному выкладывать не станет. Он позвонил адвокату Мезину, зная, что буфетчик ловит каждое слово, а кроме того, телефон может прослушиваться, и потому не называл его ни по фамилии, ни по имени-отчеству, а просто «господин адвокат».
— Моя фамилия Решетников, она вам ни о чем не скажет, но мне необходимо встретиться с вами.
Адвокат помолчал.
— Ну что ж… давайте-ка завтра часиков…
— Завтра будет поздно, — сказал Решетников. — Сегодня и немедленно. У меня машина, скажите, куда подъехать, много времени у вас я не отниму.
— Приезжайте ко мне. Адрес…
— Я знаю, буду через полчаса.
«Если Столетник у него побывал… значит, говорить о своей причастности к бюро «Шериф» не нужно изначально», — думал Решетников, медленно продвигаясь по крайней правой полосе Митьковского проспекта. За полчаса езды предстояло придумать повод для разговора с адвокатом — человеком, по всему, умным, хитрым и профессиональным — иному воротилы типа Ямковецкого судебную защиту не доверят.
Он снова мысленно вернулся к Столетнику, теперь уже всерьез опасаясь, что тот внял его совету и побывал у Мезина, и тогда нужно заготовить путь к отступлению — не извиняться же и не уходить несолоно хлебавши, — а значит… значит, нужно предусмотреть еще один предлог для своего интереса.
На «петле» Сокольнического Вала под Рижской эстакадой его подхватил поток, и скорость пришлось увеличить. Пристроившись между какими-то большегрузами, он привычно положил ладони на руль и впервые попытался соединить все, что узнал, воедино — применительно к предстоящей встрече.