Горсть патронов и немного везения
Шрифт:
Митяев. Двенадцать.
Майвин. Возьми половину.
Митяев. У меня такой машины нет.
Майвин. Найди! «Скорая» есть?!
Митяев. Есть в гараже «специализированная».
Майвин. А говоришь — нет… За Ямковецкую отвечаешь головой. Я тебя, в случае чего, найду под землей, понял?
Митяев. Понял. Куда ее перевезти?
Майвин.
Пауза.
Бородач. Я слушаю.
Майвин. Как он выглядел, этот Решетников?
Бородач. В длинном черном пальто, белый шарф, черная шляпа, небрит дней десять… руки вроде обожжены или кипятком обварены — он их все время прячет под стол или держит в карманах.
Майвин. Как думаешь, из милиции?
Бородач. Скорее наоборот — бандит.
Майвин. Н-да, пожалуй. Слушай… как тебя?..
Бородач. Семен Григорьевич.
Майвин. Семен, на карточке, которую он забрал, печати-штампы были?
Бородач. Нет, не было. Подписи были. Моя и лечащего врача… Владлена Николаевича.
Майвин. А кроме картотеки, есть на нее что-нибудь?
Бородач. В журнале больных, содержащихся в изоляторах, записи и назначения, и в компьютере…
Майвин. Сделай так, чтобы ни одна собака не смогла пронюхать, что она когда-нибудь там была. В каком она сейчас состоянии? Транспортабельна?
Бородач. Вполне.
Майвин. Значит, так. Из компьютера все стереть, записи уничтожить, в изолятор положи кого-нибудь похожего. Только очень быстро! Сам поезжай вместе с ней и следи, чтобы не загнулась, она мне еще понадобится. Все!
Бородач. Андрей Игнатьевич Порфирьев хочет…
Майвин. Давай!
Порфирьев. Здравствуй, Анатолий Ильич! Что же это получается? Вы мне обещали конфиденциальное лечение, уход и охрану, а теперь…
Майвин. Если я что-то обещал, Андрей Игнатьевич, значит, так оно и будет. Вашу машину отремонтируют специалисты, пусть водитель пригонит ее прямо сейчас в мастерские «Автостройтранса» в Голутвинский. Об остальном не беспокойтесь — виновного я сейчас найду и утоплю в реке вместе со всей информацией, мои ребята уже в машинах, его приметы сообщат всем постам. Их возможности вам хорошо известны. До свидания! (Гудки отбоя.)
Мимо промчались две легковые машины, через пять минут — еще одна. Решетников узнал «ЗИЛ» с горбящейся крышкой капота; хотелось курить, но он не стал этого делать — охранники могли осматривать сетку ограждения и засечь «Москвич» в трехстах метрах от КПП по огоньку сигареты в кромешной темени леса. Следовало бы, конечно, рвануть к брату,
Из кабинета главврача больше никто не звонил, Решетников подумал, что Шатохин поспешил смыться в одной из промелькнувших машин, но аппаратуру на всякий случай не отключал. Покой после нервного напряжения, стук мелких дождевых капель в тишине, промозглый холод остывшего салона навевали сон, подчеркивали накатившую усталость. Он снова и снова вспоминал подробности непомерно долгого сегодняшнего дня, пытался сопоставить всю информацию, но отдельные части никак не состыковывались, то ему казалось, что он знает слишком мало, то — слишком много.
«Кубик Рубика, твою етит!.. — ругался про себя Решетников. — То, что Илона отсюда выходила, понятно — Столетник ее видел десятого и одиннадцатого. Зачем ее привезли сюда и накачали наркотиками до беспамятства — вот в чем вопрос!.. Пыталась бежать? В квартире было полно охранников, да еще во дворе — как она могла бежать?.. И от кого, и зачем, если она сама явилась в бюро и заказала этот дурацкий поиск собачки, а потом присутствовала при заключении сделки. Почему Майвин не разрешил Столетнику поговорить с ней и побольше разузнать об ее уголовном папаше?.. Может быть, что-то случилось, пока я тут прохлаждаюсь?..»
Длинная полоса мощных фар высветила проселок, будто театральная декорация в свете стробоскопа, запульсировали стволы деревьев, и в направлении шоссе миражом пронесся диковинный микроавтобус «специализированной» «скорой» со включенным проблесковым маячком.
Решетников досчитал до десяти, чиркнул стартером и, не включая света, выехал из-под зонта, образованного мохнатыми лапами елей. Непрогретый мотор дал сбой. Капот уже выскочил на колею и охранники от будки КПП, несомненно, увидели странную машину, невесть откуда взявшуюся здесь и не зафиксированную в их реестрах.
«Только этого мне не хватало! — подумал Решетников с досадой. — Ты еще будешь демонстрировать сейчас свои капризы!» — обратился к машине, удерживая ключ в положении стартера и рискуя посадить аккумулятор.
Охранники наверняка поняли, что «Москвич» принадлежит возмутителю их спокойствия. Решетников старался не смотреть вправо, иначе бы увидел бегущих людей в камуфляжных формах, на бегу достававших положенные им спецсредства, услыхал бы крики: «Стой, стрелять буду!».
«Ну же, давай! Давай, лайба, заводись!» — нащупал левой тяжелый рифленый кожух «лимонки» в кармане пальто.
Дорогу осветил прожектор, взвыла сирена, словно на территории ИТУ строгого режима, хлопнул неприцельный выстрел, но в самый последний момент мотор взревел, старенький «Москвич» подпрыгнул, Решетников изо всех сил выкрутил руль влево и устремился в погоню. Окажись в «скорой» рация — погоня потеряла бы всякий смысл; она уже и так почти потеряла смысл, потому что микроавтобус был скоростным, мощным, к тому же включенный «маячок» позволял проскакивать посты и препятствия, в то время как у Решетникова таких привилегий не было, и пятнадцать-двадцать секунд задержки на старте увеличивались до бесконечности.