Горы и встречи. 1957
Шрифт:
Наверное, сейчас, имея современные средства передвижения, легче добираться туда, куда с трудом удавалось проникать экспедициям, в составе которых была Знамеровская. Но многие пройденные ею маршруты можно взять за основу любителю-путешественнику, и он не разочаруется в яркости впечатлений.
Книга «Горы и встречи» – важный исторический источник. В первую описываемую в книге поездку лета 1957 г. Знамеровская оказывается на Кавказе в тот период, когда балкарцы и ингуши, после их изгнания в эпоху сталинских депортаций народов, получили возможность вернуться в родные места, к тому времени уже заселенные кабардинцами и осетинами. Автор беседует с местными жителями, из первых уст узнает о том, как это возвращение происходило на практике, какие национальные конфликты возникали на этой почве. Сама Знамеровская из рассказов геологов многое знала о том, что творилось в тех местах, куда при Сталине были высланы кавказцы, какие страшные конфликты между чеченцами и греками, чеченцами и туркменами там разгорались.
Со своего первого приезда в 1957 г. в Армению Знамеровская
В своей книге Знамеровская вспоминает о кровопролитии в Тбилиси в марте 1956 г., в годовщину смерти Сталина, когда его имя было использовано националистами как знамя для разжигания конфликта, подавленного с помощью танков и приведшего к гибели значительного количества людей, в том числе молодых, среди которых были и те, чьи родители погибли в сталинских застенках. Ей самой приходилось сталкиваться с такими националистами и призывать на помощь свои дипломатические способности и благоразумие, чтобы сохранить внешнее спокойствие и невозмутимость.
Знамеровская встречается с разными людьми, в том числе и вернувшимися из сталинских лагерей. Один из них – Гурген Арташесович Стамболцян, армянский поэт, переводчик, педагог. Он прошел через лагерь, самые тяжелые работы и ссылку, но не утратил человечности, способности к творчеству, любви к людям и природе, в том числе и к суровой сибирской, в тяжелейших условиях которой он едва выжил в лагере и ссылке.
Знамеровская много пишет о сохранении обычая кровной мести среди кавказских народов, о трудности его изжить. Приводит случаи, когда их участники, отдавая дань традиции, приносили себя в жертву законам мести, рассказывает о судьбах десятков людей, причастных к этому суровому обычаю, размышляет о необходимости уважать законы горцев и о том, как власть вынуждена с ними мириться.
В своей книге Знамеровская повествует о дружеских связях и отношениях, устанавливавшихся у нее с представителями кавказских народов. С большим радушием ее приняли в тбилисском Институте истории грузинского искусства. «Ни в одном учреждении, которое я когда-либо посещала, меня не встречали так приветливо и радушно» [15] , – отмечает она в своей книге. Без каких-либо рекомендаций ее познакомили с фондами Национального музея Грузии, пригласили участвовать в экспедиции в Сванетию. Так началась многолетняя дружба Знамеровской с грузинскими искусствоведами. В экспедиции она познакомилась с Р. О. Шмерлинг, с которой вместе ездила по Кавказу и дружила до ее трагической смерти. Такие же дружеские связи устанавливаются у нее и с армянскими исследователями. Она подробно пишет об атмосфере поддержки и взаимопомощи в туристских походах, в состав групп которых входили представители разных национальностей. Сейчас, когда дали всходы семена национальной вражды между народами и народностями Кавказа, свидетельства того, что были возможны человеческие отношения гостеприимства и поддержки, особенно важны для строительства будущего.
15
С. 101 настоящего издания.
Гостеприимство жителей Кавказа располагало к подобному же гостеприимству и всех приезжих. В Кармир-Блуре Знамеровская знакомится с результатами раскопок Б. Б. Пиотровского. Его сотрудники по его распоряжению берут ее с собой в экспедиции в Гарни и Гегард. Позже Знамеровская с удивлением писала о том, что в Эрмитаже ее большей частью недолюбливают и если терпят, то только благодаря ее грузинским знакомым.
Наряду с путевыми впечатлениями через всю книгу проходят образы друзей Знамеровской – искусствоведов Ренэ Оскаровны Шмерлинг, Давида Георгиевича Капанадзе, экскурсоводов Элгуджи Яшвили и Гургена Стамболцяна и многих-многих других. Друзья Знамеровской – ныне известные личности, яркие представители грузинской, армянской, дагестанской культуры, вошедшие в энциклопедии и справочники. Характеристики автора позволяют представить их живыми, со всеми их достоинствами и недостатками, со всем героизмом и обыденностью, возможно, в несколько субъективных оценках, но при этом запоминающихся и метких.
Р.О.Шмерлинг (1901–1967) – один из крупнейших искусствоведов Грузии, специалист по искусству Кавказа и, в частности, Грузии. Знамеровская и Шмерлинг сдружились, заразившись горячей симпатией друг к другу буквально с первых встреч, хотя, казалось бы, они были очень разными. Знамеровская не представляла себе жизни без любви, без возлюбленного, друга, мужа. Шмерлинг практически всю свою взрослую жизнь прожила одна, только в обществе горячо любимых домашних питомцев, опасаясь за судьбу которых она, видимо, заболев желтухой, не стала обращаться в больницу и умерла. Знамеровская посвятила себя западному искусству, Шмерлинг же изучала искусство Кавказа и Грузии. Знамеровская любила жизнь и умела наслаждаться ею, Шмерлинг, как про нее говорили, «питалась святым духом». Но
С Д. Г. Капанадзе Знамеровская неоднократно беседовала, бывала у него в музее, знакомилась с его хранилищем, встречалась с ним в экспедициях, читала его книги. Судьба связала Знамеровскую и с Г. А. Стамболцяном: с ним она переписывалась всю жизнь, бывала у него дома; он показывал ей Армению как квалифицированнейший гид; ему же она доверила на хранение свои рукописи, готовясь уйти из жизни. В экспедициях Знамеровская бывала вместе с искусствоведом и художником-копиистом Татьяной Сергеевной Щербатовой-Шевяковой, которой многие и российские, и кавказские храмы обязаны сохранением памяти об украшавших их росписях. Работала бок о бок с эрмитажным византинистом Алисой Владимировной Банк. Знамеровская подробно рассказывает о местных героях, например о брате и сестре, альпинистах Алексее и Александре Джапаридзе, покорителях Ушбы [16] . В Сухуми подружилась с семьей Ады Гулиа, вдовы писателя Георгия Гулиа, и ее матерью Марией Спиридоновной Шлаттер-Циквавой, прошедшей через сталинские лагеря и рассказывавшей о своих встречах там с А. Д. Радловой и женой Тухачевского, а также о своих соучениках по гимназии Л. П. Берии и Н. А. Лакобе. В Ереване встречалась с художником-копиистом и искусствоведом Л. А. Дурново. Описания всех этих встреч, впечатлений, бесед, совместных поездок могут стать ценным источником для изучения биографий этих незаурядных личностей.
16
С. 222 настоящего издания.
Как уже было сказано, книга Знамеровской – бесценный источник по истории искусства Кавказа. Многое из того, о чем пишет Знамеровская, уже ушло, бесследно исчезло: это и погибшие памятники, и исчезнувшие народные традиции – тем дороже нам книга, сохраняющая их описание, сделанное любознательным и внимательным очевидцем.
Как никто, она умела охарактеризовать памятники искусства Кавказа, не только описав их, обратив внимание на их достоинства, но и найдя им место во всеобщей истории искусства, сравнив с произведениями других периодов данной художественной школы, «…к XIV веку, после монгольского нашествия, – пишет она, – золотая пора грузинского искусства прошла, оно стало огрубевшим, примитивным в провинциальных центрах, на которые распалось могущественное в XII веке царство. Это сразу бросается в глаза при сравнении работ местных мастеров с работой столичного константинопольского художника» [17] . Видя и грузинское, и армянское искусство, она их сравнивает и приходит к выводу о специфике каждого: «Я старалась уловить особенности и нить развития этого (армянского. – А. М.) искусства, отметив сразу грузную монументальность его сооружений рядом с большей легкостью грузинской средневековой архитектуры и, при малом развитии монументальной живописи, удивительное богатство орнаментов, изощренность и как бы металличность их резьбы по твердому камню, доходящей до ювелирной виртуозности» [18] . Она, хорошо знавшая искусство западного Средневековья, могла со знанием дела констатировать, что подобные армянским (нервюрным) сводам XIV в. конструкции в это время или раньше не встречаются ни на Западе, ни в Византии [19] . Это совершенно уникальная структура, может быть, уходящая корнями в сирийскую архитектуру, а возможно, не встречающаяся и там.
17
С. 217 настоящего издания.
18
С. 143 настоящего издания.
19
С. 168–169 настоящего издания.
Знамеровская высказывает мысль о том, что только вторжение монголов не позволило византийскому, армянскому и грузинскому искусству развиться до уровня европейского искусства эпохи Ренессанса. «Меня поразили некоторые (армянские. – А.М.) рукописи, созданные перед монгольским нашествием. По проторенессансным тенденциям они стоят на уровне поздней готики, оставаясь принадлежащими византийско-православному кругу и сохраняя национальную неповторимость, очень отличную своей строгой суровостью и сдержанностью от упругой грации и плавной неги грузинских линейных ритмов, от сладостной красоты грузинских газелей с удлиненными глазами. И здесь и там все оборвалось с приходом монгольских полчищ» [20] .
20
С. 144 настоящего издания.