Горячие дозы (сборник)
Шрифт:
Уиллоус подумал.
– Надо еще раз позвонить в Вегас, – сказал он. – С Ли наверняка были там какие–то неприятности. Просто так не летал бы он в такую даль. Может быть, в полиции Вегаса есть о нем какая–нибудь информация.
– Можно попытаться, – согласилась Паркер. – Так что, ты по–прежнему хочешь где–нибудь выйти?
– Нет, поехали на работу.
– Если ты будешь продолжать драться, Джек, в конце концов ты лишишься работы в полиции.
– За то, что я бью таких, как Бобби, никто меня с работы
– Почему бы тебе не взять отпуск на несколько дней? Поехал бы, детей проведал.
– Я уже об этом думал.
– Они ведь тоже по тебе скучают, Джек.
– Да, я знаю.
На стуле около рабочего стола Уиллоуса вразвалку сидела женщина в грубых черных кожаных ботинках и черных кожаных штанах в обтяжку и ярко–розовом свитере из ангоры. Волосы ее были цвета редиски, а в левой ноздре поблескивал бриллиант. Увидев входящих, она встала и, одернув свитер, обратилась к ним:
– Вы – следователи Уиллоус и Паркер?
Уиллоус кивнул.
Она протянула ему руку, на которой была татуировка – красно–синяя бабочка.
– Меня зовут Беверли, – представилась она и, снова усевшись, развернула клочок газеты и разгладила его на обтянутом черными штанами бедре. – Я работаю по вечерам в ресторанчике на улице Пендер. Вот он, – она протянула ему этот клочок с фотографией парня, арендовавшего склад Уильяма Чанга, – он зашел поздно вечером выпить чашку кофе, а как раз на следующее утро нашли того китайца, который замерз насмерть.
– Вы уверены, что это он?
– Абсолютно. Такой же рыжий, как я, только он такой от природы. Шутник. Спросил, не больно ли мне чихать. – Она прикоснулась к носу. – Это он про мой бриллиант. И мне это совсем не понравилось.
Ей не понравилось и то, что он ее продинамил, но зачем говорить об этом полицейским?
– А вы не спросили, как его зовут?
– Он не сказал. Но когда он платил за кофе, я перегнулась через прилавок. Чашка кофе и кусок яблочного пирога, вот и все, что он заказывал. Два доллара тридцать центов. Без чаевых. Когда он открыл бумажник, я успела глянуть на его водительские права.
– Права местные?
– Да, конечно, – улыбнулась она, и бриллиант звездой блеснул у нее в носу – хоть желание загадывай. – Его зовут Гаррет.
– Это имя или фамилия? – спросила Паркер.
– Не знаю. Я только взглянуть успела. Когда парень открывает бумажник, не очень–то хочется, чтобы он это заметил.
– Да, это правда, – кивнула Паркер.
Уиллоус начал задавать вопросы. Через полчаса он уже знал или надеялся, что знает, примерный рост и вес Гаррета, цвет глаз, то, что у него была обычная манера говорить, не было никакого акцента, что одет он был в поношенные джинсы, черную кожаную куртку, что присутствовали еще пара ковбойских сапог и черная ковбойская шляпа.
– Ну и что вы теперь будете
– Посмотрим, что нам о нем скажет компьютер, – ответила Паркер. – Если нам посчастливится и мы что–нибудь найдем, вы согласитесь посмотреть на фотографии тех, на кого у нас есть досье?
– Я не могу. Мне надо на работу.
– Не обязательно сейчас. Может быть, завтра. Вы поможете нам?
– Да, конечно. Честно говоря, я хотела бы присутствовать в суде. Интересно посмотреть, как он будет выкручиваться.
Паркер подошла поближе и встала между Уиллоусом и Беверли.
– Скажите, – спросила она почти шепотом, – он вам сделал что–нибудь плохое?
– Продинамил, – выпалила Беверли, вспыхнув так, что ее лицо стало почти таким же ярко–розовым, как свитер.
– Если будет суд, вы об этом обязательно узнаете, – сказала Паркер. – Не беспокойтесь.
В комнату явился Эдди Оруэлл. Паркер, все еще бормоча слова утешения, провожала уходившую Беверли. Оруэлл не отрывал от нее глаз, пока она не скрылась в лифте, и лишь тогда повернулся к Уиллоусу.
– Слышал про Ферли?
– Только то, что ему сделали операцию. Больше ничего.
Паркер села за свой стол. Оруэлл, нагнувшись над ней, задал тот же вопрос.
Паркер раздраженно посмотрела на него.
– Отойди–ка, Эдди. Ты мне дышать не даешь, – сказала она, сделав пометку у себя в блокноте. – Джек, нам придется подумать о том, как Беверли будет выглядеть в суде.
– Может быть, поможешь ей выбрать что–нибудь из ее гардероба? Ведь не одна же у нее там ангора и кожа!
– Не могу за это поручиться.
– Я тоже, – встрял Оруэлл. – Меня она уж точно подцепила. Так вот, насчет Ферли. Он был на грани жизни и смерти. Я все свободное время проводил у его постели. День и ночь.
– Да? Потрясающе! Ты, оказывается, чудесный парень!
– Так что если Джудит вдруг позвонит сюда, скажите ей, пожалуйста, где я был.
– Знаешь что, Эдди? – сказала Паркер.
– Что?
– Ты омерзителен.
– Джек, – обратился к нему Эдди.
– Ты действительно омерзителен, Эдди, – заверил его Уиллоус, набирая номер по междугороднему телефону. Он звонил в Лас–Вегас. Выяснив телефон местной полиции, он пытался связаться с ней.
– Знаете, что произошло? Ферли со своими приятелями из морга играл в эту игру, когда до краев наполняют стакан с пивом, растягивают на нем салфетку, на нее кладут несколько монет и по очереди выжигают сигаретами дырки в этой салфетке. Тот, у кого монеты упадут при этом в стакан, оплачивает для всех следующую порцию выпивки. Так вот, Ферли все время проигрывал, и, чтобы уменьшить убытки, он глотал деньги. Ты когда–нибудь слышал что–либо подобное? Он, должно быть, совсем рехнулся, – взахлеб рассказывал Оруэлл.