Горячие дозы (сборник)
Шрифт:
Уиллоус долго возился с лентой и, потеряв терпение, разорвал ее.
Это была алюминиевая коробочка фирмы «Ричард Уитли» с искусственными мушками для рыбной ловли. Он открыл крышку и увидел шесть маленьких отделений, каждое размером в квадратный дюйм с отдельной прозрачной крышкой. Если нажать на рычажок, крышка поднималась. В коробке было две дюжины сухих мушек.
– Очень романтично!
– Вот и прекрасно! Ты же очень романтичный человек.
– Кто подбирал образцы?
– Помогал продавец.
Уиллоус захлопнул коробку.
– Спасибо, Клер!
Паркер улыбнулась.
Тяжкие преступления
Посвящается В. и Б.
Мороз был сорок! Город был как ночью…
Леонид Мартынов. «Мороз»
Глава 1
В стене была круглая полированная дверь, китайцы называют такие «дверь луны». Он весь напрягся и сильно ударил в нее ногой. Каблук его ковбойского сапога грохнул по доске красного дерева. Двустворчатая дверь дрогнула, но устояла. Он ударил еще раз, стараясь попасть в то же место. Винты, на которых держался засов, со скрежетом поддались, и дверь, распахнувшись, ударилась створками о стену.
Мимо промчался автобус, ярко освещенный, как большой корабль. Резина покрышек жалобно проскрипела на обледеневшем асфальте.
Он опустился на колени, взял труп под мышки и стал перетаскивать через порожек.
Как будто вдогонку за автобусом мелькнула машина. Такси. Но. заметив огонек на его крыше, он с перепугу решил было, что это полиция. Стоял мороз, но с него градом катился пот. Намокшая одежда прилипла к телу как саван. Он втащил мертвеца в дверь и, когда опустил его, коротко стриженная голова глухо стукнулась о брусчатку. Он закрыл за собой дверь и огляделся.
Это был альпийский сад с водоемом и искусственной горкой – причудливым нагромождением камней в несколько метров высотой. Стена ограды при свете луны казалась светло–серой. Такого резкого похолодания даже в январе никто не ожидал, поэтому воду не выключили, и тоненькая струйка, серебристая в свете луны, стекала с откоса и с нежным всплеском вливалась в водоем.
Он нажал кнопку на рукоятке автоматического ножа и острым лезвием перерезал медную проволоку, которой были обмотаны запястья трупа.
Тишину нарушало только журчание льющейся воды.
Взяв тело за руки, он поволок его по плитам дорожки к низенькому – не выше колена – каменному бордюру, шедшему вокруг водоема. Труп окоченел и стал негнущимся, как пугало; человек умер со скрещенными ногами и даже после смерти сохранил прекрасную осанку.
Он подтащил тело к воде, сгреб его в охапку и. повернувшись вокруг собственной оси, словно собирался метать диск, бросил.
Тело упало в водоем, но вместо всплеска раздался неожиданный, долго не стихавший треск. Вспугнутая шумом птица, вскрикнув, улетела прочь. Сердце у него замерло, словно сжатое чьей–то сильной рукой.
Он чиркнул зажигалкой и поднес огонек поближе
Лед.
Водоем был покрыт слоем льда. Он постучал по нему костяшками пальцев, – твердый как камень. Пристроившись верхом на каменной загородке, он с силой стукнул ногой, и лед, не более двух сантиметров толщиной, треснул от удара. Зачерпнув в ладони воды, он ополоснул лицо.
Капли, похожие на слезы, повисли в бледном свете луны. Лед, будто подсвеченный изнутри, излучал мягкое сияние. Выступившая в проломе вода заволновалась и снова застыла.
Вдалеке послышался визг тормозов. Раздался гудок.
Как–то внезапно он очень замерз, и его затрясло, а все вокруг подернулось туманом и, казалось, стало вибрировать. Это был не аттракцион. Господи, ведь он все рассчитал, и вот что вышло!
Руки дрожали так, что ему не сразу удалось прикурить сигарету. Он глубоко затянулся. Сейчас бы в нос парочку беленьких полосочек! «Снежок» бы его успокоил!
Вдруг он заметил на стене скрученный садовый шланг, а рядом – кран. Даже улыбнулся, столь блестящей была возникшая идея. Он снял шланг с металлического крючка, раскрутил его, подсоединил и открыл кран. Раздалось приглушенное бульканье, и шланг, наполнившись водой, стал твердым и упругим. Ему повезло – вода не успела замерзнуть…
Он долго шел, пока не увидел маленькое кафе. Официантка принесла меню и стояла рядом, держа наготове ручку и книжку заказов. В ее левой ноздре светился маленький бриллиант, цвет волос не определить, так часто и обильно они были крашены. По тому, как она стояла выставив бедро, уверенная в себе и решительная, он понял, что она возомнила, что чертовски хороша в своей белой униформе, с вышитым на кармане красными нитками именем – Беверли. На кисти правой руки голубая с красным татуировка, маленькая бабочка, похожая на моль.
Татуировка, бриллиант в носу… Он свернул меню в трубку и стукнул по хромированной крышке коробки для использованных салфеток. Пусть думает, что он играет на ударных в какой–нибудь рок–группе, любит «тяжелый металл», может быть, клюнет?
– А тебе чихать не больно? – спросил он.
Она посмотрела на него, и он понял, что, не отличаясь быстротой ума, она привыкла, чтобы ей все объясняли и повторяли. Он постучал себе по носу. Моль, или что там было вытатуировано на ее руке, вспорхнула к бриллианту. Официантка наконец сообразила, мотнула головой и улыбнулась ему. По ее виду – довольно потрепанному – он вычислил, что работает она здесь давно и уже научилась, не ожидая особых милостей, действовать активно и напористо. Ну вот, так и есть.
– Ты уже знаешь, чего хочешь, дорогуша?
Он кивнул и подумал: «Уж точно не тебя, детка! Не первой молодости. Кроме того – надо спешить, назначена встреча». Он отложил меню, заказав кофе и кусок яблочного пирога.
– А мороженого не хочешь?
Он отрицательно покачал головой.
– Уверен? – Она медлила. – Самое лучшее, что здесь есть. Я угощаю.
Она встала на цыпочки, чтобы достать яблочный пирог из стеклянного шкафа и заодно показать ножки, кстати довольно стройные, разве что толстоватые в лодыжках. Она отрезала кусок пирога и шевельнула бедрами.