Горячие дозы (сборник)
Шрифт:
Он щелчком швырнул сигарету в пепельницу и стал смотреть телевизор. На экране был Леттермэн, парень из Нью–Йорка, со щелкой между передними зубами, который не любит животных. Билли сделал звук еще громче и закурил новую сигарету. Выкрутив огонек газовой зажигалки так, что она стала похожа на маленький факел, он принялся водить язычком пламени по руке ниже локтя, чтобы сжечь растущие волосы.
Леттермэн зачитывал открытки поклонников и поклонниц, снабжал их остроумными замечаниями и бросал в бутафорское окно у себя за спиной, причем каждый раз слышался звук разбивающегося стекла. Умник какой, мать его! Билли пустил кольцо дыма в экран
Низенький парнишка, с которым разговаривал Леттермэн, вынул из кармана черную пластмассовую коробочку с кнопочками и торчащим из нее хромированным штырем. Парень потянул за штырь, и он удлинился. Пульт дистанционного управления – наконец дошло до Билли. Парень отступил и нажал какую–то кнопку. Его приятель затопал вперед. Еще нажатие кнопки, и он повернул налево, показав в камеру большой палец, мол, все отлично. «Это все?» – разочарованно спросил Леттермэн. Парень с дистанционным управлением взбеленился. Он нажал что–то на пульте, его напарник резко повернулся к Леттермэну, попытался схватить его, но промахнулся и, круто изменив курс, пошагал к оркестру, где замахнулся на саксофониста.
Леттермэн улыбнулся скупой улыбочкой. Билли рывком соскочил с дивана и, выключив телевизор, громко помочился в унитаз, немного промахнувшись. Жуткая смесь: выпивка и наркота. Он почистил зубы сначала флоссом, затем щеткой, поплескал в лицо холодной водой, улыбнулся своему отражению в зеркале, причесался. Он не стал выключать свет. Мать может прийти домой, как обычно, слегка под мухой, так что пусть хоть видит, куда идет. Если она вообще сегодня заявится.
Спальня Билли была в задней части дома. Он запер дверь, включил люстру и, на ходу раздеваясь, подошел к окну. Оставшись в одних трусах, он рукой оценил тяжесть своих гениталий и лениво почесался. Затем снял трусы и потянулся, подняв руки над головой. Повернулся вокруг, как модель на подиуме, – смотрит она или нет? – и стал гладить себя. В доме напротив на втором этаже зажегся свет.
Билли и она. тоже голая, стояли и глядели друг на друга. Повернувшись вполоборота, она стала расчесывать волосы. Когда Билли достаточно насмотрелся, он задернул занавески, выключил свет и пошел спать. Ее звали Уэнди, и она работала в банке в центре города. Ей было чуть больше двадцати, она была старше его, но, насколько знал Билли, всегда ночевала дома. С ее–то внешностью!
Под утро простыня под ним стала мокрой хоть выжимай, ему не спалось. Он вылез из постели, натянул джинсы и пошел в гостиную. Мать тихонько храпела, растянувшись на диване, с широко раскрытым ртом. Билли прокрался мимо, взял сигареты и зажигалку и через холл прошел на кухню. Ему показалось, что телефон, словно живой, настороженно ожидает его. Он разгладил на ладони скомканный чек и набрал номер Нэнси Краун.
После трех гудков трубку взял мужчина с глубоким приятным голосом.
– Позовите Нэнси к телефону, – сказал Билли.
– Кто ее спрашивает?
– С ней случилась неприятность. Может быть, она вам сказала. Я хотел узнать, все ли у нее в порядке.
– С кем я разговариваю? – поинтересовался голос.
– Разбуди ее. Не будь сволочью. Она хочет со мной поговорить. Скажи ей, что это я.
– Кто
– Она тебе рассказала, что я с ней сделал? Точно нет, и будет отпираться, если спросишь. Хочешь знать правду? Она этого никогда не забудет.
Мужчина бросил трубку. Билли подошел к раковине, пустил холодную воду и, затушив под струей сигарету, швырнул скользкий окурок в мусорное ведро.
Его колотило. Он лег под одеяло и, дрожа от холода и кутаясь, пытался согреться. Что ему эта соседская девчонка? Он думал о Нэнси. Это ее он не мог забыть: ее профиль, взгляд искоса, запах духов, мягкие шелковые волосы…
Может, он влюбился? Какого черта! Он почесал плечо, потом в паху. Все тело чесалось, а сердце билось как сумасшедшее. Его, словно в лихорадке, бросало то в жар, то в холод. Он вытер потное лицо и, сбросив одеяло, стал писать в воздухе кончиком сигареты имя Нэнси.
Кто он, тот мужик, что говорил с ним? Ее муж? Да по голосу он Билли в отцы годится!
Билли зажмурился и попытался представить, как он выглядит. Жестокие, властные, старые мужья, которых он видел по телевизору и в кино, мелькали перед ним, подмигивали, корчили рожи, наконец угомонились, и Билли увидел грузного пожилого человека с тяжелой челюстью, лысеющего, небритого…
Животное! Собственник чертов!
Он готов был броситься на него, выцарапать глаза этому сукину сыну, но призрак растаял, и Билли наконец провалился в сон.
Глава 4
В шесть сорок семь утра зазвонил телефон. Уиллоус снял трубку на третьем звонке.
– Джек?
– Да. Кто это? – хриплым со сна голосом спросил Уиллоус.
– Эдди Оруэлл.
Уиллоус нащупал в темноте выключатель. Лампочка ярко вспыхнула и, жалобно позвенев, перегорела. Он раздвинул шторы. Спальня наполнилась серым утренним светом.
– Этот парень, который пропал пару недель назад, владелец газеты «Чайниз таймс»…
– Кенни Ли?
– Да. Мы его только что нашли.
– Расскажи подробнее. Эдди.
– Он в садах Сун Ятсен. Плавает вместе с рыбками.
– Ты сообщил Паркер?
– Она уже едет.
– Я тоже еду, – сказал Уиллоус и повесил трубку. Кофеварка была запрограммирована на семь часов. Уиллоус поставил ее на механический режим. Он пошел в ванную.
Одевшись, он прополоскал горячей водой термос из нержавеющей стали, налил туда кофе и плотно завинтил крышку.
На лобовом стекле его сорок третьего «олдсмобила» образовалась тонкая корочка льда. Он сел в машину, завел мотор, включил печку, так как от «дворников» толку было мало. Он пил кофе, ожидая, пока теплый воздух печки очистит стекло.
Было десять минут восьмого, когда он отъехал от дома. Понедельник – рабочий день, но машин, направляющихся в центр города, было не много. Уиллоус подъехал к садам в двадцать две минуты восьмого и припарковался на платной стоянке около здания киностудии «Старлайт филмз».
Ответив на приветствие полицейского в форме, который патрулировал улицу перед садами, Уиллоус быстро прошел через главный вход.
Классические китайские сады Сун Ятсен отделялись от внешнего мира высокой стеной, покрытой белой штукатуркой. Вход был слева. Уиллоус прошел по узкой, выложенной белым камнем узкой дорожке, мимо лавки сувениров в маленький внутренний дворик, где в будке продавались входные билеты. Рядом на полочке лежали бесплатные брошюры на английском и японском языках, а также на кантонском диалекте китайского.