"Господин мертвец"
Шрифт:
«Нужен отвлекающий маневр. Мне бы пригодилась пара мертвецов, не обязательно свежих».
Дирк вспомнил то, что они оставили наверху – полусожженные тела, жирный пепел обезглавленного магильера.
«Извините, мейстер, боюсь, что здесь нет ничего… такого. Здешние покойники слишком сильно пострадали для того, чтобы их можно было использовать».
Негромкий смех тоттмейстера прошел по позвоночнику колючей металлической щеткой.
«Мыслите шире, унтер. Я не говорил, что мне нужны именно люди. У Госпожи много слуг».
Дирк услышал шорох за спиной и подавил желание отскочить в сторону. Лестница была пуста, Штейн бессмысленно озирался, тоже ощутив постороннее присутствие. Дело было даже не в шорохе, к ним приближалось
Вокруг его сапог вились несколько проворных существ, покрытых черно-серой клочковатой шерстью, каждое не больше кулака. Он насчитал пять штук.
«Крысы, - мысленно сказал Дирк, - Я не подумал о них».
«И зря. Полагаю, вы бы удивились, унтер-офицер Корф, узнав, сколько мертвых существ окружают нас постоянно. Крысы – один из самых простых и в то же время полезных инструментов. Обычно я использую их для разведки, но сейчас выбирать не приходится».
«Я не видел мертвых крыс, когда мы спускались».
«Не в блиндаже, конечно. Снаружи. В таких местах всегда множество мертвых крыс. Они стягиваются на запах свежей мертвечины и пируют в окопах после каждого боя, независимо от того, кто победил. А потом они мрут сотнями химических снарядов».
Крысы были мертвы, теперь Дирк и сам видел это. У некоторых из них лопнули животы, а тела, обычно худощавые и подвижные, казались распухшими. Но это не мешало им быстро передвигаться. Дирк поблагодарил судьбу за то, что тоттмейстеру не вздумалось воспользоваться каким-либо более экзотическим «инструментом».
Среди «Веселых Висельников» давно ходила история про одного тоттмейстера из Меца, которого будто бы оскорбила компания офицеров в каком-то захудалом трактире. Говорили, что он молча стерпел оскорбление, даже не попытавшись поквитаться со своими обидчиками, лишь усмехнулся, выходя за порог. Злополучные офицеры быстро забыли бы про этот случай, если бы чучело медведя, стоявшее в углу, вдруг не заскрежетало зубами и не набросилось на них подобно обезумевшему от крови дикому зверю. Офицеры в ужасе выпустили в него пару дюжин пуль, и без какого бы то ни было эффекта. Это чучело, орудуя зубами и когтями, насмерть задрало одного из офицеров, другому оторвало руку, а третий спасся только тем, что сообразил швырнуть в него керосиновой лампой – и стружка, которой было набито чучело, вспыхнула. Дирк считал эту историю чьей-то бездарной выдумкой – всякому известно, что ни один тоттмейстер не в силах поднять мертвеца, чей мозг пострадал слишком сильно, но находились и те, кто искренне верил в нее. Карл-Йохан даже утверждал, что собственными глазами видел заметку об этом в «Hildesheimer Allgemeine Zeitung».
Покрутившись вокруг ног Дирка, мертвые крысы бесшумно скользнули в дверной проем одна за другой.
«У вас полминуты, - сказал «Висельникам» тоттмейстер Бергер, - По сигналу будьте готовы ворваться внутрь и сделать все, что необходимо. Фойрмейстер мне не нужен, но полковника поручаю вам взять живым. Я думаю, он нам пригодится. Остальные – на ваше усмотрение».
«По какому сигналу?»
«Вы его услышите», - пообещал тоттмейстер.
И они действительно услышали сигнал, не прошло и трех секунд.
Сперва это был удивленный выдох, исторгнутый сразу несколькими глотками. За ним последовало несколько выстрелов, торопливых и звонких – стреляли из револьвера. А потом кто-то заорал от боли. И звуков стало так много, что разобраться в них уже не представлялось возможным. Крики, выстрелы, хруст разбитых столов,
Дирк распахнул бронированную дверь и одним коротким прыжком оказался внутри оперативного зала. Штейн двигался позади него, подстраховывая «Льюисом». Здесь царила такая суматоха, что на них не сразу обратили внимание. Кажется, в штабном бункере собрались если не все старшие офицеры полка, то большая их часть. В глазах зарябило от обилия галунов, аксельбантов и контр-погон на чистой и выглаженной форме. Как минимум два майора, пяток капитанов, лейтенанты, адъютанты, даже несколько сержантов... Дирк сразу нашел взглядом полковника – осанистого седого господина с мягким бритым лицом и пятью золочеными галунами. Фойрмейстера он заметил последним – тот скорчился в углу, подвывая от боли и пытаясь сорвать с себя впившихся в шею и живот крыс. На кончиках его пальцев тлели ярко-синие искры, но сейчас огонь ничем не мог помочь ему. По залу плыл тяжелый тошнотворный запах паленой шерсти – и еще характерная вонь разлагающихся тел. Кого-то из офицеров вырвало, другие тщетно водили стволами револьверов, не решаясь стрелять, чтоб не задеть скорчившегося магильера. Даже господин полковник казался бледным, как сырая речная глина, и только беззвучно разевал рот. На пленника Дирк не смотрел вовсе, успел лишь заметить фигуру в изорванной грязной форме, привязанную к грубо сколоченному креслу.
Мертвые крысы тоттмейстера Бергера сражались с кровожадностью и напором демонов. Они впивались в форменную ткань, трещащую под их мелкими желтыми зубами, и быстро добирались до тела, не думая о собственной безопасности. Даже страх перед огнем, свойственный всем животным, сейчас не имел над ними власти. В сущности, они уже не были животными, лишь инструментами по меткому выражению тоттмейстера. Примитивные биологические механизмы вроде фрезеровочных станков, способные выполнять лишь определенные действия. И выполняющие их до самого конца.
Фойрмейстеру удалось схватить кровоточащими пальцами одну из крыс, которая повисла у него на подбородке. Раздалось шипение вроде того, что бывает, когда на раскаленную сковородку бросишь кусок сырого жира. Крыса лопнула в синеватой вспышке, превратившись в коричневатую густую капель, усеявшую стены и мундиры стоявших ближе всего офицеров. Но остальные крысы не собирались прекращать свою работу. Одна из мертвых тварей прыгнула фойрмейстеру на плечо и одним рывком оторвала добрую половину уха. Другая – Дирк хорошо видел ее надувшиеся глаза, лишенные всякого выражения и затянутые тонкой белесой пленкой – впилась магильеру в щеку и проделала в ней отверстие размером с грецкий орех. Штабные офицеры ничем не могли ему помочь – сами напуганные до полусмерти, они толпились вокруг воющего от боли сослуживца, мешая друг другу, неловко пытаясь сорвать с него осатаневших грызунов, крича от отвращения.
Руки магильера пылали. Не сознавая этого, он пытался сорвать с себя мундир, и ткань местами уже горела, наполняя тесный зал удушливым дымом. Прежде чем Дирк успел приблизиться, очередная крыса ловким прыжком вскочила прямо на лицо фойрмейстера и впилась ему в глаз. Француз завыл, остервенело пытаясь оторвать ее от себя, по его щеке вперемешку с кровью текло что-то черное, судя по всему, крысиные внутренности.
Пора было подарить ему милосердие Госпожи.
Дирк отшвырнул офицеров, стоявших перед ним, и одним быстрым ударом вонзил кинжал в грудь фойрмейстера. Лезвие вошло по самую рукоять, француз резко выгнулся, удивленно уставившись на Дирка уцелевшим глазом. Пламя, обвившее его пальцы, потухло, но в нем уже не было нужды – крысы, повисшие на нем, одновременно разжали зубы и попадали на пол как отвратительные перезрелые плоды. Фойрмейстер открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Голова дернулась и безвольно упала на грудь, слепо уставившись взглядом в пол. Дирк выпустил мертвое тело и повернулся к офицерам, чье потрясение еще толком не прошло.