Господин посол
Шрифт:
В этот час д-р Леонардо Грис принимал у себя гостя. Свет он погасил, комнату наполнял предрассветный полумрак, напоминавший эмигранту студенческие годы, когда он, просидев всю ночь перед экзаменом над книгами, выходил пройтись по предместью, пока не взойдет солнце. Поздний посетитель устроился в кресле в самом темном углу комнаты. Уже более получаса они разговаривали вполголоса.
– Я говорил раньше и снова повторяю, вы не должны были приходить сюда, - сказал Грис.
– Почему?
– Несколько недель за мной следит человек, который наверняка нанят нашим посольством.
Мигель
– Ладно, все равно это наша последняя встреча в Вашингтоне. Через два дня я уезжаю отсюда. Если за мной будут следить, я сумею сбить их со следа. Уж в этом у меня есть опыт...
Высокому, угловатому, с длинной шеей и острым кадыком Барриосу было за сорок. Пристальный взгляд его глубоко посаженных блестящих глаз почему-то вселял беспокойство в д-ра Гриса. В лице Барриоса, как и в лице Хорхе Молины, было что-то аскетическое. Его речь, размеренная и ясная, выдавала школьного учителя. Грис вспомнил, что, когда был министром просвещения, видел Барриоса на празднике.
– Мне удалось достать оружие и боеприпасы, которых нам не хватало.
– Где?
– Во Флориде. Один наш друг, богатый американец, предложил перевезти это оружие на своей яхте. Он часто совершает морские прогулки, так что никто его не заподозрит. К тому же он каждый год приезжает в Пуэрто Эсмеральду играть в казино.
– Ему можно доверять?
– Никому нельзя доверять до конца, доктор. Однако особенности заговора, в котором мы принимаем участие, вынуждают нас идти на некоторый риск. Американец этот говорит, будто его увлекает перспектива опасных приключений. Во время мировой войны он служил лейтенантом в Управлении стратегической службы.
"Любопытно, - подумал Грис, - но вождь революции, поставивший целью свергнуть Карреру, этот бледный, одетый во все черное странный человек, что сидит сейчас в углу, вцепившись длинными, худыми руками в подлокотники кресла, все еще для меня загадка".
– Где вы намереваетесь высадить первый десант?
– спросил он и тут же спохватился: - Нет! Не говорите! Лучше, если я не буду этого знать.
– Я не оставлю вам никакой письменной информации, но вы должны иметь хотя бы общее представление о наших планах. Почти весь сержантский и по крайней мере на две трети офицерский состав гарнизонов Пуэрто Эсмеральды, Сан-Фернандо, Оуро Верде, Лос-Платанос, Парамо и Соледад-дель-Мар на нашей стороне. При известии о нашем первом десанте они тотчас восстанут. Кроме того, в некоторых странах есть определенное число эмигрантов из Сакраменто, которые хорошо вооружены, обучены и готовы к вторжению. Если наш план не удастся, мы поднимемся в горы и партизанской борьбой постараемся пробудить национальное и мировое общественное мнение. Едва революционные войска вступят на родную землю, начнутся волнения в университетах, на фабриках, на улицах городов и в сельских районах. Это будут саботаж, пассивное сопротивление и прочие подобные акции. Если же гарнизон Пуэрто Эсмеральды сразу перейдет на нашу сторону, что весьма вероятно, победа будет молниеносной.
Леонардо Грис подошел к окну и выглянул наружу. Не заметив ничего подозрительного, он вернулся к гостю и спросил:
– А чем я могу помочь движению?
– Продолжайте публиковать свои статьи, доктор, и делать доклады. Старайтесь, чтобы официальные и общественные круги этой страны узнали правду о положении в Сакраменто - это очень
– Директорам газет, видимо, уже надоели мои письма. За последнее время многие из них не были опубликованы...
– Что ж, остаются доклады. Ваша трибуна, с которой вы можете говорить. Да и одно ваше присутствие здесь, доктор, немаловажно.
В знак согласия профессор кивнул.
– Выпьете кофе?
– вдруг спросил он, будто кофе мог растопить лед наступившего молчания.
– Нет, спасибо. От кофе у меня бессонница.
"Странно!
– подумал Грис.
– Это наша третья встреча, а между нами не возникло ничего, что хоть немного напоминало бы дружбу или откровенность. Кто виноват? Я или он? Или мы оба?" Грис взглянул на Мигеля Барриоса, и ему показалось, что тот уже сидит на троне или, вернее, в кресле президента республики Сакраменто.
Издалека донесся вой сирены. "Наверно, пожар", - подумал профессор и вспомнил рассвет, когда так же протяжно завывали сирены и из окна мексиканского посольства он смотрел на отблески пламени, охватившего со всех сторон город.
Молчание продолжалось, и Грис стал перебирать в уме то, что слышал о Мигеле Барриосе: этот человек сидел в тюрьме и немало пострадал от притеснений и издевательства полицейских Карреры.
Нарушил молчание Барриос:
– Мне известно, что вы в хороших отношениях с одним из секретарей посольства...
– Да, с Пабло Ортегой. Это он в ночь, когда пал Морено, с риском для жизни доставил меня в посольство, где я и попросил убежища. Ему я целиком доверяю.
– Сын крупного помещика. Отпрыск одного из могущественных семейств, которые правят нашей страной и несут горе нашему народу. Все они - лакеи "Шугар эмпориум" и ЮНИПЛЭНКО.
– Уверяю вас, Пабло отнюдь не гордится своим происхождением и в глубине души на нашей стороне.
– Нетрудно вести себя так, когда живешь в Вашингтоне, получаешь хорошее жалованье и ездишь на дорогой машине. Хорошо, если б эти чувства и политические взгляды, которые, как вы выражаетесь, кроются в глубине его души, поскорее вышли наружу и превратились в конкретные действия. Только тогда я поверю, что он на нашей стороне.
– Лишь время подтвердит или опровергнет мое мнение о Пабло Ортеге.
– Впрочем, хватит о нем. Вы знаете Роберто Валенсию?
– По-моему, слышал это имя.
– Он настоящий революционер и будет моей правой рукой.
Грис снова сел. Теперь он вспомнил Валенсию, который в студенческие годы занимался пропагандой революционных идей в университете и не раз подвергался арестам.
– У Валенсии светлая голова, - продолжал Барриос, - он знает, чего хочет, отлично изучил тактику партизанской войны. В общем, это человек мыслящий и в то же время способный действовать, что теперь редко встретишь.
Грис рискнул задать вопрос, о котором тотчас пожалел:
– Можете ли вы точно сказать, когда начнется вооруженное восстание?
Барриос ответил не сразу.
– Месяца через два-три. Оно должно вспыхнуть перед ноябрьскими выборами. Все говорит о том, что Каррера готовится произвести государственный переворот, распустить конгресс и арестовать своих противников, лишь бы остаться у власти и не допустить выборов. Ему нужен предлог...
– Он поднялся.
– Ну ладно, я пойду. Наверно, в следующий раз мы увидимся только в Серро-Эрмосо...