Господин следователь 6

Шалашов Евгений Васильевич

— И чем тебя медведь не устраивает? — хмыкнул я. — Ладно, если бы в хорька или в кабана. А Мишка — животное благородное, умненькое.

— Нет, так нельзя, — уперлась рогами и копытами соавторша. — Медведь — это дикий зверь. Его потом охотник убьет. А принцессе-то каково? Только влюбилась, вся исстрадалась, первый раз в жизни поцеловала парня — а вы его, бац, и в медведя. Вы умом тронулись?!

— Ну и пошла на фиг, пиши сама, — слегка психанул я. Откинувшись на спинку сиденья, сделал вид, что задремал.

— Ну и ладно, сама напишу, —

надулась Нюшка.

— Вот и пиши. А не то козлишься тут, как эта… Мелкая и рогатая.

— Господин титулярный советник, — услышал я голос нашего спутника, о котором мы с Нюшкой позабыли в полемике. — Вам не кажется, что вы ведете себя невежливо с барышней?

Спутника, или попутчика, мы подобрали на последней станции, от которой до Санкт-Петербурга оставался всего один перегон, часа на три. Станция располагалась в деревне со смешным названием Мяглова. Вот там-то и напросился в попутчики пехотный поручик. Зря он это сделал.

Мы с Анькой как раз уселись попить чайку и перекусить чем-нибудь горяченьким. Я, разумеется, заказал яичницу, а девчонка, вздохнув, взяла порцию супа. У трактирщика он именовался как «супчик с потрошками», но судя по недовольной мордахе девчонки, станционному вареву было далеко до того, что подавали у нас, в трактире для извозчиков. Яичница, надо сказать, тоже не айс. И подгорела, и желтки оказались запекшимися.

Вот тут-то как раз к нам и подвалил молодой поручик. Зеленый, наверняка первый год после выпуска.

— Господин титулярный советник! — едва ли не со слезой в голосе обратился ко мне молодой офицер. — Второй день тут торчу, никто не берет. Скажу честно — денег при себе ни копейки, заплатить за место не смогу, вчера последний гривенник на ужин потратил. Не пешком же идти? А мне завтра на поезд. Не успею — в полк вовремя не вернусь.

Отчего поручик оказался на станции, без денег, и без вещей спрашивать не стали. Да и не слишком он напоминал бравого воина — новая шинель чем-то изгваздана, подошва на правом сапоге «просила каши». Вот, шашка и ножны в приличном виде, уже хорошо.

Отсюда до Питера верст тридцать, не больше. При желании, поручик смог бы пройти это расстояние за день. Правда, дорога плохая. Вдруг начало таять, и мы потеряли полдня, пока на одной из станций нашу карету не переставили с полозьев на колеса. Вот в этом, кстати, преимущество почтовых карет, которые на любой из станций могут рассчитывать на техпомощь. Поехали бы на своих, замаялись бы.

Отвлекся. Нет, жалко парня. Останется без сапог.

— Сейчас, только посоветуюсь с барышней, — со значением покосился я на Нюшку, а та сразу же сделала умный вид. — Анна Игнатьевна, выскажете свое мнение?

Аньку в новом прикиде, что подарила Леночка — клетчатом пальто и шапочке, принимали за барышню из хорошей семьи. Может, даже за гимназистку. Это только в учебных заведениях Марии Федоровны требуют соблюдение форменной одежды, но имеются и частные гимназии.

На одной из станций,

где нам пришлось заночевать, мне пришлось оплачивать двойной номер. Двойной — с двумя комнатами. Будь со мной слуга-мужчина, поспал бы на лавке. А здесь — нельзя-с! Не в одной же постели с девчонкой ночевать?

И тоже возникали вопросы. К счастью, не ко мне. То, что у титулярного советника нет камердинера — это ладно, девятый класс Табеля — не великого полета птица. А вот почему барышня путешествует без старших родственников и без горничной? Но вслух вопросы не задавали. Думаю, решили, что едут брат и сестра. Вероятно — кузены, раз отчества разные.

Вот я и перевел стрелку на Анну Игнатьевну.

— Мадмуазель, — посмотрел поручик на мою прислугу умоляющим взором. — Прошу вас — не погубите. Я уже и так почти не похож на офицера русской армии! Если пешком пройду — стану напоминать босяка. Только вы можете спасти меня от позора и унижения.

Нюшка слегка растаяла от такого обращения, но виду не подавала. Или включила критическое мышление. Она-то, в отличие от меня, лишней эмоциональностью не страдает. Когда поручик отошел в сторонку, деликатно дав нам возможность посовещаться, я спросил:

— Возьмем?

— Так вы хозяин, вам и решать, — хмыкнула девчонка. Подумав, сказала: — Вроде, и жалко барина, но стоит ли неизвестно кого брать? И места у нас мало.

Конечно у нас мало места. А как ему быть много, если половина кареты занимают мешки с сельскохозяйственной продукцией, а под сиденья запиханы корзинки и ящички? Но не на крышу же было овощи прикреплять, правильно? Да и зачем утруждать себя привязыванием, если есть место?

— На жулика и на убийцу он не похож. К тому же, — хмыкнул я, потом привел несокрушимый аргумент, — у нас с тобой еще полкорзинки с пирожками. Кто их есть станет? Не выбрасывать же. А хрюшки у моих родителей нет.

— Вот это и плохо, что ваш батюшка хрюшку не заведет, — рассудительно сказала Нюшка. — Дом у него, наверняка, большой, народа много. Объедков — как вы говорите, до лешего. Завели бы хрюшку, горя б не знали. И пирожки черствые было бы кому скормить.

Про хрюшку при казенной квартире товарища министра это так, Анькин стеб. Все она понимает, но как же не подколоть лишний раз хозяина?

А пирожки — это отдельная песня. Нюшка готовилась в дорогу, словно собиралась отправляться на Северный полюс. Все правильно — идешь на день, хлеба бери на неделю. Разумеется, я говорил, что по дороге у нас будут и постоялые дворы, и трактиры, но девчонка только фыркала, словно деловой ёжик. Правда, по моему совету прихватила в дорогу копченую курочку (изворчалась, что пришлось десять копеек переплачивать!), вареные яйца (как же без этого?), а по своему разумению напекла пирожков. Похоже, что не только сама пекла, но и задействовала тетю Галю, да еще полдеревни, потому что пирожков оказалось много. Даже с учетом лишнего дня в пути, все нам не съесть!