Господин следователь 6

Шалашов Евгений Васильевич

— Мадмуазель, о чем вы? Какая дуэль? — захлопал глазами Салтыков. Но кто же его слушать-то станет?

— Договорились. Если тебя убьют — исполню твою последнюю волю. А если ты господина Самсонова, виноват, Салтыкова, застрелишь? — поинтересовался я, снова бросив взгляд на бедного офицера.

Кажется, тот уже готов выскочить из кареты. Подозреваю, офицер уже пожалел, что напросился в попутчики к сумасшедшим. Но сам виноват. Не фиг было напрашиваться, а уж тем более вмешиваться в разборки.

— А если я убью… — зловещим шепотом сообщила Нюшка, — то на правах победителя потребую,

чтобы вы его человеком оставили.

— Покойника, что ли?

— Иван Александрович, зачем вам покойник в сказке? Юношу, разумеется.

— Аня, а зачем же сразу стрелять? Дуэль какую-то затеяла? — миролюбиво поинтересовался я. — Господин поручик считает, что я тебя обижаю. Вот, решил заступиться. Ты бы человеку хоть спасибо сказала. Скажи ему спасибо, а потом можешь и застрелить. Так уж и быть, вину на себя возьму. В тюрьму-то тебя не посадят, но нервы помотают. А за меня батюшка заступится.

До поручика стало что-то доходить. Он тупо посмотрел на половинку пирожка, икнул, а потом отложил недоеденное на мешок.

— Простите, это вы шутите? — с надеждой спросил он.

— Нет, господин поручик, не шутим, — мрачно ответил я. — Мы, в данный момент работаем, можно сказать — копеечку зарабатываем, а вынуждены отвлекаться на вас. Не обижайтесь, шутки у нас плохие, а вот застрелить вас в запале действительно можем.

— Можем-можем, — поддакнула Нюшка. — Иван Александрович не любит, когда его с мысли сбивают. И я не люблю, если Ивана Александровича начинают цеплять по пустякам. Цеплять его только я могу.

— Простите великодушно, если я вас отвлек. И вы, господин титулярный советник меня простите. Верно, я что-то не так понял. Но если вы меня собираетесь застрелить, так хоть скажите — кто вы такие? По крайней мере, умирать не так обидно.

Нюшка прыснула, да и я повеселел.

Наверное, стоило сказать Салтыкову правду. Мол — мы литераторы, соавторы. В данный момент находимся в творческом поиске. Так не поверит же! Литераторы — народ серьезный.

— Ань, а господин поручик — наш человек, — улыбнулся я. — Чувство юмора у него есть. Эх, так и быть. Не станем мы хорошего парня в медведя превращать. Пусть останется человеком.

— Вот, Иван Александрович, давно бы так! — обрадовалась девчонка. — И тоже упирались, словно… Ну, вы поняли. Который мелкий и рогатый. А свадьба будет?

— Оставим открытый финал, — решил я. — Юноша поцеловал принцессу, папа-король стоит рядом, все рукоплещут. А читатель пусть сам додумает.Если мы их поженим, найдется какой-нибудь заклепочник, скажет — ай-ай-ай, не принято, чтобы принцессы за медведей замуж шли, даже если они в человеков превратились. Но мы-то с тобой будем знать, что они поженились, а потом жили долго и счастливо. И деток нарожали, штук пять.

— Ура! — подпрыгнула Анька. — Но пятеро деток — это много. Как потом королевство делить? Троих — вполне хватит.

— Убедила. Два мальчика и одна девочка.

— Тогда, в честь такого случая — по пирожку? Господин поручик — вы что хотите — пирожок с рисом и мясом или с капустой?

— Нет, лучше стреляйте, — вздрогнул поручик. — И не нужно меня на дуэль вызывать, я сам… Но совсем прекрасно, если вы

просто остановите карету. Тут и осталось-то всего ничего — верст пять, может десять. Я, как-нибудь, пешком дойду.

Глава вторая

Череповецкие драники

Батюшка, а по совместительству товарищ министра внутренних дел Российской империи, с сомнением нацелился вилкой на свою тарелку, где лежали странные оладьи.

— И что это? — поинтересовался Его Превосходительство.

— А это, как изволила выразиться Анна Игнатьевна — драники, — ответствовала матушка, успевшая продегустировать одно из изделий моей юной кухарки. — Кстати, мне нравится. Вкусно!

— А кто такая Анна Игнатьевна? — с непониманием уставился батюшка на нас. — Иван писал, что привезет с собой девчонку-кухарку. Как ты там выразился — на стажировку? Откуда какая-то Анна Игнатьевна взялась?

— Так я ее и привез, — хмыкнул я, а матушка сразу пришла на помощь сыну: — Саша, ты ешь. Драники нужно есть пока горячие. Остынут — совсем не то. О кухарках потом говорить станем.

Батюшка, веривший супруге на слово, смело отчекрыжил-таки микроскопический кусочек драника, неуверенно сунул его в рот и в задумчивости прожевал. Вскинув бровь, потряс бородой и принялся есть. Очистив тарелку, кивнул горничной, стоявшей неподалеку и та поспешно положила барину добавку.

Батюшка из-за своих дел по министерству вчера приехал поздно, едва ли не за полночь и мою прислугу еще не видел. Да и мы с Нюшкой приехали в город на Неве вечером, когда на улицах зажигали фонари.

Приезд в отчий дом (правда, на самом-то деле это Доходный дом на Фурштатской) — та еще песня! Нормальный бы человек заехал внутрь двора, чтобы перетащить поклажу — особенно, мешки и корзины с провизией, по черной лестнице. Но я таких тонкостей не знал, поэтому приказал ямщику подъехать к парадному входу, а когда швейцар принялся возражать, то припахал и его к разгрузке.

Был бы швейцар ветераном, отставным солдатом, то постеснялся бы. А тут стоит у входа здоровый мужик в ливрее, руками машет, пытается что-то мне разъяснять — мол, у них тут генерал живет! Да я и сам знаю, что тут живет генерал. Вот, для генерала-то мы картошку и привезли. А что, генералы картошку не едят? И все прочее они кушают. И как такого не припахать? И всего-то на второй этаж поднять. Не переломится. А у входа я сам постою, народ отпугну.

Правда, я был уверен, что батюшке полагается казенная квартира. А может, квартира считается казенной, если за нее казна платит?

Самое забавное, что я знал этот дом по Фурштатской. Пару лет назад (ну, или сто сорок с чем-то вперед) мы с Ленкой здесь снимали номер. И ходили на третий этаж по лестнице, что нынче считается черной. А третий этаж в старом питерском фонде — это пятый, по-нашему. Ошалеешь, пока поднимаешься.

Матушке вчера довелось пережить некоторый шок. Она-то ждала, что сын привезет с собой деревенскую девку в сарафане, в платочке и каком-нибудь шушуне, а тут… Вполне себе прилично одетая девушка, выглядевшая… А кто его знает, как выглядела? Это могла быть и дворяночка из не слишком богатых, и дочка купца или мещанина.