Господин следователь. Книга 2
Шрифт:
— И что за проблемы? — подал-таки голос отец Лены. Верно, заинтересовался, что у будущего зятя возникнут проблемы.
— Моя проблема — это латынь. Предполагается, что Римское право придется изучать в подлиннике.
— Вы же изучали в гимназии? — воззрилась на меня Ксения Глебовна.
— Кто из выпускников гимназии всерьез изучал латынь? — улыбнулся я. — Что до меня, то как говорил один литературный герой — я почти забыл ту малость латыни, которой, впрочем, никогда и не знал[2]. Очень рассчитываю, что будущая невеста
— Конечно поможет! — радостно выкрикнула Леночка, заработав недовольный взгляд матушки и выговор тети:
— Елена, тебе самой еще нужно учиться.
— Ничего страшного, — заявила кареглазая гимназистка. — Многие наши девочки старших классов дают уроки и младшим девочкам, и даже реалистам, которые собираются поступать в университет. А с Ваней я готова заниматься хоть каждый день.
Услышав, что барышня называет молодого человека по имени, все семейство дружно захлопало глазами.
— Вот и замечательно, — улыбнулся я. — Я даже готов платить Леночке за уроки, чтобы никто не подумал, что пользуюсь своим положением.
— Нет, Ваня, какая оплата? — округлила глаза девушка. — Разве я смогу брать деньги за уроки со своего будущего жениха?
— Почему нет? — пожал я плечами. — Пока мы с тобой не жених с невестой, вполне можешь.
— Нет, Ваня, это будет неправильно, — не соглашалась девушка, а я стоял на своем:
— Любой труд должен быть оплачен. По моему разумению, преподавание иностранных языков — тяжелый труд. Так что, я готов платить по двойному тарифу.
Мы так увлеклись обсуждением, что позабыли о «взрослых», сидевших за столом.
— Кха-кха, — со значением прокашляла матушка Лены, посмотрела на мужа, перевела взгляд на дочь. — Елена, твой батюшка может обеспечить тебе безбедное существование, поэтому нет необходимости давать частные уроки. Не сомневаюсь, что Иван Александрович без труда подыщет себе репетитора.
— Репетиторшу, — хмыкнула Леночка, надувшись, словно обиженный ежик.
— Почему репетиторшу? — удивилась Ксения Глебовна.
— А кого же еще? В Череповце латынь преподают только у нас, — пояснила Лена. — Ни в реальном училище, ни в техническом, древние языки не нужны.
— Тогда ты и порекомендуешь своему будущему избраннику кого-то из своих одноклассниц, — посоветовала матушка.
— Кого я смогу рекомендовать? Плохих рекомендовать не стоит, ничему не научат. А из тех, кто хорошо знает латынь — все, как одна вертихвостки, мечтающие о богатом муже.
Тетушка и матушка понимающе переглянулись и улыбнулись, одобряя тактику дочери и племянницы. Правильно — познакомишь будущего жениха с репетиторшей, станет он женихом. Только чужим.
— А Танечка Виноградова? — спросил отец.
Леночка неопределенно пожала плечами.
— Надо подумать. Правда, ей самой иностранные языки даются неважно.
Хм… Помнится, отец Татьяны тоже заявлял, что его дочь не должна
После обеда мужчины уходят в курительные комнаты, чтобы обсудить важные вопросы наедине, но у госпожи Десятовой курительной не было. В столовой с гостиной Анна Николаевна курить брату не разрешила, спальные комнаты и комната Леночки тоже для дыма не предназначены, поэтому статскому советнику пришлось уходить в прихожую. Соответственно, я вынужден был составить ему компанию.
Дом вдовы надворного советника гораздо больше, нежели дом моей хозяйки, поэтому и прихожая вместительнее. Но все равно, она оставалась прихожей и место для сидения одно — невысокий табурет, на который присаживались, чтобы обуться. Туда, на правах старшего, уселся Леночкин папа.
— Вы курите? — поинтересовался статский советник, вытаскивая из кармана внушительный золотой портсигар, украшенный синими и красными камушками.
— Курил, потом бросил, — ответил я.
— Напрасно бросили, — заметил Георгий Николаевич, зажигая спичку. — Курение, знаете ли, способствует работе мысли, настраивает на философский лад.
Я только пожал плечами. Не станешь же пересказывать, что думают о курени в будущем?
— У меня к вам только один вопрос — каковы ваши планы на будущее? — спросил Бравлин, выпуская клуб дыма.
Нюхать табачный дым неприятно, хотя и приобрел некоторую закалку из-за своих коллег, забегавших ко мне, из-за полицейских, смолящих не только папиросы, но и ядреную махорку, выращенную на собственном огороде. Стараясь не закашляться и сохранить невозмутимое лицо, ответил четко и коротко:
— Заниматься своим делом, готовиться к получению диплома экстерном.
— Я имел в виду — далекие планы.
— Планы простые — жить, работать. После окончания Леночкой гимназии явлюсь к вам официально просить руку и сердце вашей дочери.
— Вы уже получили согласие родителей посвататься? — посмотрел на меня Бравлин.
А говорил, что будет только один вопрос.
— О своих намерениях посвататься я им написал, ответа пока не получил, но родители мне давно сказали, что моему выбору препятствовать не станут. К тому же, время у нас еще есть.
Подумав, добавил чистейшую правду:
— Единственное, о чем меня просила матушка, чтобы моя будущая невеста была из приличной семьи, пусть даже не очень богатой и неродовитой.
Хотел еще сказать, что готов жениться на Леночке, будь она дочерью крестьянина или мясника, но не стал.
— Род Бравлиных известен со времен Михаила Федоровича! — горделиво вскинулся Георгий Николаевич. — Богатства, разумеется, у нас поменьше, нежели у вашего папеньки, но моя дочь не будет бесприданницей!
Георгий Николаевич вытащил из кармана маленькую походную пепельницу, открыл крышечку и аккуратно затушил окурок. Потом достал еще одну папиросу, опять закурил.