Господин следователь. Книга пятая
Шрифт:
А так, я вроде не при делах. Уездная полиция, под предводительством героического исправника Абрютина злодеев задержала, но материалы по данному происшествию судебному следователю не передала. А на каком основании передавать? Следователь и дело открывать не станет. Уголовного преступления в уезде не было. Взломали замок на часовне, так это относится к разряду административных дел. Но полиция-то должна бдить, правильно? Задержали негодяев, опросили и установили, что причастная вся троица к преступлениям, происходящим в губернии. Теперь дать запрос в канцелярию губернатора, установить, в каком из уездов уже открыто дело, а если их несколько, то где его открыли раньше? Не
Вот туда этих злоумышленников и отправим. Как положено, под надежным конвоем.
Полиции нашей честь и хвала, все пирожки и плюшки. А мне обидно? Да ни капельки. Если, конечно, Василия Яковлевич отпишет в Судебную палату представление (можно через губернатора, а то и через МВД), что в поимке участвовал следователь Чернавский (только, без подробностей), а мне потом премию выпишут, рубликов в сто (можно больше), то не обижусь.
После того, как городовые «упаковали» всех подозреваемых, я дал последние инструкции Ухтомскому, командовавшему операцией по захвату, а сам отправился спать.
Полицейские завезли меня к дому, а когда я открывал калитку во двор, услышал, как парни дружно запели:
— Наша служба и опасна и трудна,
И на первый взгляд, как будто не видна.
Если кто-то кое-где у нас порой
Честно жить не хочет.
Значит с ними нам вести незримый бой
Так назначено судьбой для нас с тобой-
Служба дни и ночи.
Пели очень неплохо, слаженно. Да что там — отлично пели! Похоже, Абрютин не покривил душой, пообещав, что заставит личный состав полицейского управления разучить песню, занесенную невесть откуда. И ведь зашла парням песня-то, зашла.
— А ты почему не спишь? — удивился я, войдя в дом.
Нюшка сонная, словно котенок, которого внезапно разбудили. Или как лунатик. Двигалась, будто в сомнамбуле, а когда принимала у меня шубу, то уронила ее на пол, да и сама едва не упала.
Поймав девчонку, поставил ее на ноги.
— Иди спать, мяучело.
— Я пыталась, но какой уж тут сон? Испереживалась вся — как вы там?
Третью ночь уже не спит, меня ждет, да и днем не ложится. Днем у нее какие-то дела, и по моему хозяйству, и по батькиному. Не высыпается, ходит потом смурная весь день, словно сонная муха. Куда годится, если ребенок третьи сутки не спит? Мне и то тяжело, а я дядька взрослый, здоровый, да еще умудряюсь немножко подремать в кабинете.
Похожий разговор у нас происходит третью ночь подряд. Сказано было — дрыхни, дуреха, а я, как домой вернусь, сам все сделаю. Мне ночью много не надо — заглочу пару бутербродов, выпью чайку и на боковую уйду. Главное, не проспать завтра. А коли и просплю, опоздаю немного, так не смертельно. В Окружном суде, пусть я не рассказывал о своих приключениях, и так знали, что судебный следователь по особо важным делам по ночам ловит преступников. Судейские, правда, не могли понять — зачем мне это надо? Зачем загружать себя чужой работой? Ловить злоумышленников, устраивать на них засады, уж никак не дело судебного следователя, а полиции. Лентовский пока еще на ковер не вызывал, но чувствую, что близко.
— У меня картошечка жареная в печи стоит, теплая еще, — сказала кухарка, зевая во весь рот. — Селедочка слабой соли, огурчики. Сейчас достану и накормлю.
Зевнула Нюшка так заразительно, что и я принялся зевать. Даже есть расхотелось. Может, спать идти? Так девчонка старалась.
— Все сам достану, как-нибудь один разберусь, — проворчал я, пытаясь загнать мартышку в ее комнату —
Там теперь у Нюшки свой кабинет — раскладная кровать, небольшой сундучок, а еще столик, который девчонка откуда-то притащила и приспособила под письменный. Недавно сама соорудила книжную полку, на которую принялась складывать писчебумажную продукцию — изрядно замусоленные учебники по грамматике и арифметике, по французскому языку (надо бы спросить — французский-то откуда?), а еще разные книги и журналы. Учебники кухарке подарили какие-то гимназистки, а журналы и книги она берет в библиотеке, беззастенчиво пользуясь моим абонементом. За него я плачу, но попросил библиотекарей, чтобы те об этом Нюшке не говорили. С нее станется подсчитать, сколько книжек берет она, сколько я, а потом попытается вернуть мне разницу. Разумеется, рано или поздно она обо всем узнает, но пусть пока книги берет.
Отправить маленькую кухарку спать, если она изначально втемяшила в свою головенку, что обязана отрабатывать свои деньги, нереально, а девчонка, героически борясь со сном, принялась греметь печной заслонкой и тарелками.
Когда девчонка накрыла на стол, я торжественно сообщил:
— Анна Игнатьевна, завтра у вас выходной день.
— Выходной день? А куда выходить?
Ну да, снова сложности перевода выражений из будущего в прошлое. Сколько я бился, чтобы приучить себя говорить жалованье, а не зарплата?
— Выходить никуда не надо. Выходной — нерабочий день.
— А как это — нерабочий? Шаббат, что ли?
— Почему шаббат? — удивился я. — И откуда ты про шаббат знаешь?
Ничего себе, какая просвещенная у меня кухарка. Я про шаббат узнал, когда в универе учился.
— А мне Муся Яцкевич рассказывала, — сообщила девчонка, подсыпав мне на тарелку еще картошки. — Сказала, что в шаббат, по-нашему в субботу, у них дома все отдыхают. Делать ничего нельзя, даже кушать.
— А кто такая Муся?
— А Муся — это подруга Кати из шестого класса. Мусин батька — дядя Рувим, счетоводом в пароходстве служит.
Катя из шестого класса? А, это же репетиторша, которую я кухарке сосватал по рекомендации Леночки. А Нюшка уже знакомство завела и с подругами репетиторши, и с каким-то дядей Рувимом? Но это ладно, но меня заинтересовало другое.
— Ань, а ты свою учительницу просто по имени зовешь?
— Ага, — кивнула Нюшка. — Хотела ее по имени и отчеству звать, но Катя — барышня из простых. У нее отец мастером работает у Ивана Андреевича Милютина. Катя мне арифметику и грамматику преподает, а Муся — географию и французский язык. А дядя Рувим, когда у него время есть, меня бухгалтерскому учету учит.
— Подожди-ка, — забеспокоился я. — Я же тебе только на одного репетитора деньги даю? Кажется, мы только на арифметику с грамматикой договаривались? А как ты с Мусей рассчитываешься? И с ее отцом?
— Манькиным молоком, — сообщила девчонка.
Что-то я совсем запутался. Кати, Муси, а тут еще и Манька со своим батькой. Тьфу ты… Батька у Муси.
— А Манька у нас кто? Коза?
— Ага, — кивнула Нюшка. — Молоко козье сейчас не уходит, Петька его не пьет, но Маньку тятя Галя доит каждый день. А Манька у нас коза справная, кружку, а то и две молока надаивает. У Мусиного батьки — дяди Рувима, желудок больной, доктор ему велел козье молоко пить. Мы и договорились, что Муся меня за молоко учить станет. А дядя Рувим иногда про бухгалтерский учет рассказывает. Он мне учебник показывал. Я даже название запомнила — «Полный курс коммерческой бухгалтерии по простой и двойной системе». Думаю — покупать или пока рано?