Госпожа Бовари. Воспитание чувств
Шрифт:
И, окинув взглядом горизонт, он с победоносным видом воздел руки. Но по террасе вдоль берега длинной вереницей бежали люди.
— Ах, дьявол!.. Я и забыл! Форты ведь не взяты. Мне туда надо. Прощайте! — Он обернулся и крикнул им, потрясая ружьем: — Да здравствует республика!
Из труб дворца вырывались огромные клубы черного дыма и неслись искры. Звон колоколов вдали напоминал блеяние испуганных овец. Направо и налево — везде победители разряжали свои ружья. Фредерик, хоть и не отличался воинственным пылом, почувствовал, как в нем закипела галльская кровь. Ему сообщился магнетизм восторженной толпы. Он с наслаждением вдыхал грозовый воздух, пахнущий порохом, а сам трепетал от наплыва бесконечной любви, высокой и всеобъемлющей нежности, как будто сердце всего человечества забилось в его груди.
Юссонэ, зевая, сказал:
— Пожалуй, пора идти оповещать население!
Фредерик пошел с ним в контору его газеты, помещавшуюся на Биржевой площади, и сам принялся сочинять для газеты в Труа отчет о событиях — настоящее литературное произведение в лирическом стиле, под которым поставил свою подпись. Затем они пообедали вдвоем в ресторане. Юссонэ был задумчив; эксцентричность революции превосходила его собственные сумасбродства.
Когда после кофе они отправились в Ратушу,
При свете факелов они услышали, как провозглашают временное правительство. Наконец в полночь Фредерик, изнемогая от усталости, вернулся домой.
— Ну что же, — спросил он своего лакея, помогавшего ему раздеваться, — ты доволен?
— Да, разумеется, сударь. Только вот не люблю я, когда народ так распоясывается!
Проснувшись на другое утро, Фредерик вспомнил о Делорье. Он поспешил к нему. Адвокат только что уехал: он был назначен комиссаром в провинцию. [191] Накануне вечером он добрался до Ледрю-Роллена [192] и до тех пор приставал к нему с просьбами от имени высших школ, пока не урвал себе место, получив назначение. Впрочем, по словам привратника, он на следующей неделе должен был написать, сообщить свой адрес.
191
Стр. 582. …назначен комиссаром в провинцию. — Временное правительство замещало префектов и других должностных лиц Июльской монархии «старыми республиканцами»; но ввиду их недостатка были использованы и «новые республиканцы», лица разных убеждений, присоединившиеся к республике после ее объявления.
192
…добрался до Ледрю-Роллена… — Ледрю-Роллен Александр-Огюст (1809–1874) — видный буржуазно-республиканский политический деятель; в 1848 г. вошел во Временное правительство как министр внутренних дел; затем был избран в Законодательное собрание.
Тогда Фредерик пошел к Капитанше. Она встретила его с обидой, досадуя на него за то, что он бросил ее одну. Гнев ее угас, когда он уверил ее, что мир будет восстановлен. Все успокоилось теперь, бояться нечего; он обнимал ее, и она объявила себя сторонницей республики, подобно тому как это уже сделал архиепископ Парижский и как вскоре должны были сделать с изумительным рвением и поспешностью все судейское сословие, Государственный совет, Академия, маршалы Франции, Шангарнье, г-н де Фаллу, [193] все бонапартисты, все легитимисты и немалое число орлеанистов.
193
…Шангарнье, г-н. де Фаллу… — Шангарнье Никола (1793–1877) — генерал, Кавеньяк (см. прим. к стр. 621) назначил его главнокомандующим парижской национальной гвардией: считался энергичным человеком, и Луи-Бонапарт, перед государственным переворотом, отстранил его от должности, опасаясь его влияния. Фаллу Фредерик, граф (1811–1886) — реакционный политический деятель, ретроград и клерикал; был докладчиком в Собрании по вопросу о Национальных мастерских и требовал их немедленного закрытия.
Падение монархии совершилось с такой быстротой, что, когда миновал первый миг оцепенения, буржуа словно удивились: как это они остались в живых? Расстрел, к которому без суда приговорили нескольких воров, показался вполне справедливым. Целый месяц повторяли фразу Ламартина о красном знамени, «которое только раз было обнесено вокруг Марсова поля, меж тем как трехцветное знамя…» и т. д., и все укрылись под его сень, ибо из трех его цветов каждой партии был виден только ее цвет, и она рассчитывала истребить два других, как только возьмет верх.
Так как деловая жизнь приостановилась, то беспокойство и любопытство гнали людей на улицу. Небрежность одежды сглаживала разницу общественного положения, ненависть пряталась, надежды выставлялись напоказ, толпа была приветлива. На всех лицах сияло гордое сознание завоеванного права. Царило карнавальное веселье, люди жили как на бивуаке. Нельзя было представить себе ничего более занимательного, чем Париж, каким он был в эти первые дни.
Фредерик брал под руку Капитаншу, и они бродили вдвоем по улицам. Ее забавляли банты, красовавшиеся в петлицах у прохожих, флаги, висевшие у каждого окна, разноцветные афиши, расклеенные по стенам, и она бросала монету в кружку для пожертвований в пользу раненых, стоявшую на стуле где-нибудь посреди улицы. Она останавливалась перед карикатурами, изображавшими Луи-Филиппа в виде кондитера, фокусника, собаки или пиявки. Но люди Коссидьера, их сабли и шарфы пугали ее. [194] Иногда приходилось видеть, как сажают «дерево Свободы». Участие в этом обряде принимали и господа священники, они благословляли республику, являясь в сопровождении прислужников с золотыми галунами; и толпа находила, что это прекрасно. Наиболее привычным зрелищем были всевозможные депутации, направлявшиеся в Ратушу с какой-либо просьбой, ибо все ремесла, все промыслы ждали, что правительство раз навсегда положит конец их бедам. Правда, кое-кто шел лишь затем, чтобы дать правителям совет или поздравить их, или просто-напросто навестить и посмотреть, как «работает машина».
194
Стр. 583. …люди Коссидьера, их сабли и шарфы пугали ее. — Коссидьер Марк (1808–1861) — лионский рисовальщик, принимал участие в восстании 1834 г.; во время революции 1848 г. показал себя как смелый баррикадный боец. После победы республики был назначен префектом полиции, которую набрал из числа февральских инсургентов и членов тайных обществ. Полицейские его были одеты в голубые блузы с красными шарфами, носили большие сабли.
Однажды в середине марта, когда Фредерик отправился по поручению Розанетты в Латинский квартал, он увидел, проходя по Аркольскому мосту, каких-то длиннобородых, по-военному марширующих людей в затейливых шляпах. Во главе отряда
Он знаком предложил Фредерику подождать его и через пять минут снова появился, — время у него еще было, так как в этот момент правительство принимало каменотесов. Пеллерен шел со своими коллегами требовать создания Форума Искусств, своего рода биржи, где обсуждались бы вопросы искусства; как только все труженики сольют воедино свои таланты, возникнут великие произведения. Вскоре Париж обогатится исполинскими сооружениями, украшать их живописью будет он; он уже начал писать фигуру «Республики». За ним явился один из его товарищей и увел его, так как следом шла депутация торговцев живностью.
— Что за глупость! — проворчал из толпы чей-то голос. — Вечно ерунда! Ничего толкового!
Это был Режембар. Он не поклонился Фредерику, но воспользовался случаем, чтобы излить накопившуюся горечь.
Гражданин целые дни скитался по улицам, крутя усы, вращая глазами, выслушивая и распространяя зловещие новости, и на все у него были две фразы: «Берегитесь, нас хотят смести!» и «Черт возьми, да ведь у нас украдут Республику!» Он всем был недоволен, а в частности тем, что мы не восстановили наших естественных границ. Слыша имя Ламартина, [195] он уже пожимал плечами, Ледрю-Роллена считал не на высоте задачи, Дюпона де л’Эра [196] называл «старой тряпкой», Альбера [197] — идиотом, Луи Блана — утопистом, Бланки [198] — человеком крайне опасным, а когда Фредерик спросил его, как надо было бы поступить, он ответил, схватив его за руку и сжав ее до боли:
195
Стр. 584. Слыша имя Ламартина… — Поэт Альфонс де Ламартин в период революции 1848 г. занимался активной политической деятельностью как буржуазный республиканец. Был избран в Учредительное собрание, затем в мае 1848 г. в его Исполнительную комиссию. Защищал интересы буржуазии и в Июньские дни отошел от дел.
196
Дюпон де л'Эр (1767–1855) — политический деятель, по профессии адвокат; один из вождей либеральной партии в период Реставрации; в 1848 г. — председатель Временного правительства.
197
Альбер (настоящее имя Александр Мартен, 1815–1895) — рабочий, принимал участие в Лионском восстании 1831 г., издавал газету «Мастерская». В 1848 г. вошел во Временное правительство в качестве представителя от рабочих. Впоследствии — член Парижской коммуны.
198
Бланки Луи-Огюст (1805–1881) — революционер, утопист-коммунист, организатор и вождь заговорщических тайных обществ. Был освобожден из тюрьмы Февральской революцией, основал в Париже клуб «Центральное республиканское общество». Играл большую роль в событиях 15 мая 1848 г. и был приговорен к десяти годам тюрьмы. Пользовался очень большой популярностью среди рабочих.
— Взять Рейн, говорю вам, взять Рейн, черт побери!
Затем он стал обвинять реакцию.
Она сбросила с себя маску. Разгром замков Нейи и Сюрен, [199] пожар в Батиньоле, волнения в Лионе, всякое неистовство, всякая обида давали ему теперь повод к преувеличениям, так же как и циркуляр Ледрю-Роллена, [200] принудительный курс кредитных билетов, [201] рента, упавшая до шестидесяти франков, и, наконец, высшее беззаконие, последний удар, ужаснейшая из гнусностей — налог в сорок пять сантимов. [202] А в довершение всего — социализм! Хотя эти теории, столь же новые, как игра в «гусек», подвергались в течение сорока лет достаточному обсуждению, чтобы заполнить целые библиотеки, они напугали обывателей, словно град аэролитов; и люди негодовали, преисполненные той ненависти, какую порождает всякая новая идея именно потому, что это — идея, ненависти, которая потом создает идее славу и в силу которой ее враги всегда стоят ниже ее, как бы ничтожна она ни была.
199
Разгром замков Нейи и Сюрен… — Замок в Нейи, любимая резиденция Луи-Филиппа, был разгромлен толпой 25 февраля 1848 г.; замок банкира Ротшильда, Сюрен, постигла та же участь.
200
Циркуляр Ледрю-Роллена. — Перед выборами в Учредительное собрание Ледрю-Роллен, как министр внутренних дел, разослал циркуляр комиссарам Временного правительства, предлагая обеспечить успех испытанным «старым республиканцам».
201
Принудительный курс кредитных билетов. — Французский банк в 1848 г. оказался на грани банкротства, поэтому был декретирован принудительный курс кредитных билетов, обеспечение которых ограничивалось суммой в двести пятьдесят миллионов.
202
Налог в сорок пять сантимов. — 16 марта 1848 г. Временное правительство увеличило на сорок пять процентов четыре основных прямых налога. Эта мера оттолкнула от буржуазной республики широкие массы.
И вот Собственность сделалась предметом почитания, почти культа, и слилась с понятием бога. Нападки на нее стали казаться святотатством, чуть ли не людоедством. Несмотря на самое гуманное законодательство, какое было когда-либо, снова возник призрак девяносто третьего года, и в каждом слоге слова «Республика» слышался лязг ножа гильотины, что, впрочем, не мешало презирать эту республику за ее слабость. Франция, лишившись господина, стала кричать от страха, как слепец, потерявший палку, как малыш, отбившийся от няньки.