Госпожа попаданка
Шрифт:
Утром явился Марко Басарвак — в черных шароварах с желтыми лампасами, в черном же кафтане, с пуговицами в виде золотых мух. Атаман по-хозяйски задрал рубаху на Лене и довольно хмыкнул, увидев под грудью розовый рубец.
— Я в тебе не сомневался, Стрыга, — заверил он, отсчитывая серебряные монеты в руки знахарки, — ну что, Оленка, собирайся. Засветло надо в море выйти.
Остров и судьба
Из храма Лену вывели в том же виде, в каком ее везли с Топи — со связанными руками, верхом на коне атамана. Марко держал ее за талию, то и дело беззастенчиво лапая морщившуюся пленницу. К счастью, долго терпеть этого не пришлось: выехав из Ктырева — иными воротами, не теми, что въезжали — они оказались на берегу широкой реки, противоположный берег которой терялся в тумане. У пристани стояло несколько рыбацких лодок и одно большое судно, с широкой палубой и двумя парусами.
Взойдя
— Тебе не к ним, — усмехнулся Марко, проводя Лену мимо девок, — глянь, как отощали, того и гляди сожрут ночью.
Это, судя по всему, была шутка, поскольку Марко расхохотался, а вслед за ним и его люди. Однако Лена и впрямь порадовалась, что ее не помещают к пленницам с Топи, мерившими ее хмурыми взглядами. Сожрут не сожрут, а до утра в такой компании запросто можно не дожить. Стрыга рассказывала о нравах болотных жителей — по сравнению с жителями Топи, яма со скорпионами, ядовитыми пауками и змеями, выглядела почти симпатично. Болотники, или «дрегва», по-здешнему, постоянно нападали на пограничные селения, для чего войты и учреждали отряды Приболотной стражи. Атаманы таких отрядов совершали карательные рейды в Топь, стараясь, впрочем, не забираться далеко. Мужское население беспощадно истреблялось, но женщин брали в плен — на каких-то южных островах рабыни с Топи ценились как ныряльщицы за жемчугом. Так или иначе, нравом они вышли под стать своему обиталищу, и Лена не сомневалась в том, как они отнесутся к чужачке, которую так явно выделяет хозяин.
Марко также не питал особых иллюзий по отношению к своей собственности — а еще он надеялся выручить за Лену хорошие деньги. Поэтому он поселил ее в своей «каюте» — своеобразной хижине из камыша на корме судна, покормил и выдал новую рубаху, взамен грязной, а также грубые, но добротные башмаки. Однако при этом Лена оставалась его собственностью — атаман и не подумал выйти, нагло глазея на переодевающуюся девушку. Когда она закончила, Марко крепко связал ей руки и ноги и вышел на палубу. Лена, уложенная на ворох подгнившей соломы, слышала, как он отдает команды гребцам, затем послышался громкий плеск, и судно тронулось с места.
Тусклый свет Черного Солнца едва-едва проникал сквозь щели в стенах хижины — так что Лена, совершенно потерявшая счет времени, не могла толком сказать, день снаружи или ночь. Казалось, это длится целую вечность — размеренный плеск погружаемых в воду весел, громкие команды и грубый смех. Мерное покачивание судна потихоньку убаюкало Лену, и она, несмотря на чувство гнетущего ожидания, в конце концов, задремала.
Проснулась она от знакомого мерзкого ощущения — мужских рук, жадно шарящих по ее телу. Связанная по рукам и ногам Лена не могла толком отбиваться, поэтому в отчаянии вцепилась зубами в первое, что подвернулось. Послышалось ругательство и девушка тут же получила оглушительную пощечину.
— Не дури, Оленка, — произнес в темноте голос Марко, — за отдельный проезд отдельная и плата полагается. Или ты думала, что я и вправду тебя не распробую? Веди себя смирно и раздвинешь ноги только передо мной, а не всей командой.
Не то, чтобы Лена прям уж сильно испугалась, вряд ли Басарвак, стал бы портить свою собственность перед продажей, но вторая оплеуха, последовавшая сразу за объяснением, на миг отбила у нее способности к сопротивлению. Воспользовавшись этим, Марко перевернул ее на живот, задрал подол и, судя по звуку, приспустил шаровары. В следующий миг девушка почувствовала, как в нее бесцеремонно вторгается мужская плоть. Все, чего Лена изо всех сил избегала в своем мире, наконец, настигло ее в чужом, вот только тут под рукой не было топора, да и Басарвак — не дрыщ-чиновник. Уткнувшись лицом в солому, она глухо стонала, в то время как Марко беззастенчиво пользовался ее телом, взрыкивая от удовольствия. Сильные пальцы до боли сжимали ее бедра, лишь иногда отпуская, чтобы шлепнуть по заду или помять грудь. К счастью, видимо, Марко и впрямь истомился в ожидании ее тела, во всяком случае, вскоре его плоть напряглась и запульсировала, разбрызгивая семя по девичьим ляжкам, в последний момент он все же вышел из нее, видимо, не желая оставлять семя в рабыне.
Лена лежала, уткнувшись лицом в пол и сотрясаясь от беззвучных рыданий, когда Марко, вытерев ей промежность влажной тряпкой, поднялся на ноги.
— Я бы тебя домой взял, — в его голосе слышалось явное сожаление, — но у меня и так две жены, они тебя бы извели не хуже болотниц. Ладно, Оленка, отдыхай пока.
С этими словами он поднял прикрывавшую вход занавесь, тусклый свет резанул по глазам Лены, и вышел из «каюты». Сама Лена, извиваясь на полу, почувствовала, что ее путы несколько ослабли. Унижение и гнев придали ей силы — теперь она, всячески изворачиваясь, пыталась высвободить руки. Это заняло время, все-таки Марко умел вязать узлы, и все же, в конце концов, ей удалось стряхнуть путы. Она
— Решил дать тебе подкрепиться перед завтрашним днем, — пояснил атаман, ставя на пол свечу и поднос, — а это — чтобы было веселее.
С этими словами, он снял с пояса пристегнутую к нему массивную флягу, от которой исходил терпкий запах. Лена, вовремя спрятавшая за спиной руки, сейчас настороженно наблюдала за подходившим к ней атаманом.
— Но это все после того, как мы еще раз…Эй!
Лена метнулась вперед, срывая с пояса Марко нож — тот самый, отцовский, только что в новых ножнах. Чтобы достать из них нож ей потребовался миг, и она использовала его, чтобы отскочить в угол, выставив перед собой клинок.
— Не подходи!!!
— Дура! — в сердцах бросил Марко, — думаешь, я не смогу его отобрать.
— Может и сможешь, — Лена приставила нож к горлу, — а если так? Останешься без навара.
— Дура, — повторил Марко, делая шаг вперед.
— Не подходи!!! — повторила Лена. — Или зарежусь!
— Ну, режься, — спокойно сказал атаман.
Лена растерялась — этого она не ожидала. Мгновенного колебания Марко хватило, чтобы ударом нагайки выбить нож из рук девушки. Лена вскрикнула, потрясая ушибленными запястьями — и тут же Марко ринулся на нее, отшвырнув ногой нож. Лена отбивалась как тигрица, поставила увесистый синяк атаману и почти отправила его нокаут, когда Марко все же исхитрился вывернуть ей руку и опрокинуть на живот. Тут же девушка почувствовала на спине тяжесть сапога, придавившего ее к полу. Свистнул кнут и Лена жалобно вскрикнула, когда на ягодицы легла первая плеть. Отмерив десять ударов, Марко отшвырнул кнут и навалился сверху.
— По-хорошему не хочешь? — пропыхтел над ухом, — значит, будет по-плохому. Скажи спасибо, что я еще один.
Лена отчаянно извивалась, пытаясь вырваться, но сильный удар по уху оглушил ее, лишив возможности сопротивляться. Воспользовавшись этим, Марко приподнял ее за бедра и, задрав подол, смачно плюнул на анус.
— Не надо!!! — вскрикнула Лена, но мужской член уже вдавился между ягодицами.
В «прошлой жизни» у нее был опыт анального секса, но член Марко был длиннее и толще всего, что когда-либо входило в Ленину попку. Мучительная боль, казалось, разрывала ее на части, но сильнее боли были стыд и унижение. Наконец, Марко с довольным рыком излился в ее прямую кишку и, хлопнув напоследок по ягодице, вышел из истерзанного ануса. Девушка лежала на полу средь соломы, сотрясаясь от рыданий и почти не чувствуя нижней половины тела. Марко снова связал ей руки и ноги, после чего вышел, забрав свечу. Лена попыталась развязать путы, но вскоре убедилась, что на этот раз Марко вязал куда крепче. Тогда она зарылась поглубже в солому, вновь и вновь переживая происходящее. Тело корчилось от рвотных позывов, но рвать было нечем — с утра Лена так ничего и не ела. И хотя рядом с ней стоял поднос с едой, девушка не притронулась к нему. Лишь к утру ей, наконец, удалось заснуть.
Солнце уже встало, когда к ней зашел Марко, разбудивший ее легким тычком под ребра. Затем он развязал ее и рывком заставил встать на затекшие ноги.
— Ну что, Оленка, — он хмыкнул и Лена со слабым злорадством увидела на его лице не зажившие царапины, — сегодня мы распрощаемся. Будешь скучать?
— Прям щас повешусь, — зло бросила Лена и, не дожидаясь хозяйского приказа, вышла из «каюты», стараясь не морщиться от боли.
За все это время она ни разу не выходила на палубу и понятия не имела, что находится снаружи — лишь по изменившемуся плеску, да по проникавшим время от времени в «каюту» запахам она поняла, что судно вышло в море. Сейчас она видела это море воочию — бескрайнюю серо-зеленую гладь, расстилавшуюся, куда видел глаз. А прямо по курсу вырастал большой остров. По мере его приближения Лена различалавсе больше подробностей — меж скал приоткрылся вход в обширную бухту, куда входили корабли, и похожие на тот, на котором везли Лену, и множество иных: с разным числом и размерами парусов, или вовсе без таковых, идущие только на веслах. Носы этих судов украшали резные головы змей, драконов, львов и волков, оскаленные демонические лики и соблазнительные фигуры прекрасных русалок. Лена вертела головой, разглядывая вздымающиеся справа и слева от них величественные утесы, обрамлявшие вход в бухту, кричащих над кораблями чаек, резвящихся в воде черных зверей, похожих на больших дельфинов. А впереди поднимался большой город — с мраморными дворцами и храмами, с изящными колоннами, с выдающимися далеко в море причалами и торговыми рядами, раскинувшиеся перед пристанью. Сам город стоял на нескольких холмах, куда поднимались широкие лестницы и мощеные плиткой дороги, по которым двигались тяжело груженные повозки. Своими мраморными строениями, вздымавшимися ввысь башнями и пирамидами, на вершине которых горели огни, этот город напоминал какую-то картинку из фэнтези или компьютерной игры.