Госпожа попаданка
Шрифт:
— У меня осталось немного, — Лена покачала перед носом девушки сосудом, — как раз хватит, чтобы залить в твою лживую пасть. Сквозь живое оно прорастает также хорошо, как и сквозь мертвое — но трупу все равно, а вот ты будешь чувствовать все! Будешь совсем как эти двое — она кивнула на крепко державших Найду тварей.
Сарлонка, похоже, обладала достаточным воображением, чтобы представить свою участь: лицо ее стало белее мела, мало что не вылезшие из орбит глаза умоляющее уставились на Лену. Найда тряслась как осиновый лист и Лена, почуяв характерный запах, брезгливо отстранилась, глядя как стекают по стройным ногам струйки мочи.
— Ну
Найда торопливо закивала.
— Кто велел тебе это сделать? — спросила Лена.
— Икария, — выдавила Найда, — она сказала, что если мне удастся подслушать, то…
— То она примет тебя в «Нерею»? — спросила Лена.
— Да, но уже потом, — сказала Найда, — а пока я должна была вступить в «Доминацию». Чтобы следить за тобой…
— Следить за мной? — вскинула бровь Лена, — зачем? Если она в тот же день устроила покушение. Кстати, что это была за тварь?
— Покушение? — брови Найды взлетели вверх, — тварь?
— Опять дурочку строишь? — нахмурилась Лена — может все-таки напоить тебя зельем?
— Я…я правда не понимаю, — пролепетала сарлонка.
Лена от души залепила ей пощечину.
— Ты у меня допросишься! Икария хотела меня убить! Она натравила на меня чудовище, что чуть не сожрало меня у Круглого Пруда!
— Я ничего не знаю об этом, — заикаясь от страха, выдавила Найда, — мне она велела только узнать откуда ты берешь сиреневый жемчуг. А потом вступить в «Доминацию» и сообщать, что тут у вас происходит. Я ничего не знаю о покушении.
Странно, но у Лены создалось впечатление, что девушка ей не врала — в таком состоянии послушница была просто неспособна говорить неправду. И все равно, прощать Найде двурушничество она не собиралась.
— Могла бы придумать и не столь жалкое вранье, — для подтверждения своих слов, Лена отвесила Найде еще одну пощечину, — думаешь, я поверю, что Икария стала бы подсылать ко мне шпионку, не желая при этом меня убить? И что ты ничего не знала?
— Это правда! — почти взвыла Найда, — я ничего не знаю ни про какие покушения. Речь шла только о жемчуге! И о «Доминации»!!!
Лена сделала вид, что задумалась, искоса посматривая на трясущуюся от страха Найду, поминутно оглядывающуюся на окруживших ее чудовищ.
— Может, ты и не врешь, — с деланным сомнением протянула она.
— Конечно не вру! — воскликнула Найда, — я…
Лена приложила палец к ее губам, заставив замолчать.
— Даже если ты и не знала про покушение, — веско сказала она, — ты все равно мне врала в глаза. Что там полагается за шпионаж по законам Империи?
Наполненные ужасом глаза взглянули на Лену.
— Пожалуйста, — всхлипнула Найда.
Лена махнула рукой, одновременно произнеся заклинание и заросшие травой мертвецы отошли в сторону, растворившись в полумраке зале. Лена придирчиво осмотрела стоявшую перед ней девушку и, удовлетворенно кивнув, бросила:
— Раздевайся!
— За…зачем?
Очередная пощечина заставила ее замолчать.
— Не зли меня, — сказала Лена.
Всхлипывая и бросая на попаданку испуганные взгляды, девушка начала стаскивать одеяние послушницы. Когда оно опало к ее ногам, Найда послушно положила руки на бедра. Лена с удовольствием рассматривала молочно-белую кожу, плоский живот, округлые холмы грудей. Насмотревшись на девичью красу Лена начала раздеваться сама. Когда собственное одеяние упало на пол, она подошла к Найде так, что затвердевшие от холода
— Я прощаю тебя, — шепнула Лена, — и даже позволю выполнить поручение Икарии.
— Как это?
— Я принимаю тебя в Доминацию, — сказала Лена и требовательным, хищным поцелуем впилась в губы Найды. Их языки сплелись и Найда невольно дернулась, когда белые как жемчуг зубы прокусили ее нижнюю губу. Издевательски улыбаясь, Лена отстранилась, вытирая со рта чужую кровь.
— Я приму тебя, — повторила она, — но клятву ты будешь приносить лично мне.
С этими словами Лена, вынув из сумки два липких комочка, втолкнула один в рот Найде. Второй же она опустила себе между ног, старательно растирая вязкую массу по всей промежности. Затем она достала еще один комок, отличавшийся от прежнего цветом и формой. Эту вязкую желеобразную массу она растерла у себя по груди. Наконец, достав костяной нож, она проколола им оба соска, а затем сделала небольшой надрез на внутренней стороне бедра. Сделав все это, Лена уложила крепкую ладонь на затылок Найды, приближая ее к себе и смачно целуя в губы.
— Повторяй за мной, — сказала Лена, — отрекаюсь от первых слов, произнесенных матерью, ради благословенных уст Госпожи, что дарует новый смысл моей жизни.
Найда, послушно повторила, после чего Лена заставила ее опуститься ниже, прильнув к полной груди попаданки. От растертой мази исходил терпкий запах, горячивший кровь и туманивший сознание Найды, наполняя его сладострастными видениями.
— Отрекаюсь от молока, которым кормила меня мать, питаясь от благословенной груди моей Госпожи.
— Отрекаюсь, — повторила Найда, слизывая с сосков Лены смесь ее крови и остро пахнущей мази. Когда она слизала все, Лена толкнула ее голову ниже — и Найда послушно принялась целовать плоский живот, спускаясь к промежности. Сама Лена также опустилась на пол, облокотившись о стену и запустив руку в волосы сарлонки.
— Отрекаюсь от лона, породившего меня, — выдавила Найда, — чтобы родиться заново вечной слугой Госпожи Елены.
С этими словами Найда жадно впилась в разошедшиеся, налитые кровью, половые губы, исступленно вылизывая истекавшую влагой щель. Смесь странной мази и женских выделений, дурманила ей голову, еще больше помутив рассудок, вызывая причудливые видения. Перед глазами Найды все будто плыло, странно искажаясь, представая в необычном виде. В какой-то миг девушке показалось, что сжимавшие ее голову бедра Лены, вдруг чудовищно выросли, став подобными высоким холмам, меж которых истекала влагой пульсирующая пещера. Странно, но потоки солоноватой влаги словно текли внутрь исполинской вульвы, увлекая за собой ставшую вдруг очень маленькой Найду. А затем огромное влагалище превратилось в огромный рот с большими губами и высунувшийся оттуда раздвоенный язык, обвил Найду, увлекая ее в ритмично сокращавшуюся розовато-алую пещеру.
Найда очнулась на полу, тяжело дыша, словно собака в жару и корчившись в спазмах бессмысленной похоти, непрестанно лаская себя внизу. Все тело девушки покрывала влага собственных выделений и крови.
Над корчившейся в сладострастных судорогах Найдой нависла Лена, все еще не озаботившаяся прикрыть чем-то свое роскошное тело. В ее глазах читались одновременно насмешка и чувство собственного превосходства
— Лживая девка умерла, — с пафосом сказала она, — и родилась рабыня Найда.