Гость из будущего. Том 2
Шрифт:
— А я вижу, — рыкнул Киселёв. — Зачем ты напихал в картину одних красавиц? Добронравова, Гурченко, Ноннка твоя, сёстры эти. Устроил из детектива цветник! — директор неожиданно грохнул кулаком по столу. — А если в Смольном твои художества не понравятся? И где ты только такие «тряпки» нашёл? Это же преклонение перед западом!
— Какое преклонение? Они же у меня не голые, — завозмущался я. — И новые женские заграничные «тряпки» получились перешиванием старых отечественных, благодаря золотым рукам талантливого костюмера. Кстати, за сестёр тоже ручаюсь головой. И вообще, если мне не доверяете, то ищите другого режиссёра. А я поеду
— Сволочь, — тихо выругался Илья Николаевич. — Черновой монтаж покажешь мне 25-го числа, понял?
— Считайте, что вы его уже посмотрели, — на автомате выпалил я и с виноватым видом добавил, — в том смысле, что я его уже сделал.
— Пошёл прочь! — вновь закипел товарищ Киселёв, у которого взыграли цыганские гены. — Выделываешься, как Дунька Распердяева! Уйди с глаз! А то я за себя не ручаюсь!
Именно эти выкрики услышал дядя Йося Шурухт, который всё это время топтался в приёмной нашего нервного и впечатлительного директора. И когда я вылетел пулей из кабинета Ильи Николаевича, лицо дяди Йоси напоминало выжитый лимон.
— Что? — прошептал он, выскользнув следом за мной в коридор. — Что там случилось?
— Дядя Йося, дай я тебя обниму, — я обхватил своего перепуганного дальнего родственника богатырскими руками. — Поздравляю, сбылась наша идиотская мечта.
— Какая мечта? — проворчал мужчина, освободившись из объятий.
— Нас с тобой повысили, — улыбнулся я. — С этого дня вы — директор целой киностудии, а я главный режиссёр.
— Какой киностудии?
— Нарьян-Мар, — гордо объявил я во всеуслышание. — Две с половиной тысячи километров от Москвы. Зато рядом Печора и Баренцево море. Ты только представь, какой это просто для творчества: олени, северное сияние, собаки. Одним словом — тундра.
— Какой Нарьян-Мар? Какая тундра? — сквозь зубы процедил дядя Йося.
— А что? Не надо было за тебя просить? — буркнул я, сделав один шаг назад. — Извини, приказ уже подписан.
И вдруг бумажная папка с важными документами, которую держал Шурухт в руках, внезапно с короткого замаха полетела в мою голову. Я резко нырнул вниз, сработал навык, наработанный годами упорных тренировок. Но дядя Йося эту папку не выпустил и, как только она просвистела над макушкой моего головы, взмахом от себя он попытался рубануть по лицу второй раз. Но и теперь реакция моих юных мышц была быстрее.
— Какой Нарьян-Мар?! — заорал Шурухт. — Да я тебя сейчас разорву на части!
— Спокойно! — отскочил я ещё на несколько метров. — Там, у Баренцева моря, хороший незагазованный воздух, который полезен для нервной системы.
— А мне нравится дышать газами! — заревел дядя Йося и ринулся размахивать папкой направо и налево. — Я люблю ленинградскую загазованность!
— Стой-стой-стой! — затараторил я, чтобы немного перевести дух. — Хорошо, так и быть. Как приедем на Печору, с меня свободная выхлопная труба.
И в этот момент папка с бумагами всё-таки вылетела из руки Шурхута, но из-за упрямого сопротивления воздуха вместо моей головы воткнулась в дверь ближайшего кабинета. Тогда дядя Йося сжал кулаки и пошёл врукопашную.
— Товарищи, что за шум? — стали возмущаться коллеги, выглядывая в коридор, пока мой дальний родственник пытался меня нокаутировать.
Надо сказать, что это получалось у него неважно, потому что я
По «Ленфильму» слух прошёл —
Наш Шурухт с ума сошёл!
Завязал с большим кином,
Чтоб торговать сухим вином.
— Не в рифму и не смешно, — остановился и тяжело задышал дядя Йося.
— Всё, мир, — я поднял две руки вверх. — Не поедем мы к Баренцеву морю, поднимать местное кинопроизводство. Я отказался. Теперь пошлют кого-нибудь из корифеев.
— Кого? — поинтересовалась чья-то любопытная голова, выглядывающая из дверей.
— Не знаю. Хейфица или Козинцева, — соврал я. — Там хорошо, там олени и северное сияние. Но это не точно. Скорее всего, поедет кто-то из москвичей.
— Болтун, — обиделся на меня Шурухт.
— Дядя Йося, — шепнул я ему на ухо, — нам премию выписали за короткометражку. Мне — два с половиной рубля, тебе — рубль, умноженный на тысячу.
— С этого и надо было начинать, — устало улыбнулся мой дальний родственник.
Вечером после съёмок «Зайчика» Нонна, получив в кассе полторы тысячи премиальных рублей, вместе с гримёршей Лидией Сергеевной поехала по магазинам. И хоть мне тоже требовался новый костюм, я от этой дурацкой затеи наотрез отказался. Я вообще пока не мог привыкнуть к советским очередям и магазинной толкотне. Потому что к хорошему привыкаешь быстро, а отвыкаешь медленно. Вместо охоты за шмотками я, оставшись в рабочем кабинете один, ещё раз принялся перелистывать сценарий, мысленно прокручивая в голове слабые места.
Однако долго скучать не пришлось. Сначала, на три минуты забежал декоратор дядя Юра Куликов, мой сосед по коммунальной квартире из комнаты напротив. Он показал два портрета Святого Луки. Первый портрет был выполнен с хорошей деталистикой, и состоял из двух аккуратно соединённых больших фотографий, второй схематично намалевали большими грубыми мазками краски. На этом вольном эскизе Святого Луку можно было разглядеть лишь при очень большом желании.
— Этот будет висеть до резки ножом, — дядя Юра приподнял качественный портрет. — Этот холст преступник безжалостно разрежет в темноте. Как?
— Круто, — кивнул я. — Дядя Юр, премию получил?
— За что?
— За короткометражку. Ты же мне декорировал «камеру смертников». Беги, пока кассир не ушёл.
— Ну, Феллини, не ожидал, спасибо! — сосед пожал мне руку и, оставив портреты, буквально трусцой выскочил в коридор.
«Двоих ребятишек народишь, ещё не так запрыгаешь», — усмехнулся, и в этот момент в кабинет зашла соседка по коммуналке, которая жила в комнате наискосок. Галина Васильевна трудилась в реквизиторском цехе, но узнав, что я снимаю детектив, попросилась костюмером, где зарплаты и премии были гораздо выше. Она мне дома показала несколько своих старых платьев, перешитых на дочь, и я решил, что лучшего специалиста для картины не найти. Именно из-за Галины Васильевны директор сегодня удивлялся «модным тряпкам», в которых щеголяли на фотопробе мои актёры. Кстати, следом за Галиной Васильевной в мой кабинет вошла и дочь Анюта. Девушка этим летом сдала выпускные экзамены в школе и по идее должна была готовиться к поступлению в ВУЗ, а не разгуливать по киностудии.