Гостиница 'Сигма'
Шрифт:
– Разве вы...
– Знали, конечно, - перебила Зарика, угадав вопрос Борцы.
– Но знали умом, а не сердцем. Понимаешь?
– Понимаю.
– На обратном пути, перед входом "Альберта" в Солнечную систему, сказала Зарика, - наш корабельный математик сумел кое-как просуммировать все бесчисленное множество эффектов, связанных с течением времени в ракете, и сообщил, что на Земле теперь двадцать первое столетие.
– А год он не мог определить?
– спросил Борца, с жадным вниманием ловивший каждое слово Зарики.
Девушка покачала головой.
– Для этого необходимы слишком сложные подсчеты. На них уже не оставалось
– Да и какая для нас была, в сущности, разница - десяток лет в ту или иную сторону? Все равно ведь наше поколение умерло.
Борца кашлянул.
– Знаешь, Бор, я отлично запомнила, до мельчайших подробностей, пышные празднества, которые прошли по всей Земле, - сказала Зарика.
– Это было перед самым стартом "Альберта". Люди отмечали начало нового, двадцать первого столетия. Потом я ушла в пространство... И вот, возвратившись на Землю через несколько лет полета, вижу, что перескочила через двадцать первый век, словно через ручей. И от следующего века отхватила порядочно. Так зачем же мы летели? Скажи, Бор, зачем? Ведь вы, земляне, успели уйти далеко вперед. А мы, наоборот, безнадежно запутались, отстали во времени. Кому же он нужен, полет "Альберта"? Может быть, нам вообще не стоило возвращаться?
Зарика закрыла лицо руками.
– Ты не права, Зари.
– Борца осторожно отнял ее руки.
– Ты же сама говорила, что на борту "Альберта" у тебя созрело несколько новых идей, связанных с биологией.
– А где гарантия, что земляне давным-давно не пришли к этим идеям без моей помощи?
– откликнулась Зарика.
– Хоть одна идейка да осталась. А даже ради одной идеи стоит лететь к звездам, - убежденно произнес Борца.
– Хорошо, если осталась...
– прошептала Зарика.
– Я уже мечтаю поскорее дорваться до биостанции. Руки чешутся. А сейчас так говорят?
– посмотрела она на Борцу.
– Говорят, - рассмеялся Борца.
– Прости, Бор. Минутная слабость...
– сказала Зарика, вытирая глаза.
Аппарат без перехода влетел в мохнатое облако. В рубке потемнело, и тотчас засветились панели. Изображения на экранах потускнели, приобрели размытые очертания. Борца привычно нажал кнопку инфравидения, и на обзорном экране перед Зарикой снова возникла серебристая капля автолета.
– Нет, полет "Альберта" не мог быть напрасным, - задумчиво, словно отвечая собственным мыслям, проговорила Зарика.
– Человечество едино, и поэтому едино его счастье. Каждое поколение вносит свой вклад в общую копилку. Я видела в Гостинице "Сигма", как братаются поколения...
Они помолчали.
– Климат в Сибири начали по-настоящему изменять в девяностых годах двадцатого столетия, так, Зарика?
– нарушил паузу Борца.
– В девяностых, - подтвердила Зарика.
– А один историк пишет, что уже в семидесятые годы под Тюменью выращивали свежие помидоры. Чепуха?
Зарика покачала головой.
– Твой историк прав, Борца, - сказала она.
– Тюменцы имели собственные овощи за двадцать лет до того, как в Сибири начали перекраивать климат. Мы строили теплицы, которые согревались за счет термальных вод. Да что там теплицы! Мы своими сердцами отогревали Сибирь. И не только для себя. Для вас тоже. Мы, люди, спаяны, связаны каждый с каждым...
Автолет пошел на снижение. Вдали показался город.
– Знаешь, Борца, я чувствую, что не смогла бы снова пойти в дальний поиск, чтобы совершить еще один прыжок во времени, -
Припомнив что-то, Зарика улыбнулась.
– У нас в "Сигме", в строении, которое занимал экипаж "Альберта", была оранжерея, - сказала она.
– Оранжереи есть там в каждом здании.
– У нас, наверно, была особая. Большая-пребольшая. Прогуливалась я как-то в оранжерее и наткнулась на диковинное растение. Нигде такого не встречала, даже в полете. Дерево - не дерево, куст - не куст... Тонкий ствол, весь изогнутый, будто изломанный, тянется вверх, к солнцу. А со ствола - да, прямо со ствола!
– свисают какие-то белые нити. Я подошла поближе, присмотрелась, потрогала рукой - волокна уходят в почву. И тут меня осенило: да это же корни! Да, корни, которые проросли прямо из ствола и тысячами нитей привязывают растение к земле. Вот так и я... вновь привязалась к земле, словно то растение, - закончила Зарика.
Первые дома, утопавшие в зелени, вызвали у Зарики прилив восторженности.
– Никогда не видела таких зданий!
– сказала она.
– Ни тогда, до старта... ни на корабле, в сферофильмах.
Борца заметил, что Зарика старательно избегала термина "в прошлом", предпочитая говорить: "тогда, до старта" или же просто - "это было тогда..."
Торопливо давая ежеминутные пояснения. Борца и сам новыми глазами смотрел на привычные с детства здания-скалы, где каждая квартира открыта ветру и солнцу, на дома-иглы, взметнувшиеся на тысячу этажей, на дома-подсолнухи, гигантские чаши которых поворачиваются вслед за светилом... Улицы были широкие, прямые, они то разбегались веером, то шли параллельно друг другу.
Приближаясь к цели, автолет сбросил скорость и перешел на планирование.
– Где транспорт?
– спросила Зарика, глядя на улицы, по которым сновали пешеходы.
– Транспорт вот, - указал Борца на тучи летательных аппаратов, роившихся вокруг них.
– Я имею в виду - наземный, - пояснила Зарика.
– Наземного транспорта в городе нет. Есть подземный, - сказал Борца.
По мере приближения к центру города дома стали располагаться гуще, но количество зелени не уменьшилось. В листве отсвечивали купола, плоские кровли зданий не известного Зарике назначения, и Борца не поспевал отвечать на все вопросы.
– Вон дом, в котором я живу, - указал он на здание, выросшее впереди, прямо по курсу машины.
Здание, пожалуй, ничем не отличалось от соседних - круглое, окольцованное лоджиями, со светло-кремовой облицовкой, - но Зарике оно показалось знакомым островком посреди моря неизвестности.
Перед дверью, ведущей в квартиру. Борца замешкался.
– Я войду первым, - сказал он.
– Бузивса придержу.
Очкастый шимпанзе встретил гостью неприветливо. Однако, к удивлению Борцы, Бузивс на этот раз ограничился лишь недовольным ворчанием.
– Тебе повезло, - сказал Борца, - Бузивс признал тебя.
Шимпанзе стал на четвереньки и, задрав куцый хвост, подошел к хозяину.
– Похож на медвежонка. Миша, Мишка!
– позвала Зарика.
Борца поставил цветы в воду, познакомил Зарику с квартирой и роботами. Потом они долго стояли у окна, глядя на город. Верхушки домов-игл еще освещались солнцем, а нижние панели уже начинали светиться, бросая мягкий свет на улицы. Потянуло прохладой.
– Проводишь меня на биостанцию?
– спросила Зарика.