Государевы люди
Шрифт:
— Иш чё раскричался, ваше бродие... На фронте бы мы его враз укоротили!
— Кто... сказал?!
Крикнул, побелев и привстав на носках, офицер.
Но ему не ответили. Только пожилой солдат неспешно встал и, шагнув в сторону, скрылся, пропал в толпе серых шинелей...
Но теперь Мишелю было не до пленных, он здесь не для того оказался. Предъявив бумагу, он попросил указать ему на коменданта Кремля. Того стали разыскивать, выкликая фамилию.
Ожидая, Мишель отошел к стоящим поодаль офицерам. Услышал
— Как же так, господа?.. Вы что — серьезно?
— А что, милостивый государь, прикажете делать?.. Если их теперь отпустить — они ведь к большевикам непременно побегут и станут наших юнкеров стрелять. Или, вы думаете, они в деревни к Дунькам своим поедут? Как же... они ведь все тут распропагандированы.
— Да-да — верно. Надо бы их в казематах запереть!
— Такую-то ораву? Да они все запоры порасшибают! А ну как большевики нынче ночью штурм начнут и эти нам в спину ударят? Вы что, поручик, кто ж в своем тылу таких головорезов держит?!
— Но мы обещали...
— Можете считать это военной хитростью...
— Нет, господа, вы как хотите, а я не согласен...
И тут все разом отчаянно заспорили, так что Мишель мог слышать лишь отдельные обрывки фраз.
... — Ну нельзя же так, господа, нельзя — я буду вынужден доложить об этом господину полковнику...
... — Перестаньте распускать нюни, поручик, это война, а не бал в пансионе для благородных девиц!..
... — Надо бы добровольцев выкликнуть...
... — Да, верно, тут приказом нельзя-с!..
... — Покончим с этим делом — непременно напьюсь и к девкам!..
О чем это они? — не понял Мишель. Но тут к нему подвели коменданта — совсем еще молодого паренька.
— Ящики, восемь штук, должны быть где-то здесь, в Арсенале, — довольно сбивчиво, потому что комендант постоянно оглядывался на толпу, объяснил Мишель. — Были такие?
— Кажись, были, — неуверенно кивнул комендант.
— Где?
— Кажись, в подвале за пороховым складом.
— Где это — можете показать?
— Ну а чего не показать — могу!..
Спустились в казематы Арсенала.
— Здесь.
Неужели точно — здесь? Неужели он нашел, что искал?!
Открыли железную дверь, посветили керосиновым фонарем.
В подвале точно были какие-то ящики. Может, те, а может, нет — сказать невозможно, потому что все помещение под самый потолок было завалено разным хламом. Тут, по-хорошему, не один день разбирать надо!.. Мишель попробовал разбить торчащий углом из мусора ящик, но тот не поддался. Надо бы пойти, попросить себе в помощь юнкеров или пленных солдат.
Но когда Мишель с комендантом вернулись к Арсеналу, там все переменилось.
Солдаты стояли угрюмые, а со стороны Боровицких ворот, сгибаясь в три погибели, юнкера катили пулеметы, тащили коробки с лентами. Как видно, было принято какое-то решение,
— Штыки примкнуть!..
— Второй взвод!..
— Первый!..
— Тесни их к Арсеналу!
Юнкера, напирая на недовольно ропщущую толпу, погнали солдат под самые стены, к огромным, запертым, деревянным воротам, где те сгрудились плечо к плечу. Юнкера стояли против них, полукругом, уставя вперед штыки.
Все чего-то ждали.
— Добровольцы есть? — выкрикнули офицеры. — Тогда — выходи!
Несколько десятков юнкеров выскочили из строя, но офицеры выбрали самых старших. Впрочем, и эти были едва ли старше осьмнадцати лет.
— Господа, господа, возьмите меня, я не испугаюсь! — умолял какой-то гимназист — совсем еще мальчишка.
— Чего это они — чего?.. — забеспокоились, загудели солдаты. — Уговор был, ежели мы ворота откроем, нас по домам отпущать, а теперь, видать, они опять хотят нас в ярмо запрячь!
Пулеметы поставили рядком, коробки — сбоку.
— Заряжай! — приказали офицеры.
Вторые номера расчетов откинули крышки, потянули из коробок длинные, по-живому извивающиеся ленты. Доложили готовность:
— Первый — готов!..
— Второй!..
Солдаты волновались, напирая на штыки.
— Не робей, ребяты — пугают нас хфицеры! — крикнул кто-то.
И Мишель подумал так же, подумал — что пугают. Что, направляя на них пулеметы, хотят добиться их подчинения, чтобы разбить на мелкие группы и сопроводить конвоями на гауптвахту.
Но вдруг увидел ворота...
«Ворота!.. — подумал он, что-то понимая. — Их поставили к воротам! Всех! Не к стенам, а к деревянным воротам, а это совсем другое дело! Кворотам!..»
— Слушать меня! — громко скомандовал командир сводного отряда юнкеров в чине штабс-капитана.
Юнкера подобрались.
— Двадцать шагов назад... Шаго-ом... арш!
Юнкера попятились, отходя на двадцать шагов.
Встали, не опуская винтовок.
Штабс-капитан встал на колено перед одним из пулеметов, глянул в прорезь щитка, что-то подправляя в прицеле.
— Чего ж вы делаете, ваше благородие? — крикнул кто-то из солдат, заподозрив неладное. — Неужто стрелять станете? Мы-то в вас не стреляли!
К нему подскочил кто-то из офицеров. Рявкнул:
— А ну — молчать, скотина! Будешь в следующий раз знать, как большевиков слушать!..
Кто-то из офицеров, сняв фуражку и оглядываясь на купола кремлевских храмов, торопливо крестился.
«Да ну, не может быть, не может быть такого!.. — лихорадочно думал Мишель. — Все это не более чем дурная мистификация!.. Но — ворота!.. Черт возьми — ворота!.. Они были деревянные, а от дерева рикошета не бывает! В дереве пули вязнут! Но это значит... это значит, что они собрались стрелять всерьез!..»