Государевы люди
Шрифт:
В общем, не остается ничего иного, как брать деньги в кредит! Что на Западе совершенно в порядке вещей. Так он там и живет — занимая, чтобы отдать долг, и перезанимая, делая тем новые долги...
Но чтобы брать в кредит, нужно иметь солидных поручителей. Которых здесь у него нет.
Или иметь какой-то залог — например, недвижимость.
Чего у него тоже не имеется.
Хотя...
У него ведь есть квартира на берегу Москвы-реки с видом на Кремль! Та, что стараниями начальства предоставлена ему во временное пользование административно-хозяйственным управлением
Так что никто, кроме него и еще нескольких человек, не знает, что эта квартира «липовая», а раз так, то получается, что она как настоящая и ее можно продать или заложить!
Нет, продать вряд ли — сделку наверняка заблокируют. А вот помешать ему получить под нее кредит никто не сможет!
Конечно, эта его махинация скоро раскроется, но ведь не сразу, а лишь потом, когда он победит! Когда, получив доступ ко второму, что хранится в Гохране, колье, сможет доказать, что оно — фальшивка! А победителей, как известно, не судят!
Вот он и выход!
С кредитом у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца проблем не возникло. Квартира в историческом центре столицы, да в пол-этажа, да с видом на Кремль, была нужна всем! Пусть даже с риском, что кредитор деньги не отдаст. То есть даже лучше, если не отдаст!
Так что деньги у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца появились.
И тут же ушли начальнику Ольги — Георгию Марковичу. Но что такое деньги, когда на карту поставлена честь!
Честь Мишеля-Герхарда-фон-Штольца!..
Глава 52
Москву было не узнать...
Кругом по первым-вторым этажам выбитые стекла, лавки глядят на улицы разбитыми и разграбленными витринами, сорванные с петель, разбитые в щепу двери валяются тут же, неподалеку. На многих фасадах свежие пулевые и осколочные выбоины — отдельные или длинной пулеметной строчкой. Кое-где улицы перегорожены баррикадами из поваленных, вырванных с корнем фонарных столбов, афишных тумб, скамеек и опрокинутых кверху дном телег. Встречаются неубранные трупы лошадей, случается, что и подстреленных людей. По мостовым ветер несет мусор, под ногами хрустит битое стекло, где-то чадно горят дома, к которым не могут пробиться через баррикады и завалы пожарные машины. Многие парадные зашиты крест-накрест досками. Людей почти не видно. Обыватели, которые в первые дни было высыпали на улицу, попрятались по домам. То тут, то там вспыхивают короткие, ожесточенные бои — трещат, особенно слышные ночью, выстрелы — одиночные и залпами. Все чаще бухает артиллерия...
Кто где — не понять. Никаких позиций нет.
Но верх, кажется, берут юнкера и кадеты. Они заняли уже почти весь центр, примерно по Бульварному кольцу, захватили Думу, почтамт на Мясницкой, гостиницы «Метрополь» и «Континенталь». Лефортово удерживают 1-й и 3-й кадетские корпуса и Алексеевское военное училище...
Все это Мишель узнавал по ходу, пока они пробивались к Арбату.
Ближе к Арбату стали встречаться юнкерские патрули.
Наконец добрались.
— Вам туда, — указали юнкера.
— Спасибо, — поблагодарил Мишель.
Арбатская площадь была перекопана вдоль и поперек — повсюду раскисшая, выброшенная из траншей земля, брустверы. Из окопов торчат, поблескивая на солнце, штыки, выглядывают любопытные кадеты. На крыше Александровского училища и «Художественного» установлены пулеметы...
— Вам куда?
На входе патруль из трех юнкеров и офицера. Проверяют документы. Мишель предъявил подписанную Керенским бумагу. Ему козырнули, пропустив внутрь.
В здании училища форменный переполох: туда-сюда снуют вооруженные юнкера, тащат какие-то ящики, мешки с песком, катят по коридорам пулеметы. Лица усталые, осунувшиеся, но все оживлены, радостны.
— Вы слышали — наши только что Манеж взяли!
— Скоро всю Москву очистим!
— Кто всем этим командует — не понять!
Мишель заметил на лестнице какого-то, в возрасте, генерала, бросился было к нему.
— Это, милостивый государь, не ко мне, — отмахнулся тот от него. — Я здесь тоже случайно. Вам бы полковника Трескина сыскать надобно, он здесь белыми силами командует.
Белыми? Почему белыми?.. Уж не из-за белых ли повязок на рукавах? Запущенное кем-то слово как-то быстро прижилось, уже привычно звуча в речи...
— Где мне найти полковника Трескина?..
Нашел-таки, с трудом пробился.
Полковник, навалившись животом на составленные столы, быстро чертил что-то на карте. В дверь то и дело вбегали вестовые с докладами.
— От командира второй роты капитана Суконина срочный пакет!..
Пакет брали, вскрывали, быстро прочитывали, нанося на карту новые значки.
— Надо бы ему подкрепление послать...
В углу монотонно бубнил чей-то голос:
— Вы, голубчик, переоденьтесь в штатское платье и теперь же, не откладывая, езжайте в Тверь в кавалерийское училище, пусть выступают походным порядком на Москву...
Кое-как Мишель к полковнику со своей бумагой протиснулся.
— Что вам требуется?
— Мне бы нескольких солдат, чтобы Кремль проверить, — сказал Мишель.
— Эк хватили! Кремль-то пока у большевиков. Засели там — черта с два их без артиллерии выкуришь! Нам бы парочку батарей!..
— Что ж мне делать? — растерянно спросил Мишель.
— Ждать! Впрочем, если вы желаете... Теперь собирается отряд для штурма Кремля, так вы можете с ним... Сидорчук!
— Я!
— Сопроводи господина...
— Фирфанцева, — напомнил Мишель.
Отряд формировался во внутреннем дворе — вновь прибывших кадетов, студентов и гимназистов по-быстрому вооружали и сводили в роты, ставя над ними командиров. Но костяк был из юнкеров, которые, составив винтовки в козлы, спали прямо на земле, подстелив под себя шинели. Некоторые подсовывали под щеки ладони, отчего во сне напоминали малышей.