Государства Прибалтики 2.0. Четверть века «вторых республик»
Шрифт:
1) объявление войны другому государству;
2) вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого государства;
3) нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, на суда или на воздушные суда другого государства;
4) морскую блокаду берегов или портов другого государства;
5) поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требование государства, подвергшегося вторжению, принять на своей собственной территории все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства» [75] .
75
Конвенция об определении агрессии (заключена в г. Лондоне 03.07.1933). URL: http://bestpravo.ru/fed1991/data04/tex17922.htm.
В этом контексте следует вспомнить универсальный принцип международного права – принцип pacta servanda sunt (договоры
То есть пока сохраняются те обстоятельства, которые привели к заключению такого договора.
В решении Комиссии Президиума Верховного Совета Эстонской ССР по выработке историко-правовой оценки событий 1940 года в Эстонии отмечено: «Пакт о взаимопомощи, заключенный между Советским Союзом и Эстонской Республикой 28 сентября 1939 года, был, по существу, неравным договором, существенно ограничивавшим суверенитет Эстонской Республики и фактически ликвидировавшим ее политику нейтралитета. Это был договор, навязанный под угрозой применения силы оружия, несмотря на то, что пактом признавалась независимость Эстонии». В этом контексте следует отметить, что неравным бывает брак; термин «неравноправный договор» теоретически возможен, но на практике стороны практически всегда берут на себя различные обязательства. И наконец, любой договор означает ограничение суверенитета.
Концепция континуитета государства, принятая в Эстонии и Латвии (ситуация с Литвой несколько более сложная), основана на признании факта оккупации. Это обстоятельство является определяющим для деятельности государств Прибалтики в целом. К примеру, в Эстонской Республике была создана комиссия по политической и экономической оценке событий 1940–1941 и 1944–1991 гг. Постановка задачи достаточно очевидная, однако название комиссии свидетельствует о том, что, собственно говоря, оценивать нечего. В названии комиссии уже присутствует ответ на все основные вопросы: «Государственная комиссия по расследованию репрессивной политики оккупационных сил» [76] . Примером научного анализа членов комиссии является следующий тезис: «После прибытия частей Красной армии на военные базы и появления советских кораблей в портах Палдиски и Таллина, Эстония перестала быть независимым государством». Аргументация исторического, политологического или правового характера закономерно отсутствует. Следует отметить, что даже представители эстонской эмиграции в своих исторических работах не сделали таких правовых открытий.
76
Орешина М. А. Прибалтийские «мозговые центры» в рядах фальсификаторов российской истории / Военно-исторический журнал. 2012. № 8 [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения 28.10.2014).
Таким образом, постсоветская история Прибалтики началась до распада СССР именно с политической оценки так называемого «пакта Молотова – Риббентропа». Между современной политической элитой Эстонии и эстонской группой за обнародование пакта Молотова – Риббентропа (Molotov – Ribbentropi Pakti Avalikustamise Eesti Grupp, сокр. – MRP-AEG) образца августа 1987 г. прослеживается прямая связь, идеологическая и кадровая, а уже затем историческая и политическая. И в Эстонии, и в Латвии, и в Литве на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века возникли две конкурирующие политические силы: массовые движения «народных фронтов», объединяющие предельно широкие социальные и политические группы, и так называемые «партии национальной независимости». Эти политические силы отличались не оценкой событий 1939–1940 гг., а выводами, которые были сделаны из политической оценки исторических событий. Действующая в Эстонии и Латвии правовая концепция была внедрена партией национальной независимости Эстонии и Движением за национальную независимость Латвии, но не народными фронтами.
В 1988 г. в Прибалтике был легально, в прессе, поставлен вопрос о взаимосвязи договора и возможности изменения статуса Прибалтики в 1940 г. Таким образом, на этом этапе достаточно сложный вопрос о событиях 1939 г. осложнился «увязкой» с произошедшим в 1940 г. и, что особенно важно, правовыми последствиями последнего. Обоснование своей позиции позволило в Эстонии и Латвии внедрить в общественное сознание установку об автоматической связи между событиями 1939 и 1940 гг. и поставить вопрос о континуитете существования Эстонии и Латвии с 1920 г. Далее все просто: понятия «оккупация», «оккупанты», «агрессия» из области политического фольклора стали сугубо юридическими формулировками.
В 2005 г. вышла в свет официальная монография Президентской комиссии историков Латвии, в которой были даны указанные оценки событий 1939–1940 гг [77] .
Теперь уже экс-госсекретарь МИД ЛР, а в прошлом, председатель Рижского горисполкома Андрис Тейкманис в опубликованном 11 января 2011 г. интервью газете «Latvijas Avize» сказал: «Не может быть и речи о том, что наши историки придут к каким-то абсолютно новым выводам. Мы свою историю переписывать не будем и не собираемся этого делать. Ни на йоту» [78] .
77
Latvija un Otra pasaules kara bazes Eiropa: Atzimejot nacistu kapitulacijas 60. gadadienu. Riga, 2005. 287 lpp.
78
Историк: в Саласпилсе уничтожили всего-то 2000 человек. URL:vsjegoto_2000_chjelovjek(дата обращения 28.10.2014).
В 2012 г. Литва представила новую стратегию «исторической политики» [79] .
Возникает вопрос, почему историческому обоснованию признания оккупации уделяется в Прибалтике столько внимания? Признание Россией оккупации будет означать юридическую преемственность Эстонской (Латвийской) Республик 1991 г. республикам 1920 г. Соответственно:
79
Uzsienio reikalu ministro Audroniaus Azubalio metinis pranesimas Lietuvos Respublikos diplomatiniu atstovybiu vadovu metiniame suvaziavime. Vilnius, 2012 m. liepos 18 d. [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения 24.10.2014).
1. Россия в качестве правопреемника СССР должна была принять на себя правовую и историческую ответственность за политику этого государства.
2. Вопрос гражданства для «некоренного населения» снимается.
3. Вопрос компенсации ущерба за «оккупацию» переходит в плоскость финансового, а не международного права.
Трактовка подхода прибалтийских историков в категориях исторической памяти возможна: «Конечно, можно понять исторические обиды, понять разное отношение к различным драматическим событиям. Но нельзя в наше время оправдать репродуцирование искаженного, негативного образа соседней страны и народа, формирование у молодежи чувства неприязни и нелюбви к ним, равно как и сознательное отступление от истины в преподнесении и оценке исторических событий и процессов» [80] . Однако, с нашей точки зрения, правильнее видеть реальные экономические и политические цели подобной политики: «Лишение русских гражданских прав в международном понимании было таким жестоким делом, что для его “заглушки” потребовалось столь же сильное пропагандистское оружие. Этим оружием эстонцы провозгласили миф об оккупации», – пишет финская журналистка Леэна Хиетанен [81] . Отметим то, что это только часть проблемы. «В значительной степени в странах Балтии ситуация с дискриминационным подходом (включая суды над военными пенсионерами – участниками Второй мировой войны) может быть объяснена нежеланием взять на себя ответственность за коллаборационизм с нацистским режимом в ходе Второй мировой войны» [82] .
80
Плат К. Оккупация vs. колонизация: история, постколониальность и географическая идентичность. Случай Латвии [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения 02.11.2014).
81
Финская журналистка: музей оккупации отрицает холокост. 16.06.2008 [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения 12.10.2014).
82
Никитина Ю. Историческая ответственность и наследие истории на постсоветском пространстве //Аналитическая записка № 202. ПОНАРС. Евразия. Май 2012 года.
В самих странах Прибалтики есть определенное количество серьезных историков и юристов, которые имеют свой собственный взгляд на события 1939–1940 гг. Еще в конце 1991 г. возник конфликт между будущим первым президентом Эстонии, а тогда министром иностранных дел Леннартом Мери, получившим пост министра еще в апреле 1991 г., то есть при советской власти, и его заместителем – известным правоведом-международником, доктором юридических наук профессором Рейном Мюллерсоном. Причина конфликта заключалась в том, что министр иностранных дел Эстонии и будущий президент Эстонии предлагал фальсифицировать важнейший документ, устанавливающий дипломатические отношения и признание Эстонии [83] . Был ли это единственный пример дипломатии наперстков в эстонской истории? Нет, не единственный, не первый и не последний.
83
«В 1991 году, наверное, это было в сентябре, я вел переговоры в Москве с первым заместителем главы советского МИДа Владимиром Петровским о дипломатических отношениях между СССР и Эстонской Республикой. Был очень важный политический нюанс в формулировках – то ли восстанавливать, то ли устанавливать дипотношения. Эстонская позиция была за формулировку “восстанавливать”, поскольку время с 1940 года считалось периодом искусственно прерванной государственности и оккупации. Советское руководство с этим не соглашалось. Мы с Петровским пытались найти решение и согласились на нейтральный вариант: Эстония и Советский Союз находятся в дипломатических отношениях. Восстановлены, установлены или вновь созданы – этот вопрос был обойден. Дальше события развивались так. Я вернулся в Таллин, а Леннарт Мери поехал в Москву для подписания договора с главой МИД СССР Борисом Панкиным. За час до встречи двух министров мне звонит находившийся в Москве один из сотрудников нашего МИДа – Леннарт требует, чтобы мы в эстонском тексте изменили формулировку. Дескать, напишем, что возобновляются дипломатические отношения, русские, мол, все равно не поймут. То есть не компромисс, а наша, эстонская формулировка. Это было серьезно, я срочно звоню в Москву в наше посольство, где еще находился перед поездкой в советский МИД Леннарт Мери. Говорю ему: Леннарт, если ты это сделаешь, мы войдем в учебники истории международного права, причем не с лучшей стороны. Потому что есть норма Венской конвенции – договор считается недействительным, если одна сторона обманывает другую». Цит. по: Мюллерсон Рейн: Эстонская дипломатия нуждается в модернизации. URL:(27.02.2011).