Говори со мной по-итальянски
Шрифт:
— Знаешь, ты просто ведешь себя, как маленькая невоспитанная девочка! — возмущенным голосом отнюдь негромко изрекает Блэнкеншип.
Если это все, о чем он собирался меня оповестить… Фыркнув, я разворачиваюсь и, набрав код домофона, собираюсь открыть дверь, однако у Лукаса другие планы на этот счет. Он хватает меня за локоть, дергает к себе так, что я оказываюсь с ним лицом к лицу. И близко.
Слишком близко.
Вторая его рука повисла в воздухе, но спустя несколько мгновений, во время которых мы не отводили друг от друга взгляда, она оживает. Длинные пальцы
— Капризная, своенравная девчонка, — на выдохе с хрипотцой произносит Лукас.
Тяжело сглотнув, он прикрывает глаза.
— Что ты делаешь со мной? — звучат его следующие слова, вызывающие у меня трепет.
Когда он в очередной раз устремляет свой небесный, ярко голубой взгляд на меня, я решаю, что теперь пришла моя очередь опустить ресницы. Но Лукас пальцем подпирает мой подбородок, вынуждая поднять его, а это означает, что приходится открыть веки. Все изменилось. Между нами.
Теперь моя ненависть к нему понемногу принимает вид огненного шара, который только разрастается в размерах. Этот шар несет в себе все: мою враждебность к Лукасу, мое… влечение к нему, желание обижать его и желание не признавать, что сегодня он спас меня. Смешно… плохой парень защитил Еву Мадэри от другого плохого парня.
— Алистер…, - начинаю я кротко, желая сказать, что я иначе его себе представляла.
Но Лукас не дает мне договорить. Он больно пригвождает меня к стене.
— Замолчи, — слышу я шепот в ответ. — Я терпеть не могу это имя. Он же целовал тебя, — с горечью заявляет Блэнкеншип.
Меньше часа назад хотела убить парня напротив, а сейчас мне даже жаль его — с таким отчаянием он это прохрипел.
Неожиданно большой палец Лукаса касается моей нижней губы, он оттягивает ее. Я сначала наблюдаю за этим действием, а потом осмеливаюсь заглянуть в глаза парня.
Дьявол. Он все это время ждал данного моего действия, чтобы подловить. Наши взгляды пересекаются, и от того в моей грудной клетке не хватает воздуха. В легких столько не помещается. Кажется, это максимум, на что способен мой организм.
— Я хочу стереть его поцелуй с твоих губ, — твердо сообщает Лукас.
Он приближает свое лицо. Остается меньше миллиметра. Я отворачиваюсь. Блэнкеншип вовсе не теряется. Подставив свою шею, я просчиталась, поскольку он начинает вести по ней языком. От основания подбородка до ключевой впадины. Туда и обратно. И так, что перехватывает дыхание. И так, что веки сами собою закрываются, а глаза закатываются.
Позже Лукас требовательно разворачивает мое лицо к себе и впивается поцелуем мне в губы. Жадным. Повелительным.
Не давая возможности хоть один раз вдохнуть. Он не оставляет времени для
Одобрительный громкий стон Лукаса разжигает страсть.
Гортанное рычание дает мне толчок. Я подаюсь вперед, сжимаю в кулаке его волосы. Его радостная усмешка перекатывается на моих губах. Не знаю, что будет дальше, как я смогу сама себе это истолковать, как я смогу сама перед собой потом объясниться, но сейчас я счастлива от непредвиденной близости с Блэнкеншипом.
Еще несколько раз с напором поцеловав меня, Лукас малость отстраняется. Он, кажется, делает это через силу. Но его верхние веки плотно прилегают к нижним. Ресницы подрагивают над ними. Я не сдерживаю себя и едва ощутимо касаюсь их одним пальцем. Лукас перехватывает мою руку, открывает ладонь и прижимается к ней щекой и только после слегка кусает внутреннюю часть.
— Я очень сильно ревновал тебя к Алистеру, — выдыхает до чрезвычайности безысходно парень. — И ревную к Маркусу. Я хочу, чтобы ты знала. Я хочу, чтобы ты была готова к этому: я буду ревновать, Ева. Просто потому, что я — это я.
Теперь Лукас распахивает лазурные глаза, уперев в меня внимательный взгляд. Он не спрашивает, хочу ли я какого-то контакта с ним. Он оповещает меня, что уже присвоил меня себе. Мой затуманенный мозг пока не решил, что думать на этот счет…
Последние дни, в особенности этот, были насыщены событиями. Поцелуев за этот день уже достаточно. Похоже, я даже переборщила. И это совсем не похоже на меня.
Неожиданные признания, осознание, что я не нужна тому парню, на фотографию которого чуть было не молилась последний год — все это слишком. И мне необходимо это переварить. Я боюсь, что ощущения, которые я испытываю с
Лукасом сейчас, — всего лишь необходимость быть в чьих-то объятиях, скрываясь от экспансивности судьбы. Ее насмешки и пафос нет больше сил терпеть. А Лукас… он говорит то, что я хотела бы услышать от Алистера. То есть, когда-то хотела, но не теперь. После того, как Шеридан посмотрел на меня сегодня в последний раз, я точно не смогу мечтать о нем. Оно и к лучшему. Зачем плакать о парне, которому ты не нужна? А я не нужна Алистеру. Он даже не знал меня. На что я рассчитывала?
— Ты не можешь так говорить. — Кулаками я упираюсь в жесткую мускулистую грудь Лукаса.
Футболка Блэнкеншипа с различными итальянскими словами, сложенными в хаотичные предложения, -
единственное, на что я могу смотреть. И я концентрируюсь на ней, забывая о тяжести прошедшего дня, который только что грузно свалился мне на плечи.
— Что? — встревожено произносит парень. Он выдыхает, и я чувствую, как буквально сверлит в моем лбу дыру.
Мы оба вздрагиваем, поскольку на одном из нижних этажей моего дома проснулся младенец. Ребенок истошно кричит, взывая к маме. Мама… Может, если бы она была со мной, я бы не запуталась настолько сильно. Может быть, если бы она была здесь, я бы не попала в такую кошмарную ситуацию.