Говорящий от имени мёртвых

Кард Орсон Скотт

– Что он делает?
– спросил Эндер, как можно спокойнее и равнодушнее.

Мандачува растерялся. Аунда объяснила, что хотел сказать Эндер:

– Почему Хьюман влезает на деревья, трогает их и поет?

– Он поет им о третьей жизни, - сказал Мандачува.
– Очень плохо, что он делает так, у него плохие манеры. Он всегда был глупым и эгоистичным.

Аунда удивленно посмотрела на Эндера, потом на Мандачуву.

– Я думала, что все любят Хьюмана, - сказала она.

– Очень уважают, - ответил Мандачува.
– Он один

из самых умных. Затем Мандачува ткнул пальцем в бедро Эндера.
– Но он глуп в одном. Он думает, что ты окажешь ему уважение. Он думает, ты откроешь ему третью жизнь.

– Что такое третья жизнь?
– спросил Эндер.

– Тот дар, который Пайпо оставил себе, - сказал Мандачува.

Он побежал и вскоре догнал остальных свинок.

– Все это о чем-нибудь говорит тебе?
– спросил Эндер Аунду.

– Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что вы задаете прямые вопросы.

– Но я не слишком преуспел в отношении ответов, правда?

Мандачува разозлился, это одно. Кроме того, он зол на Пайпо, это другое. Третья жизнь - это тот подарок, который Пайпо оставил себе. Это обо всем говорит!

– Когда?

– Через двадцать лет, а может, через двадцать минут. Поэтому зенология так забавна.

Эла касалась деревьев, время от времени подходила и трогала кусты.

– Везде один вид деревьев. Кусты тоже похожи. И лианы, обвивающие деревья. Есть ли в лесах еще другие растительные формы, Аунда?

– Я не замечала. Я никогда не обращала внимания. Лианы называются мендорой. Кажется, ей питаются месизы, а свиноподобные едят месизов. И корни мендоры, мы научили, как их сделать съедобными. Это было еще до амаранта. Теперь они менее связаны с необходимостью добывать пищу.

– Смотрите, - сказал Эндер.

Свиноподобные остановились около поляны. В тот же момент Эндер, Аунда и Эла подошли к ним и посмотрели на залитую лунным светом поляну. Им открылось огромное, хорошо утоптанное голое пространство. Несколько бревенчатых домов приютились по краям поляны, середина была пуста, за исключением громадного одинокого дерева, такого огромного они еще не видели в лесу.

Его ствол, казалось, шевелился.

– Он кишит месизами, - сказала Аунда.

– Это не месизы, - сказал Хьюман.

– Три тысячи двести, - сказал Мандачува.

– Маленькие братья, - добавил Эрроу.

– И маленькие матери, - прибавил Капс.

– И если ты причинишь им вред, - сказал Лиф-итер, - мы убьем тебя и не посадим, твое дерево умрет без корней.

– Мы не причиним им вреда, - сказал Эндер.

Свиноподобные не заходили на поляну. Они ждали и ждали, пока, наконец, какое-то шевеление не появилось около самого большого бревенчатого дома. Это была свинья. Но она была крупнее виденных ранее.

– Жена, - прошептал Мандачува.

– Как ее зовут?
– спросил Эндер.

Свиноподобные обернулись и недоуменно уставились на него.

– Они не говорят нам своих имен, - сказал Лиф-итер.

–

Если, конечно, у них вообще есть имена, - произнес Капс.

Хьюман подошел и потянул Эндера за рукав, чтобы тот наклонился к нему.

– Мы всегда зовем ее Шаутер. Но тогда, когда она наверняка не слышит.

Самка оглядела их и запела - других слов описать игру ее голоса не находилось - это была пара предложений на языке Жен.

– Это тебе, чтобы ты пропел, - сказал Мандачува.
– Говорящий, иди.

– Один?
– спросил Эндер.
– Мне хотелось, чтобы Аунда и Эла тоже пошли.

Мандачува громко заговорил на языке Жен; это звучало как полоскание горла по сравнению с красотой голоса самки. Шаутер ответила краткой нотой.

– Она говорит, они могут тоже идти, - перевел Мандачува.
– Она говорит, они ведь тоже самки, так? Она не очень разбирается в различиях между людьми и маленькими некто.

– Еще одна вещь, - сказал Эндер.
– Кто-нибудь из вас, как переводчик. Или она может говорить на старке?

Мандачува передал просьбу Эндера. Ответ прозвучал слишком быстро, и Мандачуве он не понравился. Он отказался перевести его. Хьюман объяснил:

– Она сказала, что ты можешь выбрать переводчиком кого хочешь.

– Нам бы хотелось, чтобы ты стал нашим переводчиком, - сказал Эндер.

– Ты должен ступить на место родов первым, - сказал Хьюман.
– Ты единственный приглашенный.

Эндер вступил на открытое пространство и растворился в лунном свете. Он слышал, как сзади него двигались Аунда и Эла, а за ними шаркал Хьюман. Теперь он заметил, что Шаутер - не единственная самка. Из каждой двери высовывалось по нескольку мордашек.

– Сколько их здесь?
– спросил Эндер.

Хьюман не отвечал. Эндер повернулся к нему.

– Сколько жен живет здесь?
– повторил он вопрос.

Хьюман снова молчал. До тех пор, пока Шаутер снова на запела, на этот раз песня была более громкой и повелительной. Только тогда Хьюман перевел.

– В месте родов, Говорящий, можно говорить, только когда жена задает вопрос.

Эндер кивнул, затем повернулся назад и медленно пошел к тому краю поляны, где остались другие свиноподобные. Аунда и Эла последовали за ним. Он слышал, как Шаутер запела им вслед, и понял, почему ее так прозвали ее голос мог заставить вздрогнуть даже деревья. Хьюман бросился за Эндером и вцепился в его одежду.

– Она спрашивает, почему вы уходите, вам не было дано разрешения идти. Говорящий, ты поступаешь очень плохо. Она зла на тебя.

– Скажи ей, что я пришел не давать инструкции, тем более не получать их. Если она не будет относиться ко мне, как к равному, я тоже не буду относиться к ней, как к ровне.

– Я не могу сказать ей этого, - произнес Хьюман.

– Тогда она очень удивится, когда я уйду, правда?

– Это очень почетно, быть принятым женами!

– Прибытие и посещение Говорящим от имени Мертвых тоже большой почет.