Граф и Фейри. Том 3
Шрифт:
– Нет… Я не об этом говорил.
– Что я влюблён? Проблема в том, что если бы случилось что-то серьёзное, я бы смог стать серьёзным, и тогда всё сложилось бы замечательно.
Рэйвен наклонил голову, как будто не понимая, о чём речь.
– Но Лидия не одобрила бы такую серьёзность.
– Мои чувства навсегда останутся безответны, – проговорил Эдгар, сопроводив слова вздохом.
– Никогда не слышал о такой разновидности серьёзной любви, – этот голос Эдгар никак не ожидал услышать в карете. – Я тебе верить не могу. Так и знал, что не должен
На сиденье перед ним находился блёклый силуэт молодого человека с волнистыми чёрными волосами.
Эдгар взглядом остановил Рэйвена за мгновение до того, как он начал атаковать непрошенного гостя.
– Мистер Кейн, если у вас ко мне дело, то сначала вам нужно было обратиться к моему дворецкому.
– Человеческие правила меня не касаются. И к тому же, Лидия просто хочет стать фейри-доктором, а ты и твои чувства ей на фиг не сдались. Пойми уже это.
– Не твоё ли предложение она отвергла? По крайней мере, мне она не отказывала.
– Я не считаю, что она отвергла меня. Люди быстро стареют и слабеют, они ненавидят друг друга, убивают друг друга, обманывают. Рано или поздно фейри-доктор, естественно, выберет жизнь с фейри, а не с такими тварями.
– Ты ведь келпи. Ты не ешь людей? Я думаю, даже Лидия возвела бы стену между вами, не желая нечаянно быть съеденной.
– Я никогда не съем её. У келпи сильная воля.
– Какое расточительство. Я бы не отказался попробовать Лидию на вкус.
– Ты… хоть и человек… Ты извращуга?
Эдгар усмехнулся и поднял глаза.
– Почему ты питаешь чувства к Лидии? Разве питать чувства к человеку не претит природе водных лошадок?
– Потому что она не боится меня. Конечно, она считает меня опасным, я же водная лошадка. Но она смотрит не на мою природу, а на меня самого. Даже если я подойду и заговорю с ней, она не сбежит. Я никогда не встречал людей подобных ей.
– Значит, ты был одинок до того, как встретил Лидию.
– Одинок? Водным лошадкам это по вкусу. Мы не сближаемся даже с нашими сородичами и живём в одиночку.
– Но ты встретил её и понял, как приятно быть принятым другим существом. И поэтому ты захотел забрать её себе.
Келпи взглянул в него так, словно смотрел в глубины его сердца. У него были такие прекрасные, жемчужно-чёрные глаза…Их нечеловеческое, дьявольское сияние было сравнимо со светом золотисто-зелёных глаз Лидии.
Словно они проникали через все покровы, заглядывая в самые потаённые секреты твоего сердца, погружая тело в расслабленное состояние.
– Так тебе знакомо это чувство.
– Я такой же. Она не боится того, что я совершал в прошлом. Она не обратила внимание на клеймо, которым общество метит таких как я, а выслушала то, что я говорил, и пожалела меня. Она помогла мне. Она помогла мне вспомнить о человеке внутри меня, который никогда не должен был исчезать. Я верю, что до тех пор, пока у меня есть Лидия, я смогу остаться более человечным, как сейчас.
– Аа, так ты из тех людей, по которым ад плачет.
Губы Келпи
Он был похож на мастерски слепленную статую. Не удивительно, что люди хотели заполучить келпи и попадались в их ловушку.
– Лорд Эдгар!
Рэйвен выкрикнул его имя и крепко сжал плечо Эдгара. В другой руке он держал нож, чьё лезвие было направлено в переносицу Келпи.
– Не дергайся, малыш. …Нет, это змея? Или птица?
Когда Келпи откинулся назад, тело Эдгара внезапно стало легче, словно он освободился от связывающего его заклятья.
– Я в порядке, Рэйвен, – прошептал Эдгар, заставляя слугу убрать нож. И продолжил разговор с келпи, будто ничего не случилось. – Можно сказать и так. Хотя… я не верю в ад. …Поэтому, мистер Кейн, я не намерен отпускать Лидию. Это окончательное решение.
Чёрный фейри с усмешкой хмыкнул.
– Вызов принят.
Вскоре после исчезновения Келпи, экипаж остановился.
Местом, в которое направлялся Эдгар, был Университетский колледж Лондонского Университета.
Он вышел из кареты и один направился в здание, в котором работал Карлтон.
Граф хотел кое-что спросить и обсудить, так что профессор выделил ему время между частными уроками.
Один из сотрудников колледжа провёл его в лабораторию, и когда он вошёл туда, то увидел Карлтона с всклокоченными волосами и в очках, что делало его больше похожим на офисного работника, чем на профессора.
– Добро пожаловать, милорд. Прошу простить эту комнату за такой беспорядок, - проговорил Карлтон, протискиваясь мимо высокой стопки бумаг на столе, но край его пиджака зацепился за стул, и бумажная гора с шумом обрушилась.
– А-ах, я и вправду не должен был наваливать все эти книги друг на друга… Ох, милорд, не беспокойтесь. Пожалуйста, присядьте.
Он, наконец, понял, что другая куча бумаг возвышалась на софе для гостей, и бросился отодвигать их в сторону.
Его манеры и действия были столь неуклюжи и неупорядоченные, что, если бы его помощник Лэнгли, который находился в соседней комнате, не пришёл на помощь, он обрушил бы и эту кучу бумаг.
– Э-э, вы говорили, что хотите что-то обсудить. Лидия причиняет вам неприятности?
Кажется, причиной его нервного поведения было беспокойство о том, что Эдгар мог прийти с жалобами на его дочь.
– О, нет, мисс Карлтон бриллиант чистой воды во всём, что касается её работы. Мое дело не связано с ней, я пришёл просить вас рассказать мне о драгоценном камне.
Когда Карлтон услышал про камень, его выражение из взволнованно-улыбающегося сделалось серьёзным и сосредоточенным. Соответствуя данному Лидией названию этой болезни – минералогомании, его лицо мгновенно приобрело присущую учёному серьёзность.