Граф из Техаса
Шрифт:
— Ничего, сэр. Я попытался, конечно, но не смог в одиночку отодвинуть этот стеллаж.
— Хорошо. Его светлость сейчас занят своими гостями, выставляя себя совершеннейшим идиотом, так что нам они долго не помешают — ни он сам, ни его шлюха. Для начала мы уберем все бутылки с этого стеллажа, а потом посмотрим, может нам вдвоем удастся отодвинуть его от стены. Ладно?
Шлюха? Прескотт стоял, скрытый темнотой, в дальнем углу похожего на пещеру подвала, наблюдая за своим камердинером и Эмерсоном и прислушиваясь к каждому их слову. Он ничего не имел против того, чтобы его
Он уже собирался выйти из темноты и открыто заявить о своем присутствии и о своих возражениях, когда чьи-то тонкие пальцы схватили его за руку и потянули назад.
— Не горячись, Прескотт, — прошептала Люсинда, благодаря Бога за то, что ее голос заглушался звоном переставлямых бутылок.
— Но этот сукин сын только что назвал тебя…
— Я знаю. Я слышала, что он сказал. Подожди.
— И вообще что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе оставаться наверху.
— Очевидно я просто тебя не послушалась. Боже мой, что это они здесь делают?
— Я тоже хотел бы это знать. По крайней мере они не осматривают винные запасы Рейвенс Лэйера — это уж наверняка.
— Уже некоторое время назад у меня возникли подозрения, что он что-то ищет в замке. Может быть, теперь мы узнаем, что именно ему понадобилось здесь.
— Кто обыскивал замок? Эмерсон?
— Нет, твой камердинер, Харгривс.
— Ты видела его?
— Не только видела, но и слышала. И девочки тоже.
— Почему ты мне ничего не сказала об этом?
— Я думала, что он, может быть, выполняет твои приказания.
— Мои приказания?
— Да, ты был очень скрытным в своих делах в последнее время.
— О сегодняшнем празднике и фейерверке — да, но больше ни в чем.
Они замолчали, увидев, что Харгривс взял со стеллажа последнюю бутылку и осторожно поставил ее на пол в ряд с другими.
— Готов сдвинуть с места этого слона? Эмерсон поплевал на руки.
— Сначала дайте мне занять устойчивое положение.
Мужчины взялись за стеллаж с двух сторон и на счет три сделали отчаянную попытку отодвинуть его от стены.
Однако он даже не двинулся с места, несмотря на то, что вены вздулись у них на шеях и мускулы буграми выступили на спинах.
— Благослови Бог крепкий английский дуб, — сказал Харгривс.
— Благослови его или пошли к черту, но нам его не сдвинуть.
Под покровом темноты Прескотт с усмешкой обернулся к Люсинде.
— У них в головах вместо мозгов солома.
— Ш-ш-ш.
— Может быть, нам следует попробовать вдвоем взяться за один и тот же конец?
— Да, тогда, может, что-нибудь и получится, сэр.
— Теперь они начинают думать, — прошептал Прескотт.
Эмерсон подошел к Харгривсу, и они предприняли еще один мощный толчок. Стеллаж с ужасным скрипом отодвинулся от стены на десятую долю дюйма, оставив за собой глубокую канаву на земляном полу.
— Еще раз, — сказал Харгривс.
— При таком темпе они будут двигать его всю ночь, — сказал Прескотт.
— Ты можешь помолчать? — зашипела Люсинда. —
Наконец, совершив не менее дюжины подобных попыток, Харгривс и Эмерсон отодвинули винный стеллаж от каменной, покрытой вековым слоем пыли стены, но не больше, чем на два фута [13] . Но и этого оказалось достаточно, чтобы они могли протиснуться через эту щель.
13
Фут — примерно 0, 3 м.
Прескотт отправился вслед за ними, но Люсинда опять остановила его.
— Ведь ты не собираешься пойти за ними, не так ли?
— Наоборот. Именно это я и хочу сделать.
— Прескотт, ты забыл, что Гарик это… это сумасшедший. Я не хочу, чтобы для тебя все закончилось плохо.
— О, ты такая прелесть, — он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась.
— Если ты пойдешь за ними я… я…
— Что, отправишься наверх, где тебе и место?
— Нет! Я пойду с тобой.
Он обнял ее за шею и притянул к себе.
— Дорогая, я никогда в жизни не поднял руку на женщину. Но сейчас мне, возможно, придется это сделать, только для того, чтобы убрать тебя со своего пути. И к тому же спасти от ненужных неприятностей.
— Ты не посмеешь это сделать.
— Нет, конечно нет. Но я не хочу, чтобы ты следовала за мной по пятам. Тебе надо подняться наверх и посмотреть, как там дела у девочек? Могу поспорить, что гром фейерверка, разбудил их.
— Когда они спят, — ответила Люсинда, — их и из пушки не разбудишь. Так что тебе придется придумать другую причину, по которой я не смогу пойти с тобой.
— Ты не будешь путаться у меня под ногами?
— Я буду держаться на добрых два фута позади тебя.
— У-гу, конечно.
— Клянусь, Прескотт, так оно и будет.
— Боже, спаси меня от несговорчивых женщин. Хорошо, пошли. Но возьми вот это, просто на всякий случай.
Он протянул ей один из своих револьверов и чуть не рассмеялся, увидев, как под его тяжестью у нее опустились руки.
— Может быть, я и понесу его, но не пущу в действие.
— А ты даже знаешь как?
— Конечно, знаю. Ты просто прицеливаешься вот так и нажимаешь на курок.
Прескотт пригнулся, когда она направила ствол пистолета на него, затем протянул руку и отодвинул его в сторону.
— Просто держи при себе эту чертову штуковину, хорошо? Если возникнет необходимость пустить его в действие, то это сделаю я.
Люсинда одарила его ангельской улыбкой.
— Как скажешь.
Прескотт что-то пробурчал себе под нос и направился к отверстию в стене. Как и обещала, Люсинда держалась на порядочном расстоянии позади него, когда они протиснулись через щель и пошли по темному, кажущемуся нескончаемым тоннелю, который оказался за стеной. Чем дальше продвигались они в неизвестность, тем все меньше становилась дистанция между ними, сократившись сначала до одного фута, потом еще, и вскоре Люсинда подошла к нему вплотную, коснувшись своим телом его спины.