Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Итенберг Борис Самуилович

Полонский Л.¹ Внутреннее обозрение / / Русская мысль. 1889. Кн. 1. С. 170—171.

¹ Полонский Леонид Александрович (1833—1906) — журналист, в 1870-х гг. вел внутреннее обозрение в «Вестнике Европы»; в 1880—1883 гг. издавал газету «Страна». Автор сборника «На досуге». Сотрудничал и в других изданиях.

«Нездоровая политическая атмосфера подействовала на него»

...Как и следовало ожидать, в биографических очерках, произведенных нашею «либеральною прессой», военная деятельность покойного, покрывшая его вполне заслуженною славой, отступает на второй план пред обрисовкою его как администратора и «замечательного государственного человека». Административная деятельность графа Михаила Тариеловича началась в трудную эпоху конца семидесятых и начала восьмидесятых годов. <...> Истинно русские люди в то время не сомневались, конечно, в исторической устойчивости и непоколебимости нашего государственного строя... Но политическая нездоровая атмосфера, в какую попал граф Лорис-Меликов в Петербурге, на первых же порах сильно подействовала на него, и он, быть может, вынужденно, отдался ее влиянию. Человек юга, с пылким характером, проведший большую часть своей жизни на поле брани, незнакомый с истинным смыслом красивых западных доктрин, он сразу очутился в новой, почти незнакомой ему обстановке и обаяние ее оказалось неотразимым. Он дал себя убедить той сентиментальной статистике, которая руководилась не сознанием действительных нужд минуты,

а призрачными фантазиями о переустройстве всей России, сбившим в то время с толку не одного графа Лорис-Меликова.

Московские ведомости. 1888. 27 декабря. Подпись А.Ф.

«Способность привлекать к себе людей»

В Ницце [скончался] один из замечательнейших военных и государственных деятелей в России — граф МИХАИЛ ТАРИЕЛОВИЧ ЛОРИС-МЕЛИКОВ. Он родился в 1825 г., получил воспитание в школе гвардейских подпрапорщиков и в 1843 г. поступил на службу в Гродненский полк. Прослужив здесь четыре года, он, в 1847 г., в чине поручика переселился на Кавказ, по особым поручениям при князе Воронцове. С ноября 1847 г. по февраль 1848 г. Михаил Тариелович участвовал, почти ежедневно, в многочисленных действиях против горцев в Малой Чечне. Затем, в 1848 г. он принимал участие в целом ряде дел и особенно отличился в дагестанском отряде князя Аргутин-ского-Долгорукова. В этом же году получил за отличие чин ротмистра. Переходя от одного славного дела к другому, он успел приобрести громкое имя доблестного офицера кавказской армии, имя, наводившее страх на горцев. В мае 1855 г., уже в чине полковника, он вступил в Турцию, где разбил неприятеля близ Карса и Александ-рополя. В 1856 г., после окончания турецкой войны, произведен в генерал-майоры, в 1863 г. — в генерал-лейтенанты, в 1865 г. назначен генерал-адъютантом, ав 1875 г. — чин полного генерала. В последнюю турецкую кампанию, назначенный командующим отдельным самостоятельным корпусом, он оказался таким же выдающимся генералом, каким в свое время был офицером. Прославйли его битва при Аладжинских высотах и взятие Карса: в 1877 г. он получил ордена Георгия 2-й степени и Владимира 1-й степени с мечами, а в 1878 г. — графское достоинство. Благодаря доверию к графу местного населения и подрядчиков, он вел войну даже на неприятельской территории на кредитные деньги, чем доставил правительству несколько десятков миллионов сбережений. Отдыхая после кампании, граф в январе 1879 г. неожиданно получил назначение временно астраханского, саратовского и самарского генерал-губернатора, учрежденного ввиду возникших слухов о появлении в Ветлянке чумы. Слух о чуме напугал всю Европу, карантины могли убить торговлю Закавказья, нижней Волги, рыбопромышленность, Нижегородскую ярмарку. Другой человек стал бы эксплуатировать свою роль спасителя целого края. Граф, прибыв на место и убедившись, что все слухи об эпидемии преувеличены, немедленно представил о снятии исключительного положения и об уничтожении своего генерал-губернаторства. Эта быстрота и откровенность создали графу, известному до того времени только на Кавказе, огромную популярность в торговом и промышленном сословии всей России. Не успел он вернуться в Петербург с отчетом, как учреждение, после гнусного покушения Соловьева, временных генерал-губернаторов с политической целью искоренения нигилизма, вынудило его отправиться в Харьков в качестве временного генерал-губернатора шести губерний. Харьков радушно встретил графа Лорис-Меликова, и в течение целого года, хотя преследование нигилизма одинаково шло деятельно во всех южных губерниях, общественное мнение негодовало на покойного Тотлебена и восхваляло Лорис-Ме-ликова. Доступность, простота в обращении, ласковость графа располагали к нему массу. Он действительно имел способность привлекать к себе людей, его мягкие, вкрадчивые манеры, веселость очаровывали многих; женщины особенно легко подчинялись его влиянию, и надобно признаться, что женщины способствовали не мало его быстрому возвышению. В конце марта 1880 г., вместе с другими генерал-губернаторами граф Лорис-Меликов прибыл в Петербург с отчетом. Здесь, совершенно неожиданно и негаданно, в несколько дней получил он власть и значение, которым пользовались в России только герцог Бирон¹ и граф Аракчеев². Взрыв в Зимнем дворце, произведенный Халтуриным, в момент, когда вся Россия готовилась праздновать 25-летний юбилей императора Александра II, произвел положительную панику. Явилась мысль учредить диктатуру, способную дать нашему расшатанному административному организму единство и силу. Была образована Верховная распорядительная комиссия, во главе которой покойный государь поставил графа Лорис-Меликова. Верховенство графа представляет факт удивительный в истории: не было примера, чтобы диктатура с такими чрезвычайно широкими полномочиями была встречена с таким удовольствием публикою. Это было время какого-то юношеского, страстного, непонятного теперь увлечения. Покушение Млодецкого на жизнь графа Лорис-Меликова еще увеличило эту популярность. Как она была сильна, видно из того, что дело дошло до того, что беглые каторжники являлись с улицы и отдавали себя в руки графу: печать также никогда не чувствовала себя так свободно, как в это время. Эта пора диктатуры длилась с апреля до августа, пока граф, управлявший и III отделением, исходатайствовал уничтожение последнего и принял министерство внутренних дел. На этом посту, и продолжая играть роль первого министра, так как большинство прочих министров докладывало в его присутствии, он старался перейти к делу и осуществить некоторые задуманные им мероприятия: сенаторская ревизия (повлекшая к раскрытию расхищений башкирских земель), отмена соляного налога, прекращение выпуска кредитных билетов, комиссия о пересмотре закона о печати, более свободы в учебном деле — таковы были первые результаты управления графа. Более занимало его развитие самоуправления на широких началах. Весь этот план мог осуществиться лишь при полном единодушии в министерствах, но достигнуть этого было не легко. И в момент, когда идея о цельном кабинете готова была почти осуществиться, все рухнуло в катастрофе 1-го марта. Оказалось, что примирительная политика графа, и призыв общественных сил, и облегчение участи сотен молодых людей, сосланных в отдаленные края, и обещание крупных реформ — нигилизма не искоренили. Крамола шла своим чередом. Он сам, уже в отставке, заметил как-то: «Вот граф Толстой, хоть штатский, справился с нигилистами, а я и военный, да не мог». Но если мероприятия графа нигилизма не уничтожили, то только по незнанию и с злым умыслом повторяют, что небрежность графа была одною из причин 1-го марта. На деле никогда не шло так деятельно раскрытие нигилистической организации, никогда число захваченных и осужденных анархистов не было так велико, как именно при «диктатуре сердца». Известно, что и Желябов был арестован ранее 1-го марта. Затем, если в организации сыскной части оказались разные промахи, то они, конечно, к графу не относятся, так как ни в какой стране министр не может входить во все мелочи и заменять собою полицейских агентов. После 1 марта граф Лорис-Меликов не хотел или не мог понять, что той политике, которой он следовал, не было более места. Он пытался, однако, поддержать свою программу и даже влиял еще на некоторые назначения, но песня его была спета. Появление манифеста 27-го апреля, помимо участия графа, дало понять, что роль его сыграна, что доверие к его политике утрачено. Немедленно граф подал в отставку, которая и была принята; он готовился к такому исходу и в тот же день переехал с казенной квартиры, а затем отправился за границу. Последние годы он проводил почти постоянно в Ницце; отчасти вследствие расстроенного своего здоровья, отчасти вследствие того, что после того, как он занимал такое положение, ему неловко было разыгрывать перед публикою роль падшего величия. Он наезжал, впрочем, изредка в Петербург и, между прочим, принимал участие в обсуждении весьма важного вопроса о военной повинности на Кавказе.

Исторический вестник. 1889. Т. 35. № 2. С. 515—516.

¹ Бирон Эрнст Иоганн (1690—1772) — граф, фаворит императрицы Анны Иоанновны, герцог Курляндский (с 1737 г.).

² Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — государственный

деятель, сторонник полицейского деспотизма. С 1808 г. — военный министр, с 1810 г. — председатель военного департамента Государственного совета.

«Во всем обязанный лишь самому себе»

...В графе Лорис-Меликове государство потеряло человека не только сильного ума, но и находчивого, живого, предусмотрительного, не теряющегося ни при каких обстоятельствах; это был характер твердый, в высшей степени подвижный и энергический, но в то же время не упрямый и грубый, не надменный и отталкивающий, но мягкий и чрезвычайно симпатичный. Его душе не были чужды горе, нужда, бедствия и страдания других, она была отзывчива ко всему этому, потому что давно и в жизни действительной познала все, а отсюда явилась та доступность, простота в обращении и общительность, которые привлекали к нему людей даже едва знавших его. «Вы, граф, — говорил один духовный оратор, обращаясь к нему с приветствием, — свою служебную деятельность, так сказать, освящаете особенною какою-то сердечностью, которая всех привлекает к вам, особенною теплотою, присущей человеческому сердцу любви, проявляющейся в законной, конечно, мере, даже в тех случаях, когда от вашего единого слова зависит решение участи преступного и рке осркденного человека». Достигнув всех наград и высокого служебного положения лишь благодаря неутомимым своим трудам, во всем обязанный лишь самому себе и своим заслугам, Михаил Тариелович умел отличать и ценить труд своих помощников. Таков нравственный облик графа Михаила Тариеловича Лорис-Мелико-ва, таковым же проявлялся он во всей его внешней деятельности, в его мероприятиях и поступках.

Кавказ. 1888. 16 декабря.

№ 88

БАТУМ ПРОЩАЕТСЯ С ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ

С раннего утра, в понедельник, 23 января, в Батуме было заметно большое оживление. Толпы народа прибывали на набережную, занимали места на крышах домов, на балконах и в окнах. Скоро по всей набережной, что называется, негде было яблоку упасть. Сюда же нача-

ли стягивать войска батумского гарнизона; на пристань прибыли батумский голова с гласными думы, много различных депутаций и других лиц. Около семи часов утра вдали на горизонте показался пароход французского общества Паке «Мингрелия», на котором находились останки покойного графа М.Т. Лорис-Меликова, перевезенные на этом пароходе прямым рейсом из Марселя. Погода стояла прекрасная, теплая. На небе не было ни облачка. Ровно в семь часов пароход «Мингрелия» уже вошел в батумскую бухту. Осыпанный венками и зеленью, гроб с телом покойного стоял на верхнем люке, убранном флагами. Сопровождали останки младший сын покойного графа корнет лейб-гвардии Кавалергардского полка граф З.М. Лорис-Меликов и старый камердинер покойного. По прибытии парохода в бухту, на него отправился незадолго перед тем прибывший из Тифлиса в Батум А.И. Манташев, принявший на себя все хлопоты по перенесению останков с парохода на берег, в церковь и о дальнейшей доставке их в Тифлис, для погребения. В 9 часов утра на пароход прибыли многие из знакомых графа, для выражения соболезнования его сына.

В 9¹/₂ часов гроб был перенесен с парохода на железную баржу, обязательно представленную в распоряжение А.И. Манташева нефтяною фирмою Ротшильда. Гроб был покрыт золотой парчой с гербами покойного графа. Между тем в это время на пристань все продолжали прибывать различные депутации от нефтяного и других обществ. Все они прибыли с венками для возложения на гроб. Тут же находились все офицеры батумского гарнизона. Войска были выстроены вдоль набережной фронтом к морю. По желанию французского экипажа парохода «Менгрелия», все матросы с него были допущены составить почетную стражу при перенесении тела покойного на берег. В 11 часов утра при совершенно тихой и ясной погоде, баржа отчалила от «Мингрелии»...

Как только баржа приблизилась к пристани, навстречу ей выступило армянское духовенство в полном облачении, имея впереди певчих. Духовенство тут же совершило напутственную молитву. В это время войска взяли на караул и музыка заиграла «Коль славен»... От пристани останки графа по пути, устланному лавровыми листьями, были перенесены в церковь. Во время перенесения печальная процессия растянулась на громадное расстояние... Подойдя к церкви, процессия остановилась, и гроб был внесен в нее офицерами, представителями города и депутатами. Тут священником Тер-Степановым была отслужена панихида... Между прочим, в числе встречавших в Батуме останки покойного графа М.Т. находились также и два его бывших сподвижника... генерал-лейтенант С.О. Кишмишев и полковник князь Тарахан-Моуравов.

Кавказ. 1889. 21 января.

№ 89

«КАВКАЗ ИМЕЕТ ПРАВО ГОРДИТЬСЯ ГРАФОМ»

Сегодня весь Тифлис, от мала до велика, участвует в печальной поминальной процессии, чествуя выдающиеся государственные заслуги усопшего графа Михаила Тариеловича Лорис-Меликова. С ис-кренною, глубокою, сердечною скорбью встречаем мы бранные останки героя Ардагана, Карса и победителя Мухтара-паши, так много потрудившегося на гражданском поприще для блага отечества! Он родился в Тифлисе, провел свою молодость на Кавказе, развил свои административные и военные таланты в трудовой и тяжелой школе Кавказской войны, с ее историческими традициями князя Цицианова¹, генерала Ермолова и князя Воронцова, при котором усопший граф Михаил Тариелович начал свою блестящую карьеру, которая довела его до высших почестей, достигнутых фактическими заслугами, результатом его необыкновенного ума и энергии, редкого бескорыстия и самоотверженного исполнения долга перед Престолом и Отечеством...

Кавказ имеет право гордиться графом Михаилом Тариеловичем, и печальное торжество, собравшее вокруг его гроба всех разноплеменных обывателей Тифлисца и представителей всех сфер общественной деятельности Закавказья, служит естественным выражением глубокого уважения всей нашей окраины к великим заслугам усопшего перед Престолом и Отечеством.

Кавказ. 1889. 7 февраля.

¹ Цицианов Павел Дмитриевич (1754—1806) — князь, главнокомандующий войсками Грузии, астраханский военный губернатор, присоединил к России Имеретию и Мингрелию, завоевал Ганджинское, Карабахское, Шехинское и Ширванское ханства. В начале русско-иранской войны, в 1804—1813 гг., командовал войсками России, занял Шурагельское султанство. Убит при переговорах с бакинским ханом.

№ 90

ЛЕВ ТИХОМИРОВ о конституционном ПРОЕКТЕ ЛОРИС-МЕЛИКОВА

Убеждения графа Лорис-Меликова достаточно известны. При многих талантах, энергии и особенно большой хитрости генерал ничуть не обладал тем государственным умом, который, ставя общественного деятеля в нравственную связь с глубокими родниками исторической жизни, делает его независимым от поверхностных течений мелкой «популярности». В идейном отношении это был средний образованный человек своего времени, либерал и умеренный конституционалист. Такой же мелкий средний либерал А.И. Кошелев, хорошо его знавший, постоянно характеризует его как своего единомышленника...

Граф Лорис-Меликов в своих понятиях о подавлении крамолы так и смотрел, что нужно удовлетворить «голод» скромно просящих «пищи», и тогда число выходящих «на грабеж» уменьшится или даже они совсем исчезнут. Как «либеральный комитет», как все конституционалисты, он смешивал политиканствующую интеллигенцию с населением. Недовольство политиканствующей интеллигенции он отождествлял с недовольством «населения»...

Раз допущена такая подмена, дальнейшее падение самодержавия может быть высчитано с математической точностью. Раз интеллигенция вместо роли служилого класса при Государе захватила бы роль представительства якобы народной воли — дело монархии и народа было бы кончено. Государь может держать в своих руках «служилых» и не допускать их до чрезмерных захватов. Но народ не имеет никаких способов, как мы видим это на примере всей конституционной Европы, держать в своих руках выбранных им представителей и всегда делается игрушкой их интриг. Политиканствующий слой, в совокупности своих партий, делается владыкой страны, и ослабление власти Монарха, а в идеале и полное ее уничтожение становится целью усилия этого слоя...