Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Итенберг Борис Самуилович

г. Львов. Граф Лорис-Меликов // С.-Петербургские ведомости. 1879. 30 января. Корреспонденция из Москвы.

№ 19

ЦАРИЦЫНСКИЕ БУДНИ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА

В ноябре 1878 г. в Царицын проникли слухи, что в низовьях Волги, в пределах Астраханской губернии, появилась болезнь, от которой люди умирают очень скоро и даже целыми семьями. Слухи эти держались весьма упорно и, по мере того, как время шло, принимали все более и более зловещий характер. В конце ноября было получено из станицы Ветлянки от местного священника письмо⁶⁴⁴, в котором этот почтенный пастырь⁶⁴⁵, описывая все ужасы постигшего их станицу несчастия, убедительно просил об оказании помощи больным и сиротам. Вследствие этого немедленно было отправлено в Ветлянку, на лошадях, под надзором двух сестер милосердия, значительное количество белья, обуви, чаю, сахару, муки, пшена и пр.⁶⁴⁶ Одновременно с этим был командирован туда же и лекарский помощник Васильев. Вот что, спустя

несколько дней, он писал из Ветлянки: «Приехавши в Ветлянку, я явился немедленно за распоряжением к начальнику первого отдела Астраханского казачьего войска, полковнику Плеханову, но тот, сказавшись больным, не сделал никаких распоряжений, предоставив мне делать то, что я найду нужным. Я взял казаков и сейчас же отправился осматривать больных. По дороге мне попадалось множество трупов, они лежали посреди улицы⁶⁴⁷. Первая моя забота была погрести умерших, но никто не находился: все сбежали. В домах станицы нашел множество больных и мертвых. Больные были разного возраста. Матери, отцы, дети — все боялись больных. Все были так напуганы, что бросили дома и семейства и бежали в степь. После долгих усилий, я едва нашел двух солдат-пьяниц, которые согласились погребать тела. Множество домов совершенно заколочены...»

Вслед за этим продолжали получаться с низовьев Волги известия, словесные и письменные, одно другого мрачнее. Говорили, что зараза из Ветлянки проникла уже в соседние селения и грозит вскоре появиться в Царицыне, что ветлянекая болезнь — несомненная чума, потому что люди умирают в продолжение 2—3 часов, будучи перед тем совершенно здоровыми. Впоследствии, под влиянием страха, лекарский помощник Васильев тайно скрылся из Ветлянки, но был немедленно возвращен назад; его хотели было за это предать суду, но ввиду действительно оказанных им заслуг, оставили без преследования⁶⁴⁸.

17 декабря 1878 г. я по личным моим делам должен был выехать из Царицына в Москву. Едва приехал в Белокаменную, как тотчас получил от жены телеграмму следующего содержания: «Чума Енотаевском уезде, в станице Ветлянке. Умирает 95 процентов. Жители бегут. Черном яру — чума. Царицын волнуется. Врачей нет». Прочитав эту депешу, я пришел в ужас. Мне, как городскому голове, страшно было за судьбу города, а как семьянину, за положение моих домашних. Я тотчас телеграфировал об этом саратовскому губернатору М.Н. Галкин-Врасскому и в то же время послал депешу в Петербург, к моему знакомому, прося его навести справки о том, насколько верны астраханские сведения. Вместо ответа, я получил приглашение немедленно прибыть в Петербург. В тот же день, вечером, с курьерским поездом, я выехал в северную столицу, и едва поезд остановился у платформы Николаевского вокзала, как получил приглашение немедленно явиться к управляющему Министерством внутренних дел. Заехав на квартиру моего знакомого, чтобы переодеться, я тотчас в сопровождении В.А. Кокорева¹, который меня уже ждал, поехал к министру. Это было около 12 часов. А.С. Макова² мы не застали дома: он уехал с докладом к государю. В 2 часа мы снова приехали к нему и были немедленно приняты. Он встретил нас в большом кабинете, наверху, и, усадив около письменного стола, начал расспрашивать. Я передал ему все, что было мне известно относительно Ветлянки. Лев Саввич, видимо, был смущен моим рассказом и хотя старался скрыть это смущение, показывая вид, что ему все известно, тем не менее ясно было видно, что он решительно ничего не знал о том, что творится в Астраханской губернии...

В тот же день, по распоряжению управляющего министерством, был командирован в Ветлянку доктор медицины А.Я. Красовский⁶⁴⁹.

В ночь же с 19 на 20 число, т. е. тотчас же по получении моим знакомым моей депеши из Москвы, была отправлена от имени управляющего министерством саратовскому губернатору телеграмма, текст которой был следующий: «Прошу принять немедленно меры против переноса заразительной болезни из Енотаевского уезда в Царицынский; если окажется необходимость, — учредить карантин для прекращения всякого сообщения с Черным Яром, Енотаевском и станицами, близ их лежащими. Медлить нельзя, положение дел весьма серьезное и опасное. О мерах, какие будут приняты, телеграфируйте, но, главное, не медлите и пошлите опытного чиновника».

Таким образом был дан первый толчок к принятию энергических мер.

22 декабря я выехал из Петербурга, а 26-го был уже в Царицыне, где и застал саратовского губернатора М.Н. Галкин-Врасского. Он действовал здесь со свойственною ему энергией и в течение нескольких дней успел привести город и его окрестности в такое положение, что о вторжении заразы со стороны Астраханского края перестали даже и думать. Везде, где указывала надобность, учреждались карантины, явились врачи; комитет общественного здравия и санитарная комиссия действовали с усердием. Впоследствии медико-санитарные средства Царицына еще более увеличились: по распоряжению Министерства внутренних дел была прислана сюда целая партия врачей, а

В.А. Кокорев выслал огромное количество дезинфекции. Причем не могу не упомянуть о следующем курьезе. По странному стечению обстоятельств, мне, как городскому голове, пришлось в это страдное время не только возиться с городом, но и быть начальником военной стражи. В моем распоряжении находилось: 4 офицера, 1 полицейский пристав, 50 человек солдат и столько же казаков; вся эта армия составляла цепь, окружавшую Царицын. Одновременно с принятием в Царицыне означенных мер принимались меры к локализации заразы и в Астраханской губернии: учреждались карантины, изолировалось одно селение от другого, а для сообщения Царицына с Астраханью был открыт объездной путь по Калмыцкой степи, охранявшийся разъездами казаков и особо назначенного для того чиновника.

28-го декабря 1878 г. М.Н. Галкин-Врасский выехал из Царицына в Саратов, поручив мне наблюдение за деятельностью установленных учреждений, а 30-го я получил от него следующую телеграмму: «Красовский 29-го декабря телеграфирует: В Ветлянку прибыл 27-го декабря. Чумы не нашел. Видел больных с воспалением легких. Нет вновь заболевших. Третий день остается два с тифозным воспалением, а одна с язвою в паху давнего сомнительного

происхождения. Ваши (вероятно, врачи) размещены по деревням, где нет опасности. Надеюсь, все скоро кончится».

Телеграмма эта была немедленно объявлена во всеобщее сведение и произвела благоприятное впечатление. Вслед затем, спустя 10 дней, телеграфировал мне из Никольского (близ Ветлянки) доктор Павлинов: «Ветлянская эпидемия несомненно чума, с декабря ее легочная форма». Итак, очевидно было, что ветлянская болезнь потеряла свой острый характер. Все клонилось к тому, чтобы дела и люди вошли в свою обычную колею... Между тем в столичных газетах появились известия такого тревожного свойства, которые сразу произвели сенсацию как в правительственных сферах, так и в обществе. Так, по поводу одной депеши, напечатанной в «Голосе», управляющий министерством статс-секретарь Маков телеграфировал мне 29 декабря: «Из Царицына телеграфируют в газету «Голос», что будто в городе появилась чума со страшной смертностью. Прошу телеграфировать мне немедля — все ли у вас благополучно». На это я отвечал ему, что у нас никакой чумы нет и что неверные сведения, как оказалось по справкам, сообщены в газету из Царицына вновь назначенным в Астрахань управляющим почтовою частью Степановым, каковое сообщение сделано было им на пути из С.-Петербурга, из Царицына, со слов проезжего... Таким образом, несмотря на то, что газетные известия были не вполне верны, тем не менее молва о страшной болезни продолжала нестись с быстротою молнии. Вскоре известие это проникло за границу. Европа встревожилась, и в результате получилось: установление строгого кордона по нашей границе, воспрещение привоза из России товаров и стеснение проезда путешественников; все это, вместе взятое, отразилось потом миллионными убытками на нашей торговле и промышленности...

16 января 1879 г. в Комитете министров слушалось словесное заявление управляющего Министерством внутренних дел о появившейся заразе и принятых против нее мерах. В этом заявлении полагалось испросить Высочайшее соизволение: 1) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел сделать зависящее распоряжение к сожжению, в той мере, как это будет принято необходимым, станицы Астраханского казачьего войска Ветлянки, с соблюдением следующих главнейших оснований: а) жители станицы Ветлянки должны быть выведены и размещены, по ближайшему соображению местных удобств, не выходя из карантинного района; б) оценку движимых и недвижимых имуществ, преданных сожжению, и выдачу за оные вознаграждения владельцам возложить на особую комиссию, под председательством астраханского губернатора, с участием членов: казачьего ведомства и Министерства финансов, государственных иму-ществ и внутренних дел, по особым правилам, которые эта комиссия должна постановить на месте, ив) на ту же комиссию возложить как распорядительные действия по сожжению станицы Ветлянки, так и все меры, необходимые для обеспечения выведенного из станицы населения продовольствием, бельем, теплою одеждою, лечением больных и т. п. 2) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел испрашиваемые ныне относительно ст. Ветлянки меры распространять и на другие селения, а также и на отдельные в тех местностях районы и в той мере, в какой это будет признано необходимым. 3) На предоставление ныне же в распоряжение гражданской администрации необходимого числа войск для исполнения карантинной службы, и 4) на отнесение на счет государственного казначейства всех расходов, как по приведению в исполнение указанных выше мер, так и по возмещению издержек по всем принимаемым, по случаю настоящей эпидемии, мероприятиям.

По выслушивании этого заявления в присутствии приглашенных в заседание Комитета министров: начальника Главного штаба, начальника иррегулярных войск, главного военно-медицинского инспектора, лейб-медиков: Н.Ф. Здекауэра и С.П. Боткина³, и управляющего медицинским департаментом тайного советника Розова, комитет принял в особое внимание сделанное статс-секретарем Маковым заявление о том, что предположенное ныне сожжение Ветлянской станицы испрашивается им лишь по всестороннем изучении дела и по глубокому убеждению в неизбежной необходимости столь крайней меры, для совершенного искоренения зла в самом моменте его зарождения. Ввиду вышеизложенного и принимая во внимание признанные наукою и опытом способы к прекращению и ограничению распространения заразы, комитет пришел к единогласному заключению о целесообразности предположений управляющего Министерством внутренних дел. Вместе с тем комитет остановился на мысли о необходимости спешно воспользоваться продолжающимися зимними морозами для принятия энергических мер к предупреждению дальнейшего распространения эпидемии. В этом отношении комитет находил, что оздоровление не только селений, уже ныне считающихся зараженными, но вообще тех местностей, кои могут послужить источником заразы, представляется крайне необходимым и совершенно неотложным. По глубокому убеждению комитета, действительность и своевременность мер по столь важному делу могут быть вполне обеспечены только предоставлением главного руководства этими мерами на местах особому, облеченному высочайшим доверием, лицу, которое, будучи снабжено широким полномочием на предмет чрезвычайных мер, могло бы объединять все распоряжения по предмету прекращения болезни и пресечения ее дальнейшего распространения. На основании изложенного, комитет полагал: I. Заявление управляющего Министерства внутренних дел утвердить. II. Испросить Высочайшее Его Императорского Величества повеление относительно командирования на место заразы лица, облеченного Высочайшим Его Величества доверием и особо уполномоченного на принятие в Астраханской и сопредельных с нею губерниях и областях чрезвычайных мер и на объединение всех распоряжений как по прекращению заразы, так и с целью предупреждения дальнейшего ее распространения, и III. В случае Высочайшего Его Величества соизволения на командирование особо уполномоченного лица образовать при нем комиссию, с включением в состав оной специально-врачебных деятелей и с возложением на нее исследования на местах хода и развития заразы и изыскания мер как к пресечению эпидемии, так и к оздоровлению местностей, рке зараженных, а равно и тех, кои могут служить источником заразы. На журнале комитета 18 января 1879 г. последовала собственная Его Императорского Величества резолюция «Исполнить». Выбор пал на бывшего героя турецкой войны, генерал-адъютанта графа Михаила Та-риеловича Лорис-Меликова.