Граф Никита Панин
Шрифт:
Зачернели тропинки в старом парке, появилась на взгорке молодая травка, окутались зеленым туманом стройные белоснежные березки, и наступила весна 1762 года. Грязь и ростепель быстро сошли на нет, бурно и разливисто вскрылась река, затопив низину у подножья дома, потом медленно сошла черная вода, оставив след в виде илистой полосы, которая немедленно заполнилась травой и мелкими невзрачными цветочками. Петр Иванович вместе с девушками отправлялся каждое утро к старой почерневшей беседке в углу старого парка, Палашка приносила туда горячее молоко и свежие ватрушки с творогом
Старый вояка окреп и поздоровел, подагра его отступила и растворилась в свежем воздухе, внимании и заботе, но главное, он боялся признаться себе, что ловит глазами ясный взгляд Маши, что для него она стала самой милой на всем белом свете.
Однажды Анна в сопровождении Василия поехала смотреть поля, увидеть, как сеют хлеб крестьяне, обозреть свои владения в весеннем уборе, а Маша и Петр Иванович вышли гулять в парк.
Зеленый туман деревьев уже сменился густой и темной кроной, одни только сосны стояли такие же хмурые и угрюмые, как будто их и не интересовала теплынь и косые полосы солнечного света между стволами. Река неспешно и величаво катила свои воды между крутых обрывистых берегов, с плеском набегала на крохотный слой прибрежного песка и откатывалась с тихим ропотом.
Маша выбежала на самый высокий край берега и стояла там, открытая ветру и солнцу, бледному голубому небу и прозрачности воздуха.
Петр Иванович стоял поодаль и любовался стройной фигуркой, развевающимися золотыми волосами и краями легкого белого платья, которые шаловливо отгибал ветерок. Она протягивала руки к солнцу и кричала:
— Боже, как хорошо, как сказочно хорошо в нашем замке!
Внезапно он увидел, как край земли осел под ее ногами и Маша оказалась ниже кромки берега, а потом и вовсе покатилась вниз.
Слой земли в этом месте берега отвалился, и тяжелая глина понесла за собой Машу.
Петр Иванович не раздумывал ни мгновения. Он прыгнул на край откоса и покатился вслед за Машей. Почти по пояс в земле, она докатилась до самой кромки берега и остановилась. Груда земли, насыпавшись вокруг, остановила девушку, не унесла в реку. Крупными прыжками добрался Петр Иванович до Маши, ногтями, ладонями откопал и на руках вытащил на крутой берег, прямо по рыхлым пластам земли. Она осыпалась под его ногами, но он нес Машу, не обращая внимания ни на что. И только поднявшись на самый край взгорка, встав на ноги, увидел, что весь он засыпан землей, платье Маши из белого превратилось в рыжее. Только тогда он поставил ее на ноги и тихо, не переводя дыхания, спросил:
— Вы живы?
— Жива, жива, — весело откликнулась Маша. — Ну и смешной же вы…
Он сел на землю, облегченно вздыхая, и смотрел снизу вверх на ее смеющийся рот, на растрепанные золотые волосы, усыпанные комьями земли, на ноги в башмаках, и пришел в себя.
— Как вы можете терпеть с собой такого недотепу, —
Петр Иванович стукнул кулаком по земле и опустил глаза.
— Что ж такого, — весело отвечала Маша, — а вот от Анны нам нагоняй будет! Ой, как на вас много земли…
И она принялась стряхивать крупинки глины, приставшие к его кафтану и брыжам, а потом со смехом сказала:
— Нет, платье все испорчено, придется переодеться…
Девушка взяла его за руку и потянула за собой, поднимая с земли, и не было для него мгновения прекрасней.
Она серьезно посмотрела на него, выражение ее лица сделалось торжественным и важным.
— Маша, Маша, — тихонько выдохнул он.
— Ну вот, нате вам, — быстро сказала она, — я вас уже давно люблю, а вы не замечаете, все пялитесь на Анну. Бог меня накажет, что я так говорю, но теперь я уже молчать не могу…
— Разве может такой старик, как я, рассчитывать на вашу любовь, — с грустью и горечью проговорил Петр Иванович… — Разве вы не видите, как к стар, я же почти в два раза старше вас…
— Вот и видно, что вы не любите меня, — укоризненно сказала Маша, вырвала у него руку и побежала по тропинке.
Он вскинулся и побежал за ней, схватил за платье, все обсыпанное землей, и быстро проговорил:
— А ну, повторите, что вы сказали, я только сейчас понял…
— Какой вы бестолковый, а еще старый, — отвернула Маша лицо, покрасневшее и невеселое.
— Да за что ж меня любить, — с отчаянием в голосе воскликнул Петр Иванович, — мало того, что я стар, так я еще и беден, и нет у меня ничего, что бы привлекало сердца…
Маша быстро повернулась и несмело прижалась к нему лицом. Не помня себя, Петр Иванович принялся целовать ее губы, глаза, волосы, осыпанные землей, щеки, пылающие от смущения.
Потом встал, как полагалось, на одно колено и торжественно произнес:
— Марья Родионовна, станьте моей женой…
Она засмеялась, встряхнула его волосы, тоже осыпанные землей, и манерно ответила:
— А вот посмотрим, что скажет моя сестра, да еще и Василий! Я не властна распоряжаться собой, они решают мою судьбу…
— Одна ты можешь распоряжаться своей судьбой, а заодно и моей, — пылко воскликнул Петр Иванович. — Вся моя жизнь — твоя, бери, если хочешь, не хочешь, скажи сразу, и я уеду и больше не покажусь тебе на глаза…
— Как вы смеете так говорить, — едва не заплакала Маша, — да мне кроме вас никого и не надо…
Влюбленные взялись за руки и так вошли в дом. Палашка, увидя их в земле и песке, всплеснула руками и заахала.
— Я чуть не утонула, — захлебываясь счастливыми слезами, говорила Маша, — а Петр Иванович спас меня. Я как поехала с обрыва, а он как бросится за мной и вынес меня наверх!
Палашка прижимала ее счастливое лицо к своему мягкому плечу и, как в детстве, когда была ее кормилицей, поглаживала по спине и тихонько шептала:
— Ну, ну, плачьте, плачьте, барышня, все горе слезами изойдет…
Вечером Петр Иванович по всей форме просил руки Машеньки у Анны. Та крайне удивилась и, призвав Машу, потребовала объяснений.