Граф Соколов — гений сыска
Шрифт:
— Ты, Кошко, слышал, что в Мариенбурге с некоторых пор темные делишки творятся?
— Как не слыхать, ваше превосходительство, когда вся губерния говорит. — И осмелился, пошутил: — Только, надо заметить, что делишки вовсе не темные, а наоборот, светлые.
Губернатор изволил улыбнуться и продолжал:
— Да, в этом местечке уже несколько недель продолжаются пожары. Вчера ночью сожгли конюшню с рысаками у самого барона Вольфа — местного магната. Красного петуха пустили пастору. Местная полиция беспомощна. Тамошний брандмейстер Залит сбился с ног.
Приказываю срочно отыскать поджигателей. Шкуру
В тот же день я отправил двух своих агентов в Мариенбург. Карманы их набили деньгами. Сняли они жилье, стали по пивнушкам — их там две — ходить, щедрой рукой угощали аборигенов. Но к агентам народец отнесся с подозрением. За их счет винцо пил, но языки никто не развязывал. А пожары продолжались. Так минуло еще месяца три-четыре. Брандмейстер Залит грозится: “Ох, поймаю поджигателей, головы снесу негодяям!”
Дело до Государя дошло. Шутка ли: дома горят, люди погибли, а концов найти не можем. Поджигатели после себя никаких следов не оставляют, только на месте пожарища — сильный керосиновый запах.
Государь сделал выговор губернатору. Тот на меня ногами топает:
— Срочно найди злоумышленников или — в отставку! Долго я голову ломал: “Что предпринять?” И наконец додумался, приказал агентам:
— Пивнушку откройте, вот к вам народ и пойдет.
Среди пьяных разговоров все проведаете, местные правду наверняка знают.
Казна денег дала, пивнушку открыли. И вновь агенты плачутся:
— Не идут к нам, пьянствуют там, где привыкли.
Что делать? Ночь не сплю, другую бодрствую. А пожары уже более полугода продолжаются. Опять жертвы — сгорела какая-то старуха и ее внук. Главное — причина не понятна. Жгут всех подряд, но более других достается барону Вольфу и пастору. Губернатор грозит уже меня самого на Сахалин этапировать. И вдруг осенило! Вспомнил молодость, когда с приятелями захаживал в немецкий пивной зал на Измайловском проспекте. Ходили туда многие, за несколько кварталов обитавшие. И знаете, почему? Лишь потому, что там бесплатно к пиву давали соленые сушки. Грошовый пустяк, но, право, какая-то магия - именно сушка туда притягивала.
Отправил агентам несколько мешков сушек, научил, как действовать.
Жена Рацера округлила глазищи:
— Неужто подействовало?
— Именно! Навалились аборигены на дармовые сушки, пиво хлещут, пардон, пьют в три горла, языки развязались.
И вот однажды среди ночи ко мне на квартиру заваливается агент. С порога кричит:
— Всю правду вызнал! Поджоги устраивает сам брандмейстер Залит.
Диевский удивился, спросил Кошко:
— Зачем ему это нужно?
— Незадолго до описываемых событий скончался местный пастор. На вакантное место рассчитывал брат брандмейстера, но барон поставил своего человека. И тогда, в отместку, этот Залит начал устраивать пожары, чтобы баламутить народ и тем самым отомстить барону Вольфу.
Старый граф, внимательно слушавший рассказ, возмутился:
— До чего пали нравы государственных чиновников!
Сам поджигает, сам тушит, да еще награды и жалованье получает. И чем история закончилась?
— Мы провели обыск в доме брандмейстера, у его брата и двух подручных. Нашли большие запасы керосина, пороховые шнуры, несколько десятков аршин трута и прочее. Суд приговорил брандмейстера к восьми годам каторги с лишением всех прав состояния.
Старый граф, маленькими глотками смакуя бургунское, одобрил:
— Браво, вы, сударь, поступили и впрямь остроумно! — И повернулся к сыну: — Ты, Аполлинарий, восхищен?
Без восторгов
Соколов молчал. Кошко победно посмотрел на него:
— Что же вы молчите, Аполлинарий Николаевич? Мне тоже интересно ваше мнение. — Начальник сыска явно ожидал похвал.
Тяжело вздохнув, Соколов промолвил, вдруг переходя на “ты”:
— Ты, Аркадий Францевич, сколько времени разоблачал злодеев?
— Ну, поболее полгода. А что?
— Пока ты беспомощно развлекался пивнушкой-сушкой, горели дома, гибли люди. Какой же это успех? Какие тебе награды? На месте губернатора я тебя выпорол бы и отправил в будочники. Все это дело можно было бы распутать быстрей, чем мы тут обедаем.
Кошко заносчиво привскочил со стула:
— Каким образом?
— На пожарищах, как ты сам сказал, всегда ощущался сильный запах керосина. Стало быть, надо начинать с владельца москательной лавки. Кто у него много керосина скупает, тот и поджигатель.
— Так он не сказал бы! — крикнул Кошко. — Они, собаки, все там запуганы. Каждый за себя дрожал.
— Сказал бы! По бегающим зрачкам и выражению лица я сразу бы догадался, что он правду знает. В конце концов облил бы его керосином и пригрозил зажженной спичкой. Мол, чик, и ты — факел!
Старый граф возмутился:
— Фу, Аполлинарий, это ведь варварство!
— Варварство, папа, когда по вине молчавшего лавочника гибли люди. Он-то знал, кто у него подозрительно много приобретает керосина! Я бы его и сейчас отправил, скажем, на золотые прииски Витима, коли он такой сребролюбивый.
Кошко враз помрачнел, сознавая, что Соколов прав. Но тот вдруг весело и добродушно улыбнулся:
— Я уверен, что ты, Аркадий Францевич, послужив вместе с нами еще годик-другой, станешь грозой взломщиков, карманников, магазинных воров, угонщиков колясок!
Обретенный бриллиант
Соколов знал гастрономические пристрастия отца, еще загодя он приказал повару Кобзеву:
— Владимир Григорьевич, сделай ударение на рыбном!
Теперь настал момент, когда лакеи на бегу с непостижимой ловкостью — лишь на кончиках пальцев — тащили подносы со стерлядью паровой в шампанском, форелью, припущенной целиком, с запеченной осетриной “Валаамские старцы”, судаком отварным, фаршированной крабами севрюгой на вертеле — “Королевские мечты” и другими яствами.
Старый граф восхитился:
— Надо же, у вас тут кухня получше парижской!
Он и впрямь был приятно удивлен. Он почему-то полагал, что общество, в котором нынче вращался его любимый сын, мало чем отличалось от разбойничьего. Но здесь он встретил людей хотя чинов невысоких, но вполне приличных. Повернулся к молчавшему весь вечер Жеребцову:
— Сын сказал мне, что вы, молодой человек, его ближайший сподвижник. Сделайте старику одолжение, поведайте о каком-нибудь вашем отличном деле.