Графиня поневоле
Шрифт:
Свадьба уже вовсю готовилась. Если бы не смерть невесты…
И вот теперь папочка отчего-то решил, что я так же, как его старшая дочь, безропотно пойду на заклание… Под венец, то есть.
Но не ту напал. Я всегда мечтала выйти замуж по любви. И вообще, сейчас не средние века, чтобы отцы, не спрашивая согласия дочерей, выдавали их замуж!
Все это я высказала отцу в лицо, не забыв добавить, что если ему так хочется порадовать своего компаньона, то пусть ищет ему какую угодно фотомодель, хоть из Нью-Йорка, а меня оставит в покое.
—
— Развалится? — уточнила я. — Ну значит, туда ему и дорога. Новый создашь.
— Не смей так говорить! — сорвался на крик папенька. — Между прочим, именно за счет этого самого бизнеса ты и росла в достойных условиях! И образование получаешь не абы какое, а в МГУ, и все шмотки твои, и цацки всякие… Все, все благодаря моему бизнесу!
Отец обвел рукой кабинет, в котором мы находились.
Это был мой личный кабинет: одно из нескольких помещений, где я была полноправной хозяйкой. Спальня, гардеробная, ванная, кабинет, будуар, гостиная… Все это было моим собственным. Ну, по крайней мере, я так считала до сегодняшнего дня.
Но отец уже успел популярно объяснить, что, по сути, ничего собственно моего здесь нет. И все, включая носки с желтыми бананами, надетые на мои ноги в данный момент, принадлежат ему.
— Поэтому, как единственная дочь и наследница, ты обязана выйти замуж за Сморчкова! — не унимался папенька.
Я фыркнула. Сморчков! Даже фамилия у отцовского компаньона была как у трухлявого гриба. Да и сам он весьма гриб напоминал. Конечно, не совсем трухлявый, но далеко не первой свежести, это точно. И этот пятидесятилетний «жених» меня, семнадцатилетнюю девушку, никоим образом не устраивал. Но что же делать?
— От этого брака все только выиграют, — продолжал отец уже более мягким тоном, видя мое замешательство. — Поверь мне, дочь! Бизнес оживится, так как финансы Сморчкова с новыми силами польются в него, ты будешь жить, как золотая рыбка в роскоши и неге, да и твоя мать…
Тут отец наступил на больную мозоль: мать была моим уязвимым местом. И он, прекрасно это зная, решил на это место надавить.
— И мы сможем вылечить твою мать, — глухо произнес он.
Моя мать вот уже третий год боролась с редким аутоиммунным заболеванием, которое постепенно убивало ее. Наши врачи не знали, что с ней делать: болезнь была настолько редкой и странной, что все только разводили руками. А вот за границей… Не без труда, но я нашла в Германии клинику, готовую взяться за лечение. Однако денег это стоило таких, что даже мой папаша, имевший на счетах достаточно, только бормотал:
— Это же придется один завод как минимум продавать, а то и пару складов еще… Не знаю, не знаю, да и результат лечения не гарантирован... Ты ведь в курсе, что я не вкладываюсь в предприятия, результат которых не предсказуем?
Упоминанием о матери он забил последний гвоздь в крышку моего гроба. И я решилась:
—
Высказав это, я умолкла. И пока папенька, расплывшись в улыбке, покидал мой кабинет, задумалась. Совсем не таким образом я хотела встретить свое восемнадцатилетие. А ведь именно на этот день, который наступит через неделю, и планировалась свадьба Кати и Василия Алексеевича. А теперь просто заменят одну невесту другой, и дело с концом. Ничего по новой готовить не надо, простая замена одной пешки на другую… Подслеповатый жених даже не поймет, наверное, что невеста стала моложе.
Хотя это я уже утрирую. Конечно, Василий Алексеевич знал о смерти Кати. Но мечтать о молодом теле, тем не менее, не перестал, старый хрыч! И даже гибель невесты его не смутила! А папаша услужливо подсказал ему выход… Как же я их всех ненавижу!
Как и все девушки моего возраста, я конечно, мечтала о другом женихе: молодом, красивом и богатом, понятное дело. Хотя последнее не обязательно, мы и сами сможем заработать, сейчас для этого масса возможностей… Лишь бы нравился мне, лишь бы любил меня, и чтобы я его любила, само собой. Но мне уж скоро восемнадцать, а такой экспонат мне еще не встретился. Да и есть ли он где-нибудь вообще? Конечно, я не была букой, и на вечеринки ходила регулярно, да и в институте много парней привлекательных видела… Только все мне не так! И парни не те, и вечеринки скучные, и любовь неземная не торопится меня навестить…
Сморчков вон только поторопился, черт бы его побрал!
Тут меня вдруг осенило. А что если?... Что, если сыграть свадьбу, стать официальной женой Сморчкова, а потом сбежать? Прямо сразу же после свадьбы, пока еще не состоялась первая брачная ночь, которую я, безусловно, не переживу, умерев от отвращения.
А ведь это, пожалуй, идея. Я просто исчезну, подготовившись заранее, а папенька со Сморчковым пусть ищут… Вот только не найдут никогда, уж я об этом позабочусь. Надо только сделать так, чтобы деньги на лечение матери Сморчков перевел сразу же после регистрации брака.
Подгоняемая этой идеей, я вышла из кабинета, отправившись искать отца. Он был у матери. Увидев ее изможденное, худое лицо на подушках, я содрогнулась от жалости и улыбнулась ей через силу.
— Выйди, поговорить надо! — поманила я отца рукой.
Мне не хотелось говорить при матери то, что сказать было необходимо. С ее проницательностью и безусловной ко мне любовью, она сразу поймет, что я иду ради нее на жертву. И конечно, будет протестовать, а сил у нее и так мало.
Отец вышел в коридор и хмуро уставился на меня. Небось, решил, что я передумала, мелькнула у меня мысль. И чтобы поскорее избавить его от тяжких дум, я выложила все, что пришло мне в голову: