Грань бездны
Шрифт:
Я вконец приуныл: удрать от такой своры Гуго мог, только превратившись в невидимку. Впрочем, рановато еще ему думать о бегстве. Оно станет возможно, когда «Гольфстрим» покинет предгорья, а к тому времени надзирателей вокруг него значительно поубавится. Вингорская армия не сунется на равнины, где от ее крыльев не будет никакого толку. Там Сенатору придется иметь дело лишь с теми захватчиками, какие останутся на борту буксира. Не сказать, чтобы это облегчало ему задачу, но тем не менее…
– Отлично! – проговорила Долорес, нарушая наше затянувшееся молчание. Взор ее был устремлен на взлетающих с «Оазиса морей»
– И откуда ты планируешь прыгнуть? – поинтересовался я.
– С кормы, – заключила Моя Радость. – Ты только глянь: тем вингорцам, которые взлетают с носа, приходится так или иначе отклоняться к северной стене. Возле южной поток быстро слабеет и теряет половину своей подъемной силы, потому что его тормозят завихрения, что возникают вон из-за того большого скального выступа. С другой же стороны восходящее течение уверенное настолько, что оно выносит вингорцев аж на самый верх склона. Причем – обрати-ка внимание! – они приземляются на его край не сразу, а лишь заложив крутой вираж. Как думаешь, почему?
– Издеваешься? Откуда мне знать? – кисло усмехнулся я. – Я ведь уже говорил тебе, что летал на крыльях лишь в детстве, да и то во сне.
– Вираж нужен летунам для того, чтобы сбросить скорость перед посадкой, – просветила меня Долорес. – А это означает, что течение, которое выносит их наверх, на той высоте еще не утрачивает силу. Теперь смекаешь, что к чему?
– А, ну да, все ясно! – подал голос Убби. – Если дующий в небо ветер не иссякнет, стало быть, он вынесет женщину-шкипера из каньона и поднимет ее на такую высоту, где ей никакие вингорцы будут не страшны.
– Видишь, как все просто. Даже краснокожий, и тот сообразил, а тебе все по кусочкам разжевывать надо, – укоризненно заметила Малабонита, кивнув на Сандаварга.
– Нет у меня сейчас настроения загадки отгадывать, – проворчал я. – И как ты ни старайся, я твою затею все равно не одобряю. Твой отец взял с меня клятву приглядывать за тобой и наказал, чтобы я не позволял тебе слишком часто расчехлять дельтаплан. Вот увидишь: ничем хорошим твои игры не закончатся. А сегодня это даже и не игра, а натуральное безумство. До Столпа Трех Галеонов почти пятьсот километров по прямой! И ты хочешь пролететь это расстояние на своих легоньких тряпичных крылышках?
– Опять ты за свое! Ну мы же вроде бы закрыли эту тему, разве нет? – Долорес всплеснула руками и, поднявшись с земли, раздраженно заходила взад-вперед. – И когда ты наконец уяснишь, что есть на свете вещи, в которых я разбираюсь намного лучше тебя! Да, мне не доводилось раньше совершать такие длинные перелеты, и что с того? Для меня вон управление твоей железной машиной тоже кажется ужасно рискованным и сложным. Но ведь и ты однажды вышел на бронекате в свой первый самостоятельный рейс! И тоже наверняка боялся, что не довезешь доверенный тебе груз до места назначения…
– Пожалуйста, не наступай на больную мозоль, – попросил я, с тоской глядя на еще не заметенные ветром следы «Гольфстрима».
– Прости, это был неудачный пример, – спохватилась
– Ага, я в курсе. Сеньор Сесар при каждой нашей встрече напоминает мне об этом и укоряет себя за содеянную тогда глупость, – пробормотал я.
– …Да вингорские «прыгунки» по сравнению с моим летательным аппаратом выглядят просто смешно! – Малабонита не обратила на мое брюзжание никакого внимания. – Все, на что способны вингорцы, это лишь сигать с горы на гору, не поднимаясь при этом слишком высоко. Они боятся, как бы первый же ураганный порыв ветра не изорвал их легкие крылья в клочья. А у моих размах и прочность таковы, что я могу летать и выше, и быстрее, и, главное, дальше любого здешнего аборигена. Пускай над предгорьями не дуют сильные ветры, зато там солнце отлично нагревает скалы, и теплый воздух не позволит мне потерять высоту. Ну а если вдруг я захочу сесть, то опущусь на вершину какой-нибудь гряды, с которой потом смогу стартовать и продолжить полет. И никакие, даже самые запутанные лабиринты не собьют меня с курса. Да ты только представь: в идеале уже через восемь-девять часов я могу быть у сеньора Оплеухи!..
– В идеале я должен был стоять сейчас на своем мостике, вращать штурвал и радоваться, что завтра снова буду греться на солнышке, – вздохнул я и чуть погодя добавил: – Согласен, пора бы и правда прекратить эти бессмысленные пререкания. Все равно ничего путного из них не выйдет. Ты убедишь меня в своей правоте, лишь когда сделаешь то, что задумала. И я буду каждый час молиться твоему Фиделю Гаванскому и своей Авось, чтобы они объединили усилия и помогли тебе выиграть наш спор. Однако у тебя еще есть время поразмыслить, не переоцениваешь ли ты свои силы. А сейчас пойдем придумаем способ, как нам забраться на этот проклятый корабль. Да и каюту для ночлега нелишне подыскать, пока не стемнело, а то теперь наш Физз только канистры таскать и горазд…
Мы не планировали отправлять Долорес в полет сегодня, ибо понятия не имели, сколько времени займет у нас подъем на корму лайнера. Вдобавок следовало дать «Гольфстриму» хорошую фору – затем, чтобы армия Шомбудага убралась подальше и не заметила парящий в небе дельтаплан. По этой же причине Малабонита не хотела лететь над «сквозняком», используя его в качестве ориентира. Она собиралась сразу взять курс на юго-восток, к Столпу Трех Галеонов, дабы с каждой минутой все больше отдаляться от Дельгадо и вероломных вингорцев.
Задняя отколовшаяся часть «Оазиса морей» была заметно длиннее передней. Чтобы добраться до задранной вверх кормы, нам нужно было карабкаться по накренившимся палубам около двухсот метров. Угол их наклона к каньонному дну составлял градусов сорок. Плюс к этому у судна имелся поперечный крен на правый борт – не такой крутой, как продольный, но тоже причинивший нам массу неудобств.
Войдя в пролом по следам буксира, мы задрали головы вверх и с ужасом обнаружили над собой множество свисающих отовсюду обломков. После чего поспешили в ближайшее трюмное помещение, пока какая-нибудь болтающаяся на честном слове балка не рухнула на нас с верхотуры.