Грани ненависти
Шрифт:
– Эй! – Развернулась в который раз и вопросительно глянула на спасенного.
– Меня зовут Раф. И я благодарен тебе.
***
Раф быстро шел на поправку. Рост приходил через день, отмечая, что рана заживает хорошо и быстро, и скоро можно будет снять швы. Готовил какие-то мази и накладывал при перевязке. С Рафом почти не разговаривал, а вот на Дайон шипел всякий раз, когда они оставались одни:
– Ты теряешь рассудок, ванни. Сколько это будет продолжаться? Возможно, следует
– Нет! – Дайон яростно отстаивала свою позицию.
– Но что ты знаешь об этом человеке?
– Ничего, кроме того, что ему нужна помощь.
– Это не игрушки, Дайон! Это не зверек, которого можно приручить и играть с ним, когда вздумается. Это человек. И, возможно, человек опасный! Если ты не образумишься и не расскажешь отцу, я сам это сделаю!
– Ты не посмеешь! И не сделаешь этого!
– Посмею! И сделаю! Потому что именно я помог тебе войти в этот мир! Именно на моих руках ты сделала свой первый вздох. И именно я в данный момент отвечаю за тебя. Подумай, девочка над моими словами! – Старик лекарь выжидательно смотрел на нее, а Дайон понимала, что он прав. И нет у нее веских доводов, чтобы доказать обратное.
– Еще никто не сказал, что я глупа или безрассудна. – Тут же скривилась и вздохнула. – Ладно, со вторым, быть может, и не так. Но я остро чувствую, что нужна ему. По крайней мере, до тех пор, пока Раф не поправиться. А потом, если не уйдет сам, я попрошу его это сделать.
Врачеватель осуждающе качал головой и, не говоря больше ничего, покидал бухту.
Раф не слышал их разговоров, но понимал по взглядам Роста, что старик крайне недоволен таким положением дел. В частности тем, что Дайон возится с ним и скрывает ото всех.
– Он никому не расскажет. Не беспокойся. – Дайон пыталась успокоить мужчину. – Он хороший.
– По твоему мнению, все хорошие. Даже я.
– Разве это не так?
– Знаешь, я ведь могу свернуть тебе шею одной рукой. Ну, по крайней мере, мог когда-то.
– И это принесло бы тебе удовольствие? – Дайон улыбнулась дерзко и своенравно, без страха повернулась к мужчине спиной и принялась нарезать мясо и сыр.
– Удовольствие может, и нет. А вот деньги – да. Чужая смерть была моим хлебом.
Дайон отшатнулась:
– Ты убивал за деньги?
– Мда-а. – Раф спокойно воспринял ее реакцию. – Какая же ты все-таки наивная девчонка. Мир не совсем такой, каким тебе кажется. И не всегда может вписаться в те рамки, в которых живешь. Существует и другая сторона жизни, более темная и гадкая: в ней нет благородства – только цель и прибыль. Впрочем, я уже поплатился за это…
– Не говори мне. Ничего не хочу знать! Ты – Раф. Я спасла тебя. И ты хороший… для меня этого достаточно.
А на следующий день Дайон не пришла в бухту. Раф злился на себя, что накануне сказал слишком много, и теперь девчонка испугалась окончательно. Если начистоту, за все это время он успел привязаться к ней и тревожился всякий раз, когда Дайон задерживалась с утра. Теперь же с горечью понимал, что оттолкнул ее: не каждый
И даже не предполагал, что всего в паре десятков метров девушка всеми силами пытается спровадить отца с пляжа. Они приехали туда утром купаться, потом сиртингин решил половить с дочерью рыбу, чтобы так сказать, в спокойной обстановке поговорить о ее неподобающем поведении.
Дайон раздраженно вздыхала, тайком подмечала, что солнце уже перевалило зенит, и беспокоилась. Потому не оправдывалась и часто отвечала невпопад.
– Что с тобой? – Варл, наконец, заметил, насколько рассеяна его дочь сегодня. – Что так сильно занимает твои мысли, что ты слышишь меня через слово?
– Все в порядке, отец. Просто не выспалась, наверное.
Сиртингин внимательно посмотрел на дочь. Слишком долго для того, чтобы не догадаться – он не верит ни единому слову.
– Хочу искренне надеяться на то, что это действительно так. Иначе бы стал беспокоиться.
– Нет поводов для беспокойства, отец.
– Если появятся, скажешь?
Дайон улыбнулась, а в душе было гадко от того, что она не может сказать правды.
***
Отец в скорости уехал. Рыбалка не удалась и не только она. Дайон скользнула в переход и пошла к пещере. Рафа на месте не оказалось. Чувство тревоги кольнуло сердце, но девушка тут же успокоилась, едва услышала мерные всплески широких гребков – мужчина плавал в запруде. Дайон уселась на песок и сложила руки на коленях. Щурясь на яркие блики в волнах, пыталась придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации: врать отцу и дальше, в надежде, что он не обнаружит тайный ход и соседнюю бухту? Или сказать обо всем и при этом бояться того, как поступит сиртингин с человеком, которого она обещала не выдавать?
Результат откровения был слишком очевидным. Раф – наемный убийца. Слишком худой и ослабший из чего не трудно сделать вывод – рудники или шахты на севере. Как избежал казни и смог выбраться? – непонятно. Но отец быстро все поймет и докопается до истины. И тогда Рафа ждет весьма прогнозируемый конец. Нет, нельзя ничего говорить, нельзя открываться!
Дайон в задумчивости ковыряла песок толстой палкой и вздрогнула, когда тень подошедшего мужчины накрыла ее. Раф плюхнулся рядом с девушкой на песок, и Дайон в недоумении уставилась на вроде бы знакомого человека.
– Ну, как?
– Э-э-э. Кто ты и куда дел Рафа? Ты не похож на себя.
– Ну, не настолько же, чтобы так удивляться. Мне идет?
– Очень. Без бороды лучше. Выглядишь моложе и не таким страшным.
– Ну, вот! А я то, наивный думал, что красавец красавцем, и что никакая борода не исправит этой прописной истины. – Дайон улыбнулась. – Знаешь, сколько времени пришлось обскубать ее? Да еще не видя себя.
– Завтра принесу зеркало, чтобы ты мог наводить лоск. – При мысли о доме, девушка встала и с тяжелым вздохом взмахнула палкой, потом еще и еще. Хотелось разогнать застоявшиеся мысли, от которых уже гудела голова.