Грани ненависти
Шрифт:
Небольшой домик встретил льющимся из окна светом, уютом и красиво вышитыми драпировками. Дайон поспешила к хозяйским сундукам и, покопавшись в них немного, извлекла вполне приличную женскую одежду. Коротко оглянувшись на дверь, быстро скинула свои лохмотья и переоделась. Засунула в мешок еще пару вещей для матери и детскую одежду.
Не уловила момент, когда часть ее девчачьей сути протянула руку к красивому, заботливо вырезанному гребню. Дайон на мгновение залюбовалась изяществом работы, но тут же опомнилась, одернула себя. Но отказаться от такой вещи как гребень для своих давно спутанных волос уже не смогла, потому засунула его в мешок. Туда же последовали
Через некоторое время пришел еще один из солдат и удрученно развел руками:
– Все животные разбежались, амбар разворочен, но кое-что я добыл. – Хлопнул по тяжелому мешку. – Коптильня забита до отказа, так что можно еще ни один раз придти. А вот с погребами проблема. Эти скоты пробили все бочки! Земля аж красная вся.
– Ничего, водички попьешь. – Его напарник оскалился в ухмылке и, почесав густую бороду, поставил увесистый мешок на землю. Кряхтя разогнулся и… тут же хватанул ртом воздух. Дайон вскрикнула от неожиданности, когда начальник охраны с силой толкнул ее в сторону кузницы. Зацепившись за порог, девушка буквально влетела в помещение, едва не разбив нос о наковальню. Оглянувшись через плечо, увидела, как бородатый, подхваченный другом, тяжело оседает на землю. А из его груди торчит толстое древко бронебойной стрелы.
Зажала ладонями рот. Так близко она еще не видела… Не видела, как гаснут глаза еще секунду назад живого человека. Зажала ладонями рот и тихо заскулила. Раздались крики, сначала смазано и смутно, будто под водой, но уже через пару мгновений остро резанули слух своим отчаянием, выводя из ступора и скованности. Быстро отползла за верстак и спряталась за чаном с маслом. Тело лихорадило, и мысли путались от такой внезапности. Не высовываясь, принялась шарить рукой по столу. Ладоням нужна была тяжесть. Желательно в виде меча или ножа. На столе одни заготовки. Зэрхат! Ну, хоть что-нибудь!
Шарила пока, наконец, со стола, едва не оттяпав пол уха, не свалилось нечто более длинное, чем кинжал с добротной крестовиной. Она еще не была доделана, но сидела прочно и хорошо легла в руку. Судорожно сжав оружие, Дайон прислушалась к возне с наружи. Лязг стали, вскрики ругань были яркими свидетельствами тому, что вылезать из укрытия нельзя.
Дайон огляделась. Три глухих стены. Крыша на столбах. Четвертый простенок открыт широким проемом, собственно дверью. Другого выхода из кузни нет. С тяжелым сердцем и отчаяньем девушка подумала, что выбраться к водопаду не удастся, и все закончится здесь. Но своенравность и безрассудство вечно толкали вперед. Даже сейчас, когда каждая жилка тряслась от страха, Дайон на четвереньках поползла к двери.
Стража отбивалась, как могла. Двое из шести валялись на земле в лужах собственной крови. Вокруг остальных, сгрудившихся в кучу, прижавшихся друг к другу спинами, кружил с десяток восточных солдат и с гиканьем брал воинов в кольцо. И кольцо это неотвратимо сужалось. Довольные таким развлечением восточники беспечно махали мечами, издеваясь, накладывали стрелы на луки. Уверенные в своей удаче, отпускали грязные шутки. Девушку передернуло: и это войско Аббаса? Жалкие трусы, способные разве что нападать на тех, кто меньше количеством, да еще и потешаться над этим, славя свое преимущество?
Гнусные твари! Жалкие мародеры! – Дайон с презрением хмыкнула. Глянула на свое оружие. Да,
Плана не было. Никакого. Разрывалась между желанием помочь и спастись самой. Взгляд лихорадочно бегал по углам, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь полезное. И тут наткнулся на чан. Чан с маслом! В волнении схватив трут, девушка высекла искру. Поджечь кусок ветоши было делом пары попыток. Зачерпнув целый ковш жидкости, Дайон снова подкралась к выходу и сходу плеснула ее на спины тех, кто был ближе. Следом швырнула горящую тряпку.
Сначала никто даже не понял, что случилось, но в следующие мгновения сразу два захватчика вспыхнули, как сухой хворост и, объятые пламенем, понеслись с криками по двору. Отвлекая своих товарищей и натыкаясь на них в агонии боли, разорвали кольцо и внесли сумятицу в происходящее. У третьего загорелся плащ, четвертый тряс ногами в попытке погасить занявшиеся в огне штаны.
Охрана времени не теряла, сыпля удары на растерявшегося противника. Дайон наверняка не вспомнила бы, как бросилась вперед и, яростно рыча, всадила свой не то нож, не то кинжал в бок замахнувшегося на нее солдата. Его меч не успел опуститься. Так и выпал плашмя из рук, но девушка уже не видела этого. Пришлось тут же уворачиваться от второго нападавшего, что с криками несся на нее.
Мозг впал в ступор, но отчаяние заставило работать тело. Оно вспомнило. Резко и неотвратимо вспомнило то, чему училось столько времени. Все то, что вместе с болью вколачивал в него Раф. Рефлексы сработали безотказно. Уйдя с траектории удара, девушка перехватила оба запястья противника еще на замахе. Используя его собственную силу и инерцию, рывком развернула на себя, ударила коленом в пах. Солдат охнул, и это было последним действием в его жизни. Потому что тут же вырванный из ослабевших рук меч с силой опустился ему на шею.
Видела, что телохранители отца успешно справляются с оставшимися. Порадовалась и подивилась себе, впервые в жизни не растерявшейся, а по– настоящему принесшей пользу. Приятное возбуждение погасило страх. Адреналин бурлил в крови, и разгоряченные мышцы требовали еще – нагрузки, активности, действий.
Потому не сразу заметила, что где-то болит. Не сразу поняла, что мощный толчок в плечо в пылу потасовки оказался пущенной стрелой. А когда увидела, как все еще вибрирует древко, торчащее практически из груди, удивилась. Не веря, смотрела на расплывающееся пятно, что тут же тягучими яркими каплями потекло с руки.
Почему-то подумала, что жаль добытое платье, попыталась сесть. Неуклюже плюхнулась на землю, потому что ноги вдруг стали ватными. Упрямо пыталась держать тело в сидячем положении и ухмыльнулась, видя, как начальник охраны с перекошенным полоумным лицом несется к ней через двор. Видимо что-то кричит, потому что комично раскрывает рот. Стало смешно и немного жалко его. Так старается…
Глава 12
Верхняя половина тела болела, будто все что там есть, отбито напрочь. Каждый вздох приносил страдания и лишь маленькую толику воздуха. Очень не хотелось открывать глаза, но и мириться с зелеными ядовитыми кругами, что периодически вспыхивали перед внутренним взором, тоже не хотелось. Потихоньку разлепить ссохшиеся, будто склеенные веки, оказалось делом нелегким. Тут же сквозь узкие щелки брызнул свет, отчего глаза заслезились. И так не сфокусированный взгляд поплыл еще больше, мельком увиденное застелилось дрожащей пеленой.