Граница безмолвия
Шрифт:
— Погоди, лейтенант, так это письмо ты написал «хирургессе», которая вчера спасала помощника капитана?
— Исключительная догадливость, пехота. Письмо, которое ты доставил из Архангельска, тоже от нее. Иного способа разыскать мою заставу у нее не было. Если бы ты не телился со своей почтой и вручил мне письмо сразу же после прибытия судна, все выглядело бы теперь по-иному,
— Полковник приказал почту в первые дни не выдавать, чтобы бойцы не расхолаживались, а занимались делом. Тем более что все равно ведь весь гарнизон будет погружен на судно. Там, дескать, пусть и читают. Но я почту просмотрел, вижу, твоя фамилия. Решил, что следует всем раздать, прямо здесь, на заставе. Ответы писать будут уже на судне или в Диксоне.
— Ладно, черт с ними, с подробностями. Об одном прошу:
На месте Скворечникова он бы, наверное, возмутился, однако тот знал свой грех, поэтому спокойно заверил:
— Слово офицера: твое письмо читать не стану. — И клятвенно пообещал, что обязательно постарается оставить его на почтамте
Диксона и даже попросит отправить в Салехард с ближайшим самолетом или судном.
Едва Вадим выслушал эти заверения, как вахтенный «Вайгача» дважды прокричал в мегафон: «Лейтенанту Ордашу срочно прибыть на борт судна и явиться к полковнику УдальцовуI».
— Вдруг передумают и прикажут уходить вместе с гарнизоном заставы? — с надеждой произнес он, направляясь к судну вместе с лейтенантом-пехотинцем.
— Это вряд ли, — покачал головой Скворечников, — Заставу на произвол судьбы не бросят.
— Не бросят. Оставят кого-нибудь другого.
— Это вряд ли, — оставался непреклонным пехотинец.
— Если на заставе оставят другого, тебя тотчас же отправят на фронт. Так что молись, чтобы начальство не передумало.
— И все же молюсь, чтобы передумало.
— Понимаю, надеешься, что в следующий раз твоя медичка сумеет прилететь к тебе в Диксон, — по-своему истолковал его порыв лейтенант-пехотинец.
— Не надеюсь.
— Врешь, только вряд ли успеет. С отправкой на фронт сейчас тянуть не станут. Не то у нас теперь положение.
17
— Кажется, даже я, старый служака, забыл о мудрейшем из армейских канонов: «Не спеши выполнять приказ, ибо последует команда: «Отставить», — встретил полковник Ордаша в каюте, которую он делил с каким-то капитаном второго ранга. — Только что по рации сообщили, что впереди у нас — ледовое поле, через которое пробиться без ледокола вряд ли удастся. Из Обской губы на помощь нам уже направлен некий ледовый проводник, однако прибудет он не ранее чем через пять часов.
— Понятно, — проговорил лейтенант то единственное, что мог проговорить в этой ситуации.
Полковник стоял у иллюминатора спиной к Ордашу, упираясь руками о борт, и казалось, он не изменит этой позы, пока не дождется этого самого ледового проводника.
— Но, как вы понимаете, я не стал бы вызывать вас, лейтенант, только для того, чтобы сообщить о ледовой обстановке в северо-восточной части Карского моря.
— Так точно, не стали бы.
Полковник все же оторвался от борта каюты и, пригласив лейтенанта присесть у столика, тоже сел.
— Но вы все же не правы, лейтенант, считая, что лично к вам эта ледовая обстановка отношения не имеет. Только что получена шифровка о том, что, по данным разведки, планируется рейд нескольких германских субмарин к морю Лаптевых. Предполагается, что «волчью стаю» адмирала Деница прежде всего будут интересовать проливы Югорский Шар и Карские Ворота, а также порт Диксон [57] , который становится основной перевалочной базой в этом районе для всех кораблей и военных грузов, которые могут поступать из Дальнего Востока, а главное, из портов наших союзников. Так вот, в связи со всем этим в Главном разведывательном управлении вдруг вспомнили, что в свое время старшина 202-й заставы Вадим Ордаш служил в разведке и даже прошел курс спецподготовки. Помню, в разговоре вы как-то намекнули об этом.
57
К осени 1941 года командование германского кригсмарине действительно обратило внимание на советский Севморпуть, по которому из района Дальнего Востока в Баренцево море была переброшена часть кораблей Тихоокеанского флота, а также начала поступать очень важная военно-промышленная помощь, предоставляемая США по договору
— Признаю, был такой грех.
— Почему же еще в прошлом году не настаивали на том, чтобы идти хотя бы в полковую разведку, а скромно отсиживались в старшинах заставы?
— В моих служебных бумагах все отражено. Лаконично и правдиво. А вспомнил о моем послужном списке, очевидно, все тот же майор, простите, уже полковник, Доротов?
— Источники уточнять бессмысленно. Важно уяснить, что от вас теперь прежде всего требуется внимательность и смекалка разведчика. Появление в проливе любого германского судна, высадка любого десанта, появление вблизи заставы или на острове любого человека — уже факт для радиосообщения.
— На заставе нет рации. Вернее, она была, но…
— Считай, что опять есть. Приказано отдать тебе одну из переносных радиостанций, которые мы доставляем в северные гарнизоны. Ключом, азбукой Морзе на ней работать не надо. Это одна из новых портативных раций, которыми мы снабжаем сейчас командные пункты, штабы и разведку. Её легко можно переносить на спине, она не требует длительной подготовки радиста, а зона действия — порядка пятисот километров. Конечно, до Архангельска, а тем более — Мурманска, такой рацией не дотянешься, — полковник развернул перед Ордашем карту Севморпути. — Но её вполне хватит, чтобы связаться с радистами, работающими в Амдерме, Диксоне, на острове Вайгач или на юге Новой Земли. Естественно, радисты будут извещены. Уверен, что в армейской разведшколе с азами радиосвязи тебя знакомили.
— Только у той рации радиус действия был значительно меньшим.
— Такими рациями, с меньшим радиусом действия, мы сейчас снабжаем военную авиацию, артиллерийские полки, общевойсковые батальонные и полковые штабы. К сожалению, большинство наших командиров слишком полагались на телефонную связь, крайне осторожно доверяясь рациям. Даже термин такой пошел гулять — «радиобоязнь» [58] . Однако опыт первых же дней войны показал, что большинство этих «радиобоящихся» уже в первые часы боевых действий теряли телефонную связь с войсками и высшими штабами. Артиллерия, танки, диверсионные группы и группы предателей — все было против них. А как поддерживать связь с частями, которые оказываются в окружении? Вопрос? Еще какой! Тебе же, лейтенант, будет передана рация «Север-бис», то есть значительно усовершенствованный тип.
58
Реальный факт. Многие командиры старой закалки предпочитали полагаться на полевые телефоны, явно недооценивая радиосвязь. Так что термин «радиобоязнь» появился еще в середине 1930-х годов. Как выяснилось, отечественная военная промышленность слишком мало внимания уделяла производству и усовершенствованию радиоаппаратуры, что тоже определенным образом сказалось на итогах первых месяцев войны.
— Весьма польщен, товарищ полковник.
Удальцов недоверчиво покосился на Ордаша: уж не иронизирует ли тот?
— Ну, а дальнейшим твоим радиоликбезом займется инструктор, который сопровождает эту технику и который уже получил нужные указания. В течение трех часов будешь находиться в его подчинении. Он же обеспечит тебя словарем-шифром и запасными батареями.
Приказав своему ординарцу провести лейтенанта к инструктору по радиоделу, полковник и сам вышел вслед за ним из каюты.