Грайлок 2: Безгрешных нет
Шрифт:
– Заедем в харчевню, что ли?
– предложил Морт.
– Возможно, местные повара еще не разучились готовить? Небось, набили руку, когда здесь ходили караваны.
– Тогда нам в центр, лучшее заведение наверняка там, - предложил Туйвин, - уж я-то знаю такие городишки, они все будто по одному плану построены.
– А как у нас с монетой?
– осведомился Махаба.
– У меня все отобрали.
– А у меня ничего и не было, - отозвался Морт.
– Туйвин, ты у нас был ходячим кошельком. Что скажешь?
–
– Эй! Это мой топор!
– И за кого нас здесь примут?
– задумчиво протянул Морт.
– За дезертиров?
– Да уж точно, на нас снаряжение элерийских солдат… С деньгами нас бы приняли за принцев, не иначе. Э, ладно, пущу в ход последний запас.
– Туйвин, я знал, что на тебя можно положиться, когда речь заходит о монетах!
Что за запас?
– Я зашил золотую монету в голенище сапога. Но это последняя!
– Ручаюсь, ты врешь, - буркнул эйбон.
– Если тебя потрясти, наверняка сыщется еще пара-тройка таких последних запасов. А ну-ка, сойди с коня и попрыгай, наверняка зазвенишь!
Спутники выехали на площадь - и тут же им на глаза попалась вывеска, изображающая толстяка в обнимку с бочкой. Ошибиться невозможно, это и есть питейное заведение.
– Туйвин, ты раньше бывал в этом городе?
– спросил Морт.
– Нет, с чего ты взял?
– Я вижу тебя на вывеске.
– Глупости, ваше величество, у намалеванного человека волосы желтые, как полагается элерийцу, а я…
– Да нет, я имел в виду не того блондина, а второго, которого истинный элериец нежно обнял.
– Это же бочка!.. Ах, ты ж… ваше величество весьма остроумны. На Поле Греха тебе, Морт, память сменили на длинный язык, не иначе.
– Брось дуться. По-моему, нас здесь ждут неприятности.
– Чего?
– В этом убогом заведении не найдут сдачи с золотого.
Они спешились перед дверью, и Туйвин тут же оглянулся с беспокойством:
– Как бы не увели наших лошадок!
– Неужели здесь настолько не боятся королевских солдат?
На Морте и Махабе по-прежнему были бело-зеленые плащи, грязные, изодранные, но вполне узнаваемые. Плащ эйбона вдобавок украшал герб господина Лехана, Махаба старательно заляпал его грязью. Он мог изображать кого угодно, но на блавгородного элерийского рыцаря с собственным гербом не походил никак.
В дверях харчевни показался парнишка лет четырнадцати - то ли сын хозяина, то ли работник. Малец уставился на эйбона - уж он-то точно не застал караванов с юга.
– Эй, парень!
– окликнул Махаба.
– Не протри во мне дыру взглядом, лучше позаботься о лошадях, если с моим жеребцом что-то случится, я сожгу это заведение.
Властный тон и цвета королевской армии произвели впечатление - паренек кинулся принимать поводья и затараторил:
–
Отец парнишки, бородатый белокурый элериец плотного сложения, встретил их не так восторженно, он-то сразу оценил потрепанный вид путников.
– Чего изволите господин, благословение леса на вас? Или благословение Солнца, как вам будет угодно?
– лениво проговорил он.
– Что-то герб ваш не разберу, мой господин? Не знаю, как вас величать?
– Тебя интересует цвет наших гербов или цвет наших монет?
– буркнул Туйвин, плюхаясь на скамью.
– Морт, дай мне нож.
– Держи. Надеюсь, ты не станешь резать этого почтенного человека прежде, чем он нас накормит?
– Я монету из тайника достану. Хозяин, тащи пожрать! Мы давно в пути и порядком проголодались.
Хозяин не двинулся с места, пока Туйвин не надрезал, кряхтя, кожу на внутренней стороне голенища и не извлек небольшую монету. Золотой бородач принял с недоверием, повертел так и этак, поворачивая к свету, попробовал на зуб и только тогда пообещал накормить так, что гости останутся довольны. Вскоре с кухни потянуло запахом жарящейся баранины, а бородач вынес гостям по плошке жидкой похлебки - чтобы утолить голод для начала. Потом приволок кувшин пива, которое Туйвин признал сносным, а Морт - отвратительным. Но изголодавшиеся путники был не привередливы, и накинулись на похлебку. Ну а когда бородач приволок миску баранины, Туйвин радостно объявил, что жизнь, похоже, налаживается. Сдача с золотого, конечно, нашлась - хозяин вывалил перед коротышкой груду медяков.
Тут явился и сынишка трактирщика с докладом: лошади пристроены, светлые господа могут не беспокоиться!
Туйвин ткнул локтем Махабу:
– Слыхал, светлый господин?!
Чернокожий поперхнулся пивом и смерил спутника таким взглядом, что Туйвин развеселился окончательно и даже швырнул мальцу мелкую монетку:
– Держи, парень! Мне хорошо, и я хочу, чтобы всем вокруг тоже было чуток получше.
И дернул же меня лед такое надумать - соваться в край Зимы! Все-таки настоящая жизнь только в теплых землях.
– А вы бывали по сторону гор?
– выдохнул парнишка.
Он, кажется, уже забыл о подаренном медяке, глаза его разгорелись, пацан жаждал историй о похождениях за Тархийским хребтом и пожирал глазами коротышку.
– Где я только ни бывал, парень… - протянул Туйвин, потянувшись за кувшином с остатками пива.
Но рассказать о странствиях ему не пришлось, в харчевню ввалилась компания, четверо юных элерийцев при оружии. Они гремели ножнами, нарочно задевая скамьи и столы, и громко разговаривали.